Русских надо пороть. Особенно парней и девушек. Приятно пороть юные попы. В России надо устраивать публичные казни.

Русские любят время от времени поглядеть на повешенных. На трупы. Русских это будоражит.

… Русских надо бить палкой.

Русских надо расстреливать.

Русских надо размазывать по стене.

Иначе они перестанут быть русскими…

Еду в конке и чувствую, что мне противна эта потная сволочь. Инертная, покорная, прыщавая шваль.

Хочу ли я, чтобы Россия распалась на куски?

Чтобы Татария отделилась от Мордовии?

Чтобы Волга высохла?

Чтобы судорога прошла по Сибири?

Чтобы кончился балаган?

Хочу!

Хочу!…

Россию можно обмануть, а когда она догадается, будет поздно. Уже под колпаком. Россию надо держать под колпаком. Пусть грезит придушенной. Народ знает, что хочет, но это социально не получается. Он хочет ничего не делать и все иметь. Русские – самые настоящие паразиты.

… Русские часто травятся разной пищей. Съедят что-нибудь и – отравятся. Детей рвет. Стариков рвет. Бабулек поносит. Приедет фельдшер – а они уже умерли. Тогда надо хоронить. Отравляются всем. Несвежим мясом. Рыбой. Творогом. Или грибами. И гороховым супом. У всех желудки не очень здоровые.

Зубы – вообще отдельный разговор. Русские зубы – всем зубам зубы.

… Русские очень любят есть шашлыки.

Приедут на природу. Куда-нибудь на речку. Искупнутся. Повизжат в воде. Некоторые сразу утонут. А другие начинают священнодействовать. Шампуры. Шашлыки. Рыжики! Маслята!

Ну, половина отравится. Остальные переебутся. Но зато весело. Под музыку балалайки.

По дороге домой все обычно молчат. Думают о своем. Так у русских заведено. Может, устали. А может, просто дремлют.»

Фон Шельма, качая головой, внимательно слушал монолог Рыдз-Смиглы, не забывая подливать ему портвейна из запасов корабельного лазарета…

Фон Шельме глубоко было наплевать на Рыдз-Смиглы, на его разглогольствования, на Россию в частности и русских в целом… но! Ему надо было получить ещё хоть одну подпись под актом, что триста пар матросских кальсон съедены мышами… на старпома (идиота, не понимающего своей выгоды) надежда в этом верном деле была слабая.

«Ивааан! Ленивый швайн, замьени тарелька!»

Русские офицеры Российского Императорского Флота продолжали пить чай в кают-компании русского боевого корабля…

… Где Финский залив, а где Залив Петра Великого! И всё же именно в Финском заливе произошло событие, оказавшее непосредственное влияние на ход и, в некотором смысле, на исход войны… впрочем, в этом тесном мире всё взаимосвязано!

… Ледяные, мелкие волны лениво, покачивая прибрежную шугу, облизывали высеченную на гранитной скале надпись: «Иванъ Водоньинъ, маiа 1830»… неистребимая черта русского человека оставить по себе память. Верно, когда наши соотечественники достигнут Луны, то и там на берегу лунного моря оставят надпись «ДМБ-2009»…

Свеаборг! «Шведская», от слова Sveaborg – русская крепость в преддверии Гельсинкфорса…

Раскинула она свои приземистые, из серых валунов сложенные стены на островах, больших и малых – Александровском, Артиллерийском, Михайловском и Инженерном, Комендантском и Лагерном…

Место донельзя казённое – станция русского военного флота, доки (между прочим, один док – Susisaari – самый старый сухой док в Европе), арсеналы, матросская школа, казармы, пороховые погреба, резервуары пресной воды. Православный собор, и тот выполняет по совместительству обязанности маяка…

В Крымскую войну неприятельский флот соединённый, подошедший к Свеаборгу, в составе 10 паровых линейных кораблей, семи парусных фрегатов, семи паровых фрегатов, двух корветов, одного брига, четырех судов «особой конструкции», 16 бомбард, 25 канонерских лодок, двух яхт и трех транспортов с десантом два дня неприрывно бомбардировал крепость… да так и ушёл от Волчьих шхер несолоно хлебавши… Отстояли матросы и солдаты крепость – ценою ста десяти жизней своих…

Но сейчас беда угрожала крепости изнутри…

Капитан Сергей Анатольевич Цион, из выкрестов, по душевной склонности своего племени – казначей Офицерского собрания, горячо говорил своим сподвижникам – подпоручикам Аркадию Емельянову и Евгению Коханскому:«Немедля! Теперь или никогда…»

Прибывший из Гельсинкфорса на извозчике, через замёрзший пролив депутат Сейма Йохан Кок осторожно спросил:«Отчего же немееедля?»

