– Эми, а что это за знакомый?

– Жили рядом, когда я проходила стажировку. Санитаром здесь работает.

– И именно поэтому ты думаешь, что он тебя не запалит.

– Что это за выражение? Оно означает «не сдаст»?

– Да.

– Мой знакомый нас не сдаст, потому что поймет меня.

– Как и Хаус?

– Почти. Черт, зря ты его упомянул. Я боюсь оставлять Соника с этим психом.

– Он, конечно, псих, но он и не таких с того света вытаскивал.

– В сериале!

– Судя по всему, он и вне сериала работает хоть куда.

Мы подошли к двери. Эми застыла на месте, как будто очень сильно задумалась.

– Священная медитация – единственный путь открыть дверь «гостиницы»?

– Нет, я пытаюсь до него дозваться. Сейчас я включу перемещение в его конуру.

Прошла минута, а мы все еще стояли перед дверью.

– Эми, а мы должны переместиться внутрь комнаты?

– Нет, переместителем служит дверь. И комната перед нами. Надеюсь, нас впустят.

– Кто там? – Послышалось из-за двери. Голос был звонкий и слегка насмешливый.

– Это я. – Ответила Эми.

– Как говорил один персонаж, «я» разные бывают. – Резонно заметил голос.

– Валвес, ты же знаешь, что это я! Открывай.

– Ну, разве так просят открыть дверь? Нет, ни в коем случае. Учись, пока я жив: «Валвесик, пожалуйста, открой дверь. Я так по тебе соскучилась, солнышко мое. Я тебе и гостинцев принесла». А для усиления эффекта еще можно стать на коленки.

– А может ей еще польку-бабочку сплясать? – Спросил я.

– О! Клевая идея. Все! Эми, пляши польку-бабочку. Я просто жизненно нуждаюсь в этом. Вот прямо сейчас лягу и помру, если мне не спляшут польку-бабочку. Кстати, что ты там за кавалера приволокла? Надоело ждать взаимности? Решила сходить налево?

– Валвес, открывай!!! – Заорала Эми.

– Да, Валвес, лучше откройте. Тогда ваша смерть будет быстрой и безболезненной.

– А твой кавалер меня уже убивать собрался? – Эта издевательская манера общения начинала меня раздражать.

– Нет, просто насколько я ее знаю, просто так это тебе не сойдет. Лучше открывай.

– Нет, не могу. Мне же еще не сплясали польку-бабочку. – Голос Валвеса изобразил смертельную обиду.

Интересно, он всегда такой придурок?

«Это парадокс – но к его манере общения быстро привыкаешь»

– Ладно, может быть и впущу. Ты же мне помогла тогда в общаге, когда мы тремя комнатами в карты на раздевание играли.

У меня слегка отвисла челюсть. Вот что из людей делает общежитие. Да и не только из людей.

– Эми?

– Да, было дело. У вас, русских, есть поговорка, что за компанию даже евреи вешаются.

– Эми, где ты таких поговорок набралась?

– От соседей по общаге. Там было пару русских. Я не антисемитка, кстати.

– Да я не об этом. С кем ты там жила?

– С будущими коллегами. – Эми повернулась к двери. – Валвес, а где та шоколадка, которую ты мне обещал за то, что я тебе помогла засадить тех двух эльфиек. Эльфиек мы раздели, а шоколадки я так и не увидела.

– А я разве говорил, когда она будет? Будет, не волнуйся.

– Валвес, впусти.

– Как? Я тебя впущу, а у меня нет при себе шоколадки. Непорядок!

– Валвес, – обратился я к тому знакомому, – шоколадку можно заменить безвозмездной помощью. Нам бы одного пациента повидать. Может, впустишь, когда приступ вредности закончится?

– Ладно, впущу. Эми, с тебя полька-бабочка.

Дверь открылась. Там стоял молодой светловолосый парень мелкого роста и веса. Не то, чтобы я был великим психологом, но у него на лбу было написано: «раздолбай». За дверью была какая-то странная каморка. Тахта, тумбочка, столик с компьютером.

– Значит так. Валвес – это Дима. Дима – это Валвес.

Валвес завалился на тахту и спросил:

– Так что это за пациент, которого найти нужно?

– В местную реанимацию поступил. Рост около метра, красный цвет кожи. – Разъяснил я.

– Этот шизик?

