Помню, как летом мы ходили на пикник.

Так вот, тогда в покрывале

мы принесли домой кузнечика.

Ох и верещала тогда Ирука

при виде этого насекомого!

Орала, мол, выбросьте эту гадость!

А Ленка назло сестре

посадила его в коробочек

и кормила яблоком.

Он ел по крупинкам,

беря каждую в передние лапы!

- В траве сидел кузнечик,

совсем как огуречик,

зелененький он был! -

весело пела у себя в комнате Ленка,

чтобы побольней задеть сестру.

На следующий день

мы поехали с Ирукой

на Птичий рынок

около площади Калинина,

чтобы выменять у Ленки

коробок с кузнечиком на котенка.

Только так можно было

утихомирить эту разбойницу!

В скверике напротив рынка

стоял народ со своим зверьем.

Идут люди с остановки через сквер

и присматривают себе питомца.

На самом же рынке всегда

за несанкционированную торговлю

гоняют.

Единственный официальный прилавок,

который там был, это лоток

Кретингской литовской зверофермы.

Женщины с какой-то невыносимой тоской

смотрели на серебристо-чёрных лисиц,

голубых песцов и норок.

Почти у самого входа стояла

миловидная женщина средних лет

с "плюшевым мишкой" в руках.

При приближении к ней "медвежонок"

оказался довольно крупненьким

мохнатым котенком

с серебристой флисовой шерсткой.

Ирука не смогла устоять

от такой пушистой красоты

и взяла котика в дом.

* * *

Ленка отыскала на антресолях

каблуки сестры.

Надела. Потопталась.

Туфельки,

как ни странно, оказались впору!

Она старательно держалась

на высоте шпилек,

крутилась в фуэте перед зеркалом

в наполненной солнцем зале.

Я взял со стола

карманное зеркальце

и пускал солнечных зайчиков

в ее улыбающееся лицо.

Она смеялась пуще прежнего!

Солнечные блики,

отражаясь от нежного лица,

делали его еще более прекрасным!

И вдруг каблук не выдержал

такого нахальства

и сломался!

Я успел подхватить ее.

Сердце билось,

как голубок в моих ладонях.

- Аригато!* - спешит освободиться Ленка.

Мое сердце прошито

стальной пулей из автомата АКМ.

Можно ли убить словом?

* Спасибо (япон.)

Я бегу, бегу с поля боя,

хотя это не по моим правилам!

Я ДЕЗЕРТИР!

* * *

В пятницу я шел с работы

усталый,

я бы сказал, какой-то изможденный

и думал только

о предстоящих выходных.

У моего подъезда

стояла твоя одинокая фигура,

освещенная желтым,

покачивающимся на ветру, фонарем.

А вокруг плясали

вечерние тени деревьев, скамеек, оград.

- Лена! - крикнул я издалека

и помахал рукой.

Ты, обернувшись,

сдержанно посмотрела в мою сторону.

Мы поднялись наверх,

в мою холостяцкую квартиру.

Ты, преодолевая ступеньку за ступенькой,

не произнесла ни звука,

к слову даже не поприветствовала!

А я ни на чем таком и не настаивал!

Жилище встретило нас

непроглядной темнотой,

холодной и неуютной.

Я поспешил

щелкнуть кнопкой выключателя.

При вспышке света ты дернулась,

словно маленький испуганный зверек,

и чуть не опрокинула

трехногую напольную вешалку.

- Нервишки шалят, шалавы!

Может, потому что весна? -

нервно шутишь ты.

Я приглашаю тебя

проследовать на кухню.

Твое лицо при свете лампы

мне показалось мелованно-бледным.

Ты морщишься от явной боли.

- Что такое? Что? -

беспокойно осматриваю тебя

в поисках болезненного места.

Ты задираешь рукав джинсовой рубашки.

Предплечье украшает

сине-буро-малиновая гематома.

- Подралась, что ли? -

сам собой назревает вопрос.

- Помоги мне, нужно проткнуть! -

стоишь ты на своем.

