— Го-го-го, — еще пуще прежнего ржал камрад Буффало, — девушка, девушка! Девушка! Нет, не вы! Водочки нам! И лимон, если можно! Что? Кто платит? А вы к нам придете! Я вам на ушко и шепну! Ага! Да, вот этой! Столичной. Да. А есть со льдом? Да. А, что вам за это будет? Я вам отдам свою руку и сердце.

Энергия так и била из Виталика. Видимо, для этого ему был необходим сон. И вот, он поспал, точно перезагрузился, и это был уже другой, довольный всем Виталик, камрад Буффало.

Костя выглянул за окно. Затем — прильнул к нему ближе. Человеческий глаз моментально реагирует на то, когда в окружающей картинке появляется какое-то несоответствие. Он почесал голову, не понимая, в чем дело. Было темно, и кроны деревьев, окаймленные угасшим небом, были похожи на застывшие сны. Но было что-то, более темное, чем они. Костя даже сощурился, ничего не понимая. Он даже повернулся к людям в вагоне-ресторане, однако, все было по-прежнему. Никто ничего не замечал. Деревья в темноте отбрасывали тень, и у этой тени был красноватый оттенок.

— О, девушка! — Виталик обрадовался, что водку принесли так оперативно.

— А вот еще стрит-спич! — не унимался Саша Петькин. — Металлисты. Металлисты сука мечтатели. Каждый второй металлист — сын работника-стахановца на литейном заводе. Каждый третий мечтает отдать свою одежду терминатору вошедшему в бар с целью спасти человечество или какого-то там Джона Коннора. Но терминатор не приходит, поэтому металлисты занимают ожидание дешёвым алкоголем и громкой музыкой.

Многие металлисты мечтают закончить ПТУ и пойти работать на станках или плавить железо, но сука выучиваются и, получив высшее образование, идут работать юристами. Металлисты палятся, лишь, когда встают в разгорячённых клубах со стула в кожаных штанах.

— Ну что, братики, приступим? — спросил Буффало, потирая руки.

Костя посмотрел в лицо камраду, и в голове у него что-то подернулось. Вот, к примеру, совсем недавно он думал о запаха провинциального перрона, а теперь он понял: на лице камрада Буффало — тень.

Тень!

Костя присмотрелся. Нет, наверняка, это казалось, но как не смотреть, если ты что-то увидел.

— Что? — спросил Виталик.

Он открыл бутылку и разлил водку.

— Можно пить спортивно, — заявил он.

— Спортивно? — переспросил Костя отстраненно.

— Да. Да что ты там все смотришь? Тёлок там нет.

Костя вздрогнул. Неужели этого никто больше не видит? Что же это — обман зрения, нарушение работы мозга?

Железная дорога шла в окружении достаточно густых насаждений, и что-то с этими деревьями было не в порядке, но Костя никак не мог понять, что же именно. Покраснение теней? Хорошо. Но откуда же сами тени. Это походило на то, как если бы ночь подкрасили маркером.

Он потер глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Однако, ничего не помогало, и он продолжал смотреть. Спустя минуту он мог различить какие-то новые детали. Так, ему начало казаться, что за лесополосой горит свет. Конечно, никакого света там не было и быть не могло.

— Может быть, я начал видеть в темноте? — спросил сам себя Костя.

— Ладно, давайте, — сказал тогда Буффало, — Кость, хватит там это, девушек среди леса искать. Или давай, что ль, нажмем стоп-кран, пойдем, пошаримся. Я не против. Может, там нас сразу пригласят на пару палок чая!

— А вот еще, — сказал Саша Петькин, — Байкеры. Байкеры сука добрые. Несмотря на то, что каждый четвёртый байкер даст тебе в табло гаечным ключом, каждый байкер, проезжая вам навстречу, посигналит, предупреждая, что впереди сотрудники ДПС. Байкеры не палятся.

— Выпьем, пацаны, за байкеров, — сказал Виталик, — а то водка греется. Уже плюс пятьдесят. Скоро закипит. Пили кипящую водку? Это когда она исходит светлым, потенциальным, паром.

— Воу! — воскликнул Саша. — +1!

— Га! +1! — ответил камрад Буффало.-+1, чувак. Это вам не КГ/АМ! У нас душевно!

