* * *

Дорога вывела их к небольшому городку – или очень большой деревне, как посмотреть. Собственно, само поселение располагалось у подножия холма, а на самом холме собралось чуть не все население. Праздник, что ли? Во всяком случае, намечалось какое-то действо. В центре громоздилось странное сооружение, вблизи Дан понял – криво сколоченный крест.

Лицо Руда окаменело, а Гай равнодушно пожал плечами:

– Тебе лучше этого не видеть, Дан.

К кресту подвели человека, не шибко высокого, не шибко крупного, вроде Дана, с льняными длинными волосами, голого до пояса. Собственно, нет. Его вроде и вели – и он шел сам. Словно не держали. Словно не подталкивали. Торс был исполосовал плетьми, кое-где из рубцов сочилась кровь. Лицо разукрашено – мама не узнает.

У подножия креста были аккуратно уложены охапки хвороста, и у Дана снесло крышу. Напрочь. Он потянул за поводок Шарика, стряхнул с плеча руку Гая и протолкался к кресту. Мужчине деловито приколачивали к перекладине руку. Мужичок, балансируя на чурбачке, приставил гвоздь к чужой ладони и ловко, в два удара, забил его. Пальцы жертвы на мгновение сжались. Мужичок вынул изо рта второй гвоздь и отправился было к другому концу перекладины, но наткнулся на Дана.

– Это... ты б шел себе, господин.

Дан повернулся спиной к недораспятому и вежливо спросил толпу:

– Как вы думаете, селяне, что сделает сторожевой дракон, если я спущу его с поводка? – Умница Шарик раззявил пасть и выразительно зашипел. – Стоит ли таких жертв преступление этого парня?

– Не шути, господин, – пробасил кто-то.

– Я разве шучу? А скольких из вас искрошу в капусту я?

Он положил руку на эфес. И искрошу. Но никто не будет сожжен заживо. Виноват – казните. Хотите убить – повесьте, башку отрубите. Что бы он ни совершил.

– А я скоко порубаю? – спросил Руд. Возле Дана неведомо как оказался Гай, и толпа, чуть сплотившаяся было, отшатнулась от его улыбки. Шарик шаркнул ножкой, оставив в земле четыре ровные и глубокие борозды. Дан выдвинул катану из ножен, и она радостно сверкнула на солнце. Никто не будет сожжен заживо.

Руд меж тем вытащил из-за пояса хозяйственного мужичка клещи и ловко выдернул гвоздь.

– Ну? – поинтересовался Дан. – Мы разойдемся миром?

Шарик клацнул челюстями, и это решило дело.

– Дык, господин, он жа… Ущербу столько!

Дан бросил на землю три короны. Полдеревни купить можно.

– Возмещение ущерба.

Он пошел обратно к лошадям, толпа расступалась то ли перед улыбкой Гая, то ли перед улыбкой Шарика.

– Господин, – услышал Дан рассудительный голос, – три короны – это мало. Надо б еще соток пять добавить. Тады честно.

Он не глядя швырнул еще корону. Руд крякнул, но смолчал. Несчастную жертву посадил себе за спину Гай как самый легкий. Какое-то расстояние они проделали шагом, а за опушкой леса благоразумно рванули вскачь. Шарик несся рядом, забавно топорща крылья. Часа через два Гай осадил своего мерина. И хорошо, потому что непривычный к этому (как и любому другому) аллюру Дан отшиб себе весь зад.

Спасенный молчал. У него были огромные, куда больше, чем даже у Гая, злые светло-зеленые глаза, если судить по левому, который заплыл гораздо меньше. Гай вытащил свои лекарства и заколдовал над ними, а Руд резво нарубил веток и сложил костер. Дан набросил на плечи мужчины свой плащ и обтер вспотевших лошадей – тоже пользу принес.

Гай аккуратно промыл рубцы и ссадины, что-то помазал, что-то заклеил специальными листьями; потом порылся в мешке Дана и достал рубашку и куртку.

– А ты чаво, немой, парень? – поинтересовался Руд. Гай тоже поинтересовался, но у Дана:

– И зачем тебе сдался этот эльф?

Эльф? Эльфов Дан еще не видел.

– Думаешь, одному тебе не хочется гореть?

– Даже эльфов не жгут просто так, – пожал плечами Гай. – Впрочем, твое дело. Хочешь быть идеалистом или белым рыцарем – будь. Только никогда не рассчитывай на благодарность эльфа.

– Я разве на что-то рассчитывал? – удивился Дан. – Гай, уж ты-то мог бы меня понять.

