— Две недели сроку! Преподаватель иностранного языка ждет тебя для пересдачи предмета. Без «четверки» с кафедры не выходи!

В общем — наша песня хороша, начинай сначала: «э-пэн», «э-тэйбл». С горем пополам пересдал я английский на «хилую четверку» и стал претендентом на красный диплом.

Пришло время ехать на государственную практику — последний этап обучения перед государственными экзаменами. Вызывает меня замполит курса капитан Юрий Михайлович Кульпин — удивительный человек, служил во внутренних войсках, затем в особом отделе КГБ СССР и по ротации кадров получил направление в ГВШ МВД СССР подбирать кадры для органов госбезопасности. С ним у меня сложились хорошие отношения. Из-за моего повышенного интереса к «Наставлениям его Императорского величества Третьего охранного отделения по агентурной работе».

— Хохол, — так звал меня капитан Кульпин, — в КГБ пойдешь служить?

Предложение было лестным, чекистская служба была очень престижной, так что согласился без раздумий.

Приехали «покупатели» из Ставропольского Управления КГБ СССР. Два весьма интеллигентных офицера, абсолютно во всем отличавшихся от милиционеров. И внешне, и в манере общения, и в умении слушать собеседника и вести разговор в нужном им русле. Поговорили со мною, поговорили с женою. Все их устроило. Предложили написать автобиографию и анкету. Честно все написал. Даже о том, что моя двоюродная сестра, которую я ни разу в жизни не видел, живет с мужем в Кении. Сдал документы. «Покупатели» поблагодарили, и мы очень тепло расстались.

Вызывает меня Кульпин и обзывает последним мудаком за мои откровения:

— Кто тебя за язык тянул со своей двоюродной сестрой? Она, чтобы ты знал, тебе и близким родственником-то не является. Все! Отказались от тебя чекисты!

Настроение испортилось надолго. Рухнула мечта стать чекистом. Да и Кульпина подвел. У него, видимо, тоже был план по пополнению кадров КГБ СССР.

В 1984 году из ГВШ МВД СССР в КГБ СССР было призвано порядка десяти, а в 1985 году — двадцати выпускников.

Прошло недели две. Буквально накануне отъезда на госпрактику меня неожиданно вызывает капитан Куль-пин и говорит:

— Поедешь в КГБ Татарии? «Покупатели» приехали. Да смотри, опять про свою сестренку, что на пальме, не ляпни!

Как себя вести с «покупателями», опыт уже был. Собеседование и со мною, и с женою прошло без сучка и задоринки. Медкомиссию прошел уже в Ростове-на-Дону в период госпрактики.

После сдачи государственных экзаменов в составе сводного отряда ГВШ МВД СССР все выпускники были задействованы в обеспечении общественного порядка в Москве, во время проведения XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

Потом было вручение лейтенантских погон и прощальный ужин с друзьями! Расставание, клятвы помнить ГВШ МВД СССР. Годы учебы и крепкую мужскую дружбу, оставившие самые светлые воспоминания, забыть невозможно. Позже, бывая в Горьком — теперь уже Нижнем Новгороде — всегда нахожу время зайти в свою «альма матер», пройтись по коридорам, найти свою фамилию на Доске почета школы. Неописуемые чувства. Преподаватели, которые когда-то всему научили, искренне и с неподдельным интересом расспрашивают о тебе самом и однокашниках.

Отгулял положенный отпуск в 30 суток. Что дальше делать? Предписания, куда прибыть для дальнейшего прохождения службы, мне не выдали. Из МВД СССР вроде бы уже уволили, а в КГБ СССР еще не зачислили. Во всяком случае, я об этом ничего не знал. Кому звонить, у кого что спрашивать — непонятно. Неделю ходил в сомнениях и переживаниях, пока не пришел сотрудник Славянского отделения КГБ УССР, выдал проездные документы и предписание к 15 сентября 1985 года прибыть в Казань в КГБ ТАССР.

В Казани встретился со своим однокашником Мусави-ром Юнусовым, с которым нам предстояло вместе служить в КГБ Татарии. Три дня мы с Мусавиром изучали ведомственные приказы, а затем поехали к новым местам службы. Я — в Набережные Челны, Мусавир — в Елабугу.

