Страшно. Ствол гладкий, босые ноги так и норовят соскользнуть, руки еще слабые, не держат, а высота — добрых две сажени, брат недавно научил Нитомира считать до пяти, и теперь он ходил и гордился, пересчитывая все и вся в поселении. Упадешь с такой высоты — синяками не обойдешься, еще минус пару зубов, а их и так во рту всего ничего осталось. Сначала на палках дрались, потом в яму свалился, затем с дерева навернулся… Вот вырастет Нитомир — станет как дядя Радомир ловким, будет из большого лука стрелять, и по деревьям, как по земле, бегать. А пока еще он был маленький, пять вёсен исполнилось, вниз — страшно, но материнский гнев еще страшнее…
Он все же сорвался. Когда уже почти слез, но не на землю, а прямо в материнские руки, которые бережно опустили его вниз, так что самое страшное, что получил — подзатыльник, и много назидательных слов. Спрятаться от них не получалось, заветное крыльцо было рядом, но его нельзя было выдавать. Там была его личная Крепость. Он сам ее придумал, сам сделал, сам "спрятал" — никто из взрослых не знал, что под крыльцом главной избы вырыт целый бункер, замаскированный дерном и травой, и оттуда уже почти готов тайный лаз. Нитомир даже с другими детьми этим секретом не делился, он прятался под крыльцом — и ни один человек не мог его найти. Там было тесно, но сухо, все стены Нитомир выложил мхом, как делали взрослые, когда на зиму все племя уходило в подземные пещеры. Там был его маленький склад сокровищ: красивая палка в форме птицы, собственный зуб на нитке, целый мешочек орехов — Нитомир сам их нашел и собрал, когда взрослые в прошлый раз уходили из деревни. А еще совсем недавно там появился дедов нож: на него постоянно покушался Тритомир, старший на четыре года брат, вот и пришлось спрятать с остальными сокровищами. Дед сначала злился, думал, что Нитомир потерял нож, а потом наоборот, похвалил. Сказал, что это большая ценность, и его надо надежно хранить. Дед был старый, белый и умный, Нитомир его любил и слушался даже больше, чем отца — отец был злой и больно наказывал.
— Нит, сколько раз я тебе говорила, чтоб ты к этому дереву даже не подходил! Говорила?
— Ну мам… Я же не рвал…
— Мало ли, что не рвал! А если бы ты упал и я не успела тебя поймать? Ты что, маленький мальчик, чтоб ходить без зубов?
— А у бабы Аксиньи тоже зубов нет, так что она, тоже маленькая?
— Ты мне тут не выкручивайся! А ну марш в избу! Сиди и не высовывайся, придет отец — он с тобой поговорит по-мужски!
Пришлось подчиниться. Мама была доброй, но строгой, наказывала редко, но если провинился — лучше не придумывать отмазки. Вон, когда Глаха, старшая сестра, пошла сама с мальчишками в поле гулять — как ей тогда мать хворосту всыпала! Несколько дней сидеть не могла, ревела, но сама виновата! В поле за городом только взрослым можно, не говоря уже про лес, а если малая — так сиди возле избы, и слушайся! Брат Инна не послушался, пошел в поле гулять, и больше не вернулся, родители сказали, его Мара к себе забрала. Нитомир к Маре-Марене уходить не хотел! Там темно и страшно, как зимой, когда все от мертвого снега под землю прячутся. Он исправно каждое первое зерно отдавал Перуну, а каждое последнее — Мокоше, как все делали, чтоб бог-отец и богиня-мать в своей любви не оставили, а выходя из дома трижды через левое плечо плевал, чтоб змий-искуситель не заметил. Нитомир вообще был порядочным и хорошим мальчиком, а что хулиганил иногда — так возраст такой. Пять лет. Почти взрослый.
Но быть битым отцом ой как не хотелось. Он ведь силы не соразмеряет, у Нитомира до сих пор на спине шрамы не пришли, это когда его в прошлый раз наказали, за то, что воду, большую ценность, на землю пролил. Ее взрослые издалека несут — глубоко под землей из глины по капле сцеживают, воду нужно уважать, а Нитомир игрался, и целую чашу опрокинул — осерчал тогда отец. Бил его так, что все в деревне крики слышали. И сейчас будет бить не меньше, ишь чего надумал, по деревьям, как белка, лазить… Мать что сказала? В избе сидеть? А крыльцо, это тоже изба, значит и под крыльцом изба, значит если он под крыльцо залезет, и мать послушается, и отец его не найдет. Он просидит там до утра, а утром все испугаются, куда он пропал, будут искать, плакать — тогда он вылезет, все обрадуются, и никто его не накажет. Нитомиру самому понравилась своя хитрость. Как он хитро придумал наказания избежать! Забрав отцовскую кожаную флягу с водой, не страдать же целый день от жажды, он незаметно проскользнул через дверь, чтоб мать не услышала, убедился, что на улице никого, и юркнул под крыльцо, за собой лаз дерном закрыв — теперь его никто точно не найдет! И стал ждать.
