— Давай бегом вниз, и к той толпе, где наши дерутся. Они кого-то защищают. Очень важного. Нужно спасти этого карлика. Бери десяток, и вперёд.

— Понял!

Прыгнул к шесту, который брошен вниз. Скользнул на землю с десятисаженной высоты, только перчатки взвизгнули и задымились.

— За мной! Приказ князя!

…Рванули. Навстречу — бегущие желтокожие, с искажёнными ужасом лицами. Мужчины, женщины, дети, старики. Некоторые тащат на спинах имущество. Глупцы. Сейчас не тряпки да побрякушки спасать нужно. Себя. Под рукой Империи бедных не бывает! Только вот откуда вам это знать?.. А наших оттеснили. Лишь трое дерутся вместе с жёлтыми. Враги словно озверели — так и бросаются на ту кучку карлов, что своими телами защищают небольшие носилки. И их всё больше и больше… Эх! Левая рука выхватывает огнебой из седельной кобуры — бах! Попал! Теперь меч… С оттяжкой, от души! И сносит могучий жеребец маленького тощего конька, на котором сидит расплывшаяся туша. Удивительно жирный для ниппонца попался. Еле кожа доспехов на нём сходится. Томагавк, кстати, хорошая вещь, врезается в уродливую маску второго всадника… Что за… За луку седла цепляется закутанная в серую тряпку крошечная рука, хватается вторая, и вбрасывает вперёд уже виденное ранее тело ниппонского шпиона. Но рука в шипастой перчатке уже выхватывает узкий клинок ножа, чуть отходит назад. И… Вовремя успевает остановится — мать моя женщина… Да что же творится на белом свете?! Из-под повязки, прикрывающей лицо, смотрят с мольбой на тевтона знакомые чёрные раскосые глаза.

— Назад садись, дура! Назад!!!

Ни о чём не заботясь, выдёргивает её в воздух левой рукой, бросает позади себя. Сообразила? В грудь бьёт стрела, разлетаясь на куски — толстая пластина булата так легко не пробьётся тоненькой деревяшкой с наконечником из болотного железа. Твою же…Перебросил за себя щит — у этой дурочки ведь никакой защиты! Пусть хоть круглый щит всадника прикроет её!.. Раз! Взмывает вверх клинок, скидывая с головы рассечённую круглую шляпу. Проходя снизу, клинок рассёк череп, прошёл через нос и лобную кость. И тут же петля с оттягом, самым краем только дотянулся до всадника, но и этого хватило, чтобы тот завопил, хватаясь за то место, где только что была его нога… Десяток Алекса идёт клином, прикрывая своего командира с флангов. Рубят сплошную массу желтокожих флажконосцев, которые стремительно тают под их мечами. Успеют ли они?.. Чуть развернувшись, снёс острия двух пик с мечевидными наконечниками, которые, было, устремились ему в лицо. Жеребец дико заржал, рванул кого-то зубами, ударил копытами. Зацепили?! Нет. Хвала Богам Троицы Жизни! Просто и конь вступил в битву. Ширх! Раззудись плечо! Размахнись рука! А ну, наддай, ребятушки! Наддай!.. Пробились! Защищающих паланкин карликов осталось всего ничего, да наших трое ещё.

— Князь приказал спасти этого карла любой ценой!

Поняли. Кивнули. Вновь строят клин, но тут град стрел. Несколько вонзились в коней, и… Острой болью пронзило сердце — верный вороной взвился на дыбы, из глаза торчало белое оперение. Наповал… Привычным движением выдернул ноги из стремян, а жеребец опустился на все четыре колена, задрожал, изо всех сил стараясь спасти хозяина, понимая, что должен выстоять, пока тот не покинет его седло… Успел лишь хлопнуть того по дрожащему в предсмертной истоме тёплому боку, шепнуть:

— Спасибо тебе…

И рухнул верный конь, подломились ноги, упал, вытянув гордую шею…

— Десятник!!!

— В порядке я!

Прогудел сквозь маску, подхватил валяющийся под ногой вражий клинок. Задвинул свою рабыню-пленницу, что невесть откуда раздобыла свою воинскую одежду и справу, да с ним в драку устремилась, прикрывая спину хозяина, назад, к носилкам. Усмехнулся криво под стальной маской — теперь начинается истинная потеха…

— Гой-Да!

Первый рявкнул! И хриплые голоса товарищей позади него:

— Гой-Да!!!

— Вперёд! А ну, пошли, други!