- Ты с ума, что ли, спятила?

Это нельзя делать,

это может сделать только врач! -

протестую я.

- Я знаю, ты сможешь! - заверяешь ты.

Я не найдя других предметов,

взял в руки канцелярские ножницы,

зажмурился и ударил острием "ножей".

В месте прокола

выступила черная густая кровь.

Ты рванула "джинсу" на части,

оставшись в одной футболке.

Попросила затянуть потуже,

не забыв сказать

свое тихое, измученное "спасибо".

Я достал из холодильника

бутылку саперави,

заначенную для какого-нибудь

особенного повода.

В Грузии это произведение винодельчества

называют "красильщиком"

из-за своей способности

окрашивать губы в сине-алый цвет.

"Вот и повод нашелся!" - грустно подумал я.

Ты, находясь "под мухой", созналась,

что таким вот варварским образом

проверяла твердость моей руки!

Позже, совсем охмелев,

ты поведала мне

довольно печальную историю.

У тебя была подруга Анечка,

с которой ты училась в одном классе.

Она тяжело заболела.

Ты позвала одноклассницу Олечку

навестить ее:

- Надо Аню навестить,

давай сходим к ней в выходные?!

Я хочу ее увидеть, она ведь болеет! -

настаиваешь ты.

- Она не хочет никого видеть! -

говорит тебе Оля.

Почему-то эта фраза произносится ею

шипяще.

Как-то змеино-предупреждающе, что ли?!

Мол не суйся, не твое это дело!

Ты поддаешься ее словам.

Ведь, когда болеешь,

в самом деле ничего не хочется!

А через месяц

классный руководитель оповестила,

что наша Анечка ушла от нас.

Хочется взлезть на стену,

как будто, достав потолок,

можно что-то исправить!

Ох уж эта Оля, Олечка!

Может быть,

если б она согласилась тогда пойти,

то ничего страшного бы не произошло!

В Анечкиной небольшой квартирке

на огромном столе

лежит восковая кукла,

одетая в белое свадебное платье,

словно из музея мадам Тюссо*.

Чем-то похожая на Анечку,

но только ПО-ХО-ЖАЯ!

Боже, Боже! Нет!

Не может быть! Это не ты! Нет! -

Ленкино сознание отрицает произошедшее.

Зареванная Анечкина мама говорит,

что Аня совсем не мучилась,

во сне умерла!

Господи,

на месте подруги могла оказаться ты!

От осознания этого

у тебя случилась жуткая истерика.

- Боже, если я достану потолок,

ты вернешь ее?

Боже, я достану потолок, верни, верни ее! -

умоляет Ленка Всевышняго.

Но только красные гвоздики

устилают восковое "неанечкино" лицо.

* * *

А ночью Ленке приснился сон:

Анечка сидит на песке.

Он совсем не белый и не теплый,

какой-то желтовато-грязный,

но речной.

Такого на стройках целые КамАЗы!

* (Музей мадам Тюссо (фр. Madame Tussauds) -

музей восковых фигур в лондонском районе Мэриле-

бон.)

Анечка перебирает камешки:

персиковый, цвета морской волны,

черный - откидывает в сторону!

Она в глубокой задумчивости,

выбившиеся из прически локоны

развеваются на ветру.

Стоп-кадр: Анечка улыбается

ослепившему ее солнцу,

на шее поблескивает стальное сердечко

на бархатном колье - "ошейничке"...

* * *

Мне позвонил твой отец.

Обыденно молчаливый и угрюмый,

сейчас он говорил

беспокойно и быстро.

Он сетовал на то,

что ты пропала из дома

и пропускаешь работу.

Поспешив откланяться,

я пообещал, что помогу в поисках.

Я нашел тебя здесь,

в обшарпанной старой квартире

в компании подружки-собутыльницы.

Ты сидишь

в сером вытянутом джемпере сестры,

опрокидывая стопку за стопкой.

Кашляешь-давишься огненной водой,