Они выпили, и Костя продолжил смотреть в окно. Теперь он был уверен, что это видит только он один, потому как все в вагоне ресторане было по-прежнему. За деревьями, за темно-красной тенью, горел свет. Это было однозначно. Свет был черным. Как он мог светиться, будучи черным? Это было невозможно, но это было так. Излучение шло от ламп.

Лампы!

Костя напрягся, пытаясь разобрать, в чем там было дело.

Вот сейчас бы остановиться….

Остановить поезд…..

Остановить землю…..

Остановить……

Ведь человек спишит, спешит, а иногда нужно и остановиться, и посмотреть…..

Что там?

— Эх, пацанчики, — проговорил камрад, — а я, собрался, было, на тусу удаффкома, а тут — то туда зовут, то сюда. И Костя все девонек ищет средь кустов. А их все нет. Все нет. Странно все это. Водка. Водка — она друг. Чо там, а? За поездом бегут? Ага…. Может, пройдем, девочек возьмем?

Он продолжал нести околесицу, а Саша ж время от времени выбрасывал новые порции стрит-спича:

— Реперы. Реперы сука чёрные. Если Вы видите репера и он сука не чёрный — это Эминем. Если это не Эминем, это не репер. В душе каждый чёрный репер мечтает стать Эминемом и наоборот. Реперы часто палятся на травке, джипах и красивых джипах. Если тебя застрелили под фразу «мув бек мазафака» — тебя застрелил репер.

Айр-н-би. Айр-н-би — это те же реперы, только без яиц. Если Вы видите айр-н-би с яйцами — это сука Тимати. Он купил их в магазине и несёт домой вместе с остальными продуктами. Тимати можно узнать по тонированной шестёрке и Доминику Джокеру, который пытается быть похожим на Эминема, но походит только на скрещенного Шатунова с Фадеевым.

Присмотревшись к фонарям, излучающим черный свет, Костя обнаружил, что имеют место человеческие фигуры. Нет, конечно же, этого не могло быть в природе. Но Костя как-то легко с этим смирился.

— Почему бы и нет? — думал он. — Сегодня — странная какая-та жара весь день была. И со всеми людьми что-то происходит. А что, если я — экстрасенс? Я вижу то, чего другим не видят.

Итак, это были фигуры. Люди? Может — существа? Они держали в руках квадратные, железнодорожные фонари, и эти фонари излучали черный свет, который бил сквозь деревья. Ближе к тому месту, где начинались темно-красные тени, черный свет разжижался, и были видны таинственные узоры, и узоры эти очень не понравились Косте. Они напоминали вывернутые наружу мозги. Кто-то взял много, много мозгов, расплел их, и вот, они напоминают существ. Но — нельзя однозначно сказать — существа это или обман воображения. Ведь иногда, когда смотришь на ковёр с вышитыми узорами, кажется, что ты видишь лица и фигуры, хотя ничего такого и в помине нет.

Тем не менее…..

— Нет, — проговорил Костя.

— Держи, нет, — прохохотал Буффало, — вот ваш стакан, амиго.

С Костей же и правда творилось что-то странное, и все уже начинали замечать это.

— Скажи тост, — проговорил камрад.

— Не знаю, — ответил Костя вяло, — за что ж выпить?

— Давай за Аньку твою выпьем, — предложил Саша.

— Ладно, — согласился Костя.

Они выпили. Водка была холодная, северная.

….Головы у существ, что держали фонари с черным светом, были непропорционально большими. Свет же пульсировал. Но так происходило далеко не со всеми фонарями. Часть из них светила ровно. В пульсациях же была некая закономерность.

— Сигналы, — подумал Костя.

Ему и в голову не могло прийти, что за то время, как он в первый раз различил фонари, прошло уже достаточно много времени, и что для такой шеренги нужно очень и очень много людей. Впрочем, очень скоро наметилось изменение. Однако, оно было далеко не в лучшую сторону — контуры фигур стали проступать все четче и четче, и было видно, что у людей — необыкновенно длинные шеи. Тонкие, лебединые. Головы — маленькие, и внутри головы что-то светится. Какое-то непонятное синее пламя.

— Надо тоже сделать ерша, — говорил меж тем камрад.

Костя опомнился, взял свою рюмку и выпил. Пиво стояло недопитое. Он сделал несколько глотков. И тогда — о чудо — все пропало. За окном была нормальная июньская ночь. Отсветы от окон неслись следом за поездом, а за деревьями блестели огни далеких деревень.