Толкнул первого из тех, что тащили носилки, указал на лагерь славов, откуда надвигалась стальная стена щитов. Карлик понял, кивнул коротко головой, что-то пискнул своим, те подхватили паланкин, побежали. Странно бегут. Будто внутри нечто такое, что расплескать можно. Но через прозрачные занавеси виден силуэт человека. Женщины. Понятно. Спасают кого-то из господ. Да и пёс… С ними. Приказ князя отдан. Его дело исполнить. И привычным движением оружия отвёл вновь от себя копьё с длинным наконечником, вгоняя свой клинок в живот врага. Хм… Удобно. Двумя мечами то. Доспехи им не пробить своими железками. Огнебоев нет. Так что щит в такой драке даже мешать будет… Распалось надвое очередное тело, и карлики замерли на месте. Страшно стало, твари безжалостные?! Но сзади лязгнуло, и вперёд двинулись соратники с ростовыми щитами.

— Давай назад, твоя работа закончена пока, друг.

Прогудели над ухом, и прошла цепь пешцов дальше. За их спинами — огнебойщики с ручницами… Устало замер на месте. Вот ведь не пылкий юноша уже! Тридцать пять уже! Ох, ты же… Завтра тридцать шесть! Вложил в ножны свой меч, бросил на землю узкий клинок врага. Взглянул на застывшую перед ним девицу в сером балахоне:

— Жива?

Только и смог спросить внезапно пересохшим голосом. Она склонилась перед ним в поклоне. Протянул руку, забрал висящий на той щит. Как только таскала, при своей комплекции то? Она всё ещё кланяется. Да брось ты. Заслужила свободу. Дёрнул к себе. Прижал. Она… Захлюпала носом. Расплакалась? Ну, будя. Будя…

— Пошли, подруга.

— Юки. Харудзава Юки.

— Алекс.

— А рекс?

— Вот же…

Положил руку ей на плечо, не спеша двинулся к лагерю. Чего бояться то? Пешцы прошли. После них чисто будет. Особенно, после чёрного знамени… Легко догнали носилки. Подстроились под их шаг. Тем даже бегом за славами не поспеть. Так и пошли рядышком. Бок о бок. Десяток фон Гейера позади едет, и чувствуется, что конники под своими масками ржут, словно их жеребцы. Точно. Вон смешок очередной донёсся. Сдавленный такой. Сунул руку назад, за спину. Показал кулак. Тут и грохнуло… Все разом. Обернулся:

— Чего смешного то?

Один сдавленным от смеха голосом пояснил:

— Да вы со стороны смотритесь уж больно забавно — великан да карлица. Слушай, десятник, она тебе как, в пупок не дышит?

— Сам удивляюсь. Только вот волю я ей дал. После этой драки. Видите — ошейника на ней нет.

Посерьёзнели. Поняли.

— Прости.

— Да ладно. Коня вот жалко…

— Жаль…

…Вот и ворота лагеря. Возле них — плотные шеренги воинов. Запряжённые быками большие огнебои. Носильщики со страхом косятся на закованных наглухо наездников на турах. Никак князь решил не отсиживаться, а двинуть навстречу желтокожим? А вот и он сам, шагает навстречу. За ним — посыльные и командиры. Подошёл, те из карлов, что паланкин тащили, попадали ниц, распростёрлись на земле. Юки было дёрнулась, да Алекс рукой за воротник удержал. Она теперь свободный человек, нечего! Склонил голову.

— Исполнен твой приказ, княже.

Тот в улыбке расплылся.

— Молодец! Смотрю, волю пленнице дал?

— Заслужила, княже. Мою спину в бою прикрывала.

Тот посерьёзнел, взглянул на желтокожую, голову коротко перед ней склонил. Та ахнула от удивления. А Дар от пояса значок отцепил, протянул ей. Мол, бери. Осторожно взяла, в пояс свой сунула. Князь снова на старого друга посмотрел:

— Справился. Хвалю. За коня не переживай. Прилетел орёл с весточкой доброй — завтра наши прибывают. На этот раз больше наших товарищей привезут. И коней тоже. Так что сегодня — отдыхай.

— А…

Показал на носилки.

— Я сам разберусь. Отдыхай, как велено. И…

Пауза была почти незаметной, но тевтон её ощутил.

— Сходи потом в обоз, пусть девчонке твоей доспех по размеру подберут, если она такая боевая. Доверишься ей вновь?

— Доверюсь.

— Тогда — ступай…

…Ввалился в палатку. Устало сбросил щит со спины, поставил его в угол. Расстегнул застёжки, стащил с себя доспехи. Вымотался. Вроде и сшибка то была короткой. Да вот… Юка застыла, смотрит на него. Вопросительно. Похлопал рукой по лежанке, на которую сел. Поняла. Присела на краешек. Осторожно. Жаль, пока друг друга не понимают. Ну да… Обучится. Тут сомнений нет. Да и видно по ней, что нравится девице со славами, коли решилась на такое… Оно, можно бы подумать, что хочет повыше пробраться, либо убить кого важного. Да только невозможно ничего плохого от тайников скрыть. Все дурные мысли они сразу видят. Жаль, что ему подобный дар не дан. Зато в другом силён. Вздохнул, потянул с плеч пропотевший поддоспешник, нижнюю рубаху. Смутился запаха собственного пота. Но Юка даже внимания не обратила.