А чтоб не скучно было, у него в доске была проделана крошечная щель, чтоб можно было наблюдать, что вокруг происходит — Нитомир мог так сутками сидеть, его никто не видел, а он за всеми следил. Вот дядя Радомир пришел. Смеется, тетку Варю обнимает, они скоро собираются свадьбу играть, а значит у Нитомира еще братики и сестрички будут. Младшие. Вот Первослав с Драгомиром, они самые сильные, а вот и отец, ему мама про шалости Нитомира рассказывает, злится, выбегает на улицу, бегает, а найти его не может! Вот две старухи, Аксинья и Рада, у одной зубов совсем нет, у второй один сверху торчит, они все время Нитомира ругают, когда он у них в саду тайком хозяйничает — у них такие вкусные сливы… Мудрый Клир, волхв, он старше деда, а еще он счет годам ведет, всех богов знает и Святому Письму учит детей. У него есть специальная книга, очень древняя, в ней все-все рассказано, как мир был создан, и как человек получился. Клир рассказывает из этой книги сказки, как Ной от злой воды в ковчеге спасся, а Моисей сначала злую воду одним своим словом разойтись заставил, а подом добрую воду из камня добыл. Рядом Вторня, ученик, всю премудрость Клира перенимает, он после него волхвом станет, будет идолам подношения делать, чтоб те на русичей не осерчали, и всегда говорили, когда придет время от злых духов под землей прятаться. Что это за духи — Нитомир не знал. И никто не знал, потому что тех, кто их видел, потом только мертвыми находили. Когда духи приближались, боги волхву говорили — тогда все бросали свои избы и уходили под землю. А потом выходили, духи дома не трогали, и животных не трогали — они только людей трогали. Под землей было темно, но безопасно, там была Крепость, где русы, русичи, славяне, последние, но не сдавшиеся, могли переждать любые беды. А у Нитомира была своя крепость — под крыльцом, чуть меньше, но зато своя собственная…
Он и сам не заметил, как уснул. Свернувшись калачиком, ему сначала снились сладкие сны, мать, мед, чистая вода, потом во сне потянуло дымом, но не сладким дымом костра, на котором жарят добычу, а острым, едким дымом пожара. Потом его начал бить отец, дядя Радомир увел в лес, и там бросил, а на дереве сидела сестрица Глаха и смеялась… Кошмары, из которых нельзя вырваться. Сон, когда нельзя проснуться. Боль, которая может убить — ничто не могло разбудить Нитомира, кроме единственного голоса. Голоса матери. Она кричала — каждый ребенок отличит этот голос среди тысячи подобных. Крик заставил его очнуться. Нитомир вздрогнул. Он не понимал, что происходит, что случилось, где его привычный, тихий, уютный мирок — он хотел бежать к матери, но странная не по годам осторожность взяла свое. Сначала надо посмотреть в щель…
Кошмаром был сон. Стократ ужаснее оказалось реальность. Нитомир не закричал. Не заплакал. В тот день он навсегда разучился плакать, и никто никогда не слышал крик его боли. Потому что там, на улице, творилось то, чего не может в принципе произойти. Конец света. Конец жизни. Конец всего. Говорят, маленькие дети не понимают, что такое смерть, потому они ничего не боятся, осознание собственной смертности приходит лишь потом, так вот, это — не правда. Нитомир знал смерть. И он видел, как пляшет злая Мара-Марена, во вспышках костров, в стонах людей, в черных лесных тенях — страшные, злые, безумные кары. Не духи, против которых человеку не устоять, с карами русичи воевали давно и успешно. Безумные обитатели леса, черные, как смоль, дурнее любого волка, были врагом старым и привычным, многие воины-русы хвастались их скальпами, у отца их была целая коллекция — мужские и женские, с завитой курчавой шерстью. Взрослые всегда хвастались, скольких каров они перебили на охоте, и как эти дикари попадали в самые примитивные ловушки, в ловчие ямы, в сети. Карикатуры на людей. Как объяснял Клир, Бог создал человека, а дьявол — кара, но ему стало стыдно, что существо получилось таким неказистым, и чтоб никто не заметил, он покрасил его в черный цвет. Кары, которые жили только для того, чтоб жрать свою траву, набираться силы а потом страдать — да их никто даже в расчет обычно не принимал, так, двуногий хищник, чуть опаснее волка, но намного слабее медведя…