Мы с Эми переглянулись. Она задала ему вопрос:

– Что ты знаешь?

– Да позавчера с утра его выловили то ли в сериальной, то ли в мультяшной вселенной. Паренек совсем крышей тронулся. Кидался на всех, грозился поубивать, орал, чтобы не подходили, бился в истерике, ужас, что творил. Его скрутили, повезли на срочную восстанавливающую операцию.

– Какую?

– Память порезали. В той вселенной у этого паренька была какая-то травма психическая. Вот и пришлось принять меры, пока он окончательно не тронулся. Поработали жестко. По-моему он даже своего имени не помнит.

– Но он поправится?

– Эми, все будет нормально. Не сразу, конечно. Месяц с чем-то, и он будет в норме.

– Месяц? – Закричал я, чувствуя неизбежность: нас попалят.

Месяц. За месяц нас найдут, посадят. Халявного студенческого билета не будет. Вообще. Шансы и до того были не очень, а теперь… Мне нужно найти свою вселенную… Как? Пока я ей не помогу, мне дорогу домой не найти. Нет, эта… чудесная девушка взяла меня за жабры. Что ж, помогу, раз начал.

«Пойдем и навестим его. Я хочу знать, что с ним сделало это»

– Валвес, ты извини, что мы тебя втягиваем, но выхода нет.

– Да никаких проблем. И о том, что налево ходила, я никому не скажу.

– Валвес, хорош.

Глава 71 – «Не лирическое отступление»

Джон Астром еще немного посидел в кабинете у Хауса, и решил двигаться обратно на поиск в «гостиницу». Вы же не подумайте, что это безвозмездная помощь. Этот старик мог раздобыть такие комбинации, каких днем с огнем не сыщещь. Он, кстати, и сам создавал некоторые медицинские комбинации. Да, теоретически Хаус был бесправен, так как у него была категория тайны персонажа C. Но Хаусу ли обращать внимание на правила? К тому же Астрому хотелось еще раз взглянуть на того странного пациента. Может быть, это один из подопечных Эми? Но что персонаж из ее вселенной там делает? Странное дело. Вот бы выяснить, что…

– Так, Астром! Ты мне и нужен. Извини, что даже не поздоровался, но ты мне действительно срочно нужен. Не занят? – Так грубо мысли погруженца оборвал Старший куратор игрового отдела, он же преподаватель курса «Применение истории творческого первоисточника при работе со сбоями», Николо Ваваропи. Курс этот, к слову, привыкли называть просто «историей».

– Да ничего важного. А что случилось?

– Случилось то, что тебе выпал наисчастливейший шанс помочь своему «любимому» преподавателю или, если подзабыли, «лысому».

– Сеньор Ваваропи, зачем столько сарказма? Мы же не от злости вам тогда фен подарили. Вы лучше скажите, что стряслось.

– Хочу друга навестить, тут обретается. А по протоколу нужен сопровождающий. Вообще-то нужен боевик, но лучше пойти с погруженцем. «Обучен реагировать на нестандартные ситуации…» и все такое.

Боевиками называли здесь военных. Совету кураторов не было с кем воевать. Но иногда приходилось идти на крайние меры для сохранения равновесия и изначального порядка вещей.

– Сеньор Ваваропи, мы всякое подозревали, но то, что у вас друзья в «гостинице», к которым без погруженца не подпускают…

– Астром, зачем столько сарказма? Я же не от злости вас тогда у доски по очереди допрашивал.

– Сеньор Ваваропи, неужели именно тем, кто скидывался на фен, было жизненно необходимо закрепить материал?

– Естественно. Вы же вместо его изучения покупали фен. – Парировал предодаватель.

– А что за друг?

– О-о-о. Это очень долгая история. Я ее как раз тебе расскажу, пока его будут выводить из электронной комы.

У Джона слегка отвисла челюсть. Это, наверно, единственный известный ему случай, когда применяли такой метод удержания. Электронная кома так называлась из-за электронной музыки, которой погружали в состояние оцепенения. Творческая энергия от клубной музыки просто идеально подходит для зомбирования души и тела. Зациклив музыку и ее энергию на существе, его можно было продержать в состоянии анабиоза годами. Метод был очень надежный, но хлопотный, да и не очень гуманный, к тому же. Поэтому электронную кому применяли только «по большим праздникам». Например, когда «постояльца» надо бы убить, а закон не позволяет.