– А я и понял, – усмехнулся Гай. – Дальше-то что? Один он пока не выживет. У него пара ребер сломаны, ключица треснула, рука вон… Ты прав: за преступление дважды не наказывают. А его для начала ногами, потом плетью, потом распять, потом сжечь… Перебор. За неполные четыре короны ущерба? Бред.

– Ага, лучше б отработать заставили, – отозвался Руд, уже разогревая вчерашнего кабанчика над огнем. Гай захохотал.

– Эльфа? Заставить отработать? Руд, а ты часом сам-то не из другого мира?

– Не, – обстоятельно ответил тот, – из этого. Я с севера, деревня Оглодня, мож, слыхал?

– А что, эльфы такие лодыри?

– Нет. Вот заставить эльфа работать еще ни одной каторге не удавалось. Сдохнет под кнутами, а не станет. Руд, скажешь, как вода закипит.

– Дык ужо.

– Ужо, – проворчал Гай и завозился с травами, заваривая их для эльфа. Тот кое-как сумел натянуть рубашку и куртку, но застегнуться не смог, и Дан сделал это за него.

– Зачем?

Голос у него был мягкий, почти бархатный.

– Разве я невнятно объяснил?

Гай сунул ему кружку.

– Пей, пока горячее. Видишь? Это он вместо спасибо. Дескать, я не просил.

Эльф поправил волосы. Ага. Правда – ухо чуть вытянутое вверх и назад и заостренное, но маленькое, плотно прижатое к черепу. В остальном – человек и человек.

– Я действительно не просил.

– А чо ты сделал? корову свел?

– Корову? За четыре короны? Руд, ты на ферме хоть раз в жизни-то был? – усмехнулся Гай. – Ладно, твои секреты, но уж выбери что-то одно: чо, чаво или ужо…

– Что тебе не нравится? – совсем другим голосом спросил Руд. – Чем не версия?

– У тебя руки фермера? Тогда у меня тоже.

– Спасибо, – вдруг сказал эльф. – Я действительно не хотел бы сгореть на радость этим. Хоть бы повесили, а то костер.

– А сделал-то ты что?

– Возможно, вы не поверите, – болезненно улыбнулся эльф, – но я просто ехал мимо. А у них, оказывается, ограбили гонца, который вез в город налоги – как раз те неполные четыре короны.

– То есть сначала ты гонца убил, а потом через деревню поехал? – удивился Дан.

– Убил? Гонец меня и опознал.

– Кажется, я догадываюсь, куда девались четыре короны, – хмыкнул Руд. – А твоя лошадь – тоже у них? Отлично.

– Неужели вся деревня так охотно заглотила эту лажу? – искренне удивился Дан.

– Вся деревня предпочтет покуражиться над эльфом, а не поссориться со старостой, – пожал плечами Гай. – Гонцу, может, сотка-другая перепала, и то много. Ну, дальше что?

– Дык… вот кабанчик дальше. Эльф, ты жевать сможешь, аль все зубы выбили?

– Могу. Эльфу трудно выбить зубы, человек. Не так трудно, как, скажем, вампиру, конечно…

– Не любишь вампиров? – подчеркнуто широко улыбнулся Гай. Шарик начал тереться мордой о Дана, и Дан, опасаясь, что от хорошей куртки мало что останется, торопливо почесал ему нос. Дракон закурлыкал. Дан угостил его куском свинины. Шарик был удивительно всеядным: обожал морковку и яблоки, мясо жрал любое и в любом виде, а на днях обглодал кустик, с которого еще листья не облетели.

– Не больше, чем ты не любишь эльфов.

– Скорее всего, нас будут искать, – буднично произнес Гай. – Очень уж липовая история с гонцом. Да и деньгами ты швырялся легко.

– Крестьяне? – удивился Дан. – Гай, они и тебя заметили, и Шарика.

– В любой деревне найдется стрела с серебряным наконечником. И пара охотников, хорошо владеющих луком. Так что проблема вампира решается легко. Шарик – да, с Шариком им не справиться, а нас постреляют.

– Сеть, – подал голос эльф. – Набросят сеть и успеют обобрать ваши трупы, пока он освободится.

– Оптимист, – фыркнул Дан. По спине прошелся холодок: упоминание его трупа Дану не понравилось. – И что? Есть предложения или только критиковать будешь?

– Предложение есть. – Эльф помедлил, но все-таки продолжил: – Примерно в шести часах езды отсюда есть место, где можно переждать. И найдут вряд ли… и пойдут туда тем более вряд ли. Считают заколдованным.