Меня назначили на должность младшего оперуполномоченного подразделения, осуществляющего контрразведывательную защиту органов военного управления и МВД Татарии. Моим первым руководителем был майор Александр Васильевич Юрченко. Александр Васильевич закончил гражданский вуз, потом двухгодичные курсы КГБ СССР. Эрудит, необычайной душевности человек. Когда я привез в Набережные Челны семью, квартиры еще не было. А Юрченко с семьей уезжал в отпуск. Дал мне ключи от своей квартиры — живи, мол! Много таких начальников? То-то и оно!

Владимир Петрович Кудряшов, заместитель начальника отдела, друг Юрченко, тоже приложил немало усилий, помогая мне в становлении. Бесконечно благодарен этим людям!

Но в полной мере роль этих людей в своей судьбе я осознал намного позже, а тогда, осенью 1985-го, началась рутинная работа по «перековке» мента в чекиста.

Александр Васильевич много уделял мне внимания — учил готовить оперативные документы. Днями я писал справку о каком-либо событии — расписывал подробно на нескольких листах. Начальник не принимал, возвращал. Излагал кратко — результат был тот же.

«Кто ясно мыслит, тот ясно излагает!» Руководствуясь этим девизом, Юрченко научил меня готовить лаконичные, но в то же время исчерпывающие документы. Именно Александр Васильевич привил мне железное правило: для чекиста не бывает мелочей, научил обращать внимание на мельчайшие детали того или иного события, давать им оценку и учитывать в планировании своих действий.

Был такой курьезный случай: Юрченко в начале рабочего дня дал мне ксерокопию письма, полученного в результате перлюстрации[20] , и поручил высказать свое мнение по документу и изложенным в нем событиям. Письмо как письмо: автор смакует любовные подробности курортного романа с респондентом и высказывает намерение продолжить отношения.

Перечитывал письмо много раз, но требуемой начальником оценки его содержанию дать не смог. Лишь к концу рабочего дня Александр Васильевич «сжалился» и подсказал мне:

— Из содержания письма понял, кто автор?

— Мужчина!

— А теперь посмотри на конверт! Кому адресовано письмо?

— Тоже мужчине.

Оказалось, что это было письмо одного эмведэшного чина своему любовнику! Понятное дело, за такую ориентацию его тут же выперли из органов, и он покинул наш город.

1985-1986 годы. В стране тишь да гладь — только-только начинают набирать обороты горбачевские художества. Ни тебе терроризма, ни бандитизма. Даже на антисоветчину уже начали учиться закрывать глаза. В пожарной охране и военкоматах шпиона днем с огнем не сыщешь: в разведывательных органах вероятного противника нет умников, которые догадались бы вербовать агентов в таких провинциальных подразделениях.

Работа опера заключается в получении и анализе информации в целях выявления угроз государственной безопасности страны. На объектах, где есть государственные секреты, работа контрразведчика начинается с обеспечения соблюдения режима секретности: чтобы никто не разгласил мобилизационные планы, чтобы в секретные документы селедку не заворачивали, ну и так далее. С этим у военных все было более-менее благополучно.

Иногда, правда, случалось. То бдительные граждане нашли мешок секретных документов, который нерадивые милиционеры вместо того, чтобы сжечь, просто на свалку выбрасывали. То кондуктор нашел совершенно секретное дело оперативного учета, которое разиня ментовской опер просто в трамвае забыл. Эти факты халатности были не на моем участке работы. Но мне довелось участвовать в ОРМ по проверке информации и установлению виновных. Эти мероприятия вносили заметное оживление в мою рутинную работу, удел которой было собирание сведений — кто? где? с кем?

Чтобы не подумали, что я просто воздух на службе пинал, могу отметить, что, защищая органы военного управления, завел я два сигнала[21] на бабушек-баптисток, которые работали ночными сторожами. Одна в военкомате, вторая — в городском штабе гражданской обороны. Но признаков шпионской деятельности бабулек выявить не представилось возможным.