К сожалению, Сергей Анатольевич не мог поведать сообщникам о грозящей ему ревизии… Поэтому пояснил – что лёд, сковавший залив – их лучшая защита! Можно делать что угодно и как угодно, помощи русским ждать неоткуда…

«Даааа – заметил Кок – Осоообенно если мы взорвём шелеснодорожный мостыы у Хееельсинки…»

«Поэтому – горячился Цион, пока залив окончательно не вскрылся – надо начинать! И немедля, немедля – телеграмму всем свободолюбивым народам Европы! Небось, когда на рейд подойдёт английская эскадра, русопяты мигом предоставят Финляндии независимость…»

«Дааа – мечтательно закатывал глаза Кок – этто будет замечаааательно…»

…«Да что ж это такое – мучительно щуря глаза, Михаил смотрел в растерянное лицо Рожественского – У нас с англичанами уже, почитай, война… а у тебя, рассукин сын, мятеж?! И где? В Гельсинкфорсе! Мать, мать, мать… слушай, Зиновий Петрович, ты не томи меня – может, у тебя и в Кронштадте что намечается, а? Или в Севастополе?»

От удара монаршьего кулака на полированной столешнице со звоном подпрыгнул серебряный подстаканник… вышколенный вестовой мгновенно заменил чайный прибор и замер, недвижим.

«ВашеИмператорское… да ведь Свеаборг, хоть и морская крепость – Военному Ведомству подчинён, и „Выстрел“, на котором офицеров убили – это не мой, а военведомства корабль…»

«А матросы Свеаборгской флотской роты и 20-го флотского экипажа на полуострове Скатудден – тоже не твои?»

«Матросы – мои» – понурил голову вице-адмирал.

«Чего же они восстали?»

«Да, говорят, что всё началось с завтрака – подали им де на завтрак мясо с варёными белыми червями…»

«А на самом деле как было?!»

«Подали, да – я узнавал… макароны по-флотски. Макарон они никогда не ели, вот какая беда-то… да ещё их какая-то сволочь спровоцировала. Там ведь, Ваше Величество, подавляющее число матросов из местных, из чухны… распропагандированные…»

«Кем?!»

«Местным сеймом…»

«Чего хотят?»

«Независимости… Бобрикова чтобы убрали… и вообще…»

«Ах, вообще… моя „Стрела“, надеюсь, под парами? Немедленно идём в Кронштадт… поднимай флот.»

«Ваше Императорское… да на что? Лёд ведь…»

«Лёд? Хрен с ним. Пойдём по льду…»

… Вейка – «тесять копееек», чухонский извозчик, который за гривенник готов отвезти Вас хоть в Царствие Небесное, с ужасом наблюдал, как ровное ледяное полотно, по которому он катил, пересекает, дымя трубами, колонна кораблей…

Впереди, с грохотом взламывая льды, шёл «Ермак»!

Гениальное творение великого Макарова, первый в мире линейный ледокол возглавлял Ледовый поход.

… Не везёт Свеаборгу… Вечно бунты, а потом расстрелы. Место, видать, неудачное… А ведь и впрямь! Нехорошее место. И дело-то не в везении… и не в призраках замученных шведами русских пленных, громыхающих ржавыми цепями в таинственных свеаборгских подземельях, уходящих аж вглубь Балтийского щита…

С одной стороны – крепость практически в городской черте Гельсинкфорса, столичного, как ни крути, города… Плыть-то всего пятнадцать минут на маленьком пароходике от крепостной пристани до Эспланады, на которой высится величественный собор Александра Невского (а для тех кто взыскует высокого искусства – садись на поезд отправлением в час пополудни – и как раз поспеешь к вечернему балету в самой питерской Мариинке!).

А с другой стороны – гарнизонная скука и тоска. Потому как на жалование подпоручика лучше всего посещать гораздо менее дорогие места, чем столичные фиатры…

Как Вы думаете, ничего в душе у нищего подпоручика не ворохнётся – глядя на лощёных столичных гвардионов, легко выкидывающих по «катеньке» за ложу?