Алик приоткрыл полог палатки, поманил своих:

– Унесите его. Но снотворным не накачивайте, пусть думает.

– Хорошо, господин.

Батяня вернулся к остальным несколько возбужденным, рядом с палаткой удалось услышать пусть и не все, но тех отрывков хватило для составления общей картины; дело несказанно облегчилось, атомного взрыва можно не опасаться, боеголовка так и осталась неразблокированной.

Он уселся поудобнее, кивнул в сторону палатки:

– Короче, так, мужики. Тот избитый, которого в палатку таскали, оказывается, специалист по радиоразведке. Алик пытается уговорить его разблокировать боеголовку. Но наш уперся и послал его подальше. Китаец дал ему времени до утра…

Никитин перестал заглядывать в опустевшую сумку, поднял глаза:

– Ну, тогда стрелять их всех, к чертям, и захватывать боеголовку. Разве нет?

Петрович уловил что-то неясное в голосе майора, пихнул подрывника, уже потянувшегося к пульту:

– Погоди пока, Костя. Дослушай.

– Ага.

Батяня указал на ближайший грузовик, пояснил:

– Этот пленный не один. Есть еще несколько человек. Я до конца, правда, не понял, но похоже, что это одна из двух предыдущих групп, тайная которая, и всех их собираются расстрелять на границе якобы как нелегалов. А то и раньше, если радиоразведчик упрется рогом и не станет разблокировывать боеголовку. Такие вот дела, мужики. Такие вот дела…

Снайпер отозвался, тоже все слышал:

– Я могу отстреливать тех, кто попытается убить пленных. Только остальных берите на себя, особенно «братков», у каждого «калашников».

Никитин пошевелил пультом, внес свое предложение:

– Да они разбегутся все, едва взрывы увидят. Их бы на устройства направить, а там я с ними разберусь.

Петрович не стал ничего вносить, посмотрел ожидающе на Лаврова.

Майор оглядел стоянку, задержался взглядом на палатке.

– Этого Алика бы пристрелить, остальные как стадо баранов ничего не смогут без него сделать. Будут метаться и вопить со страху. Ну и «братков» не мешало бы успокоить, эти взрывов не испугаются, залягут и отстреливаться начнут.

Петрович кашлянул. Сказал твердо:

– Алика не трогайте, я с ним сам разберусь.

– Что так?

– Старые счеты. В прошлый раз еще надо было добить, да рука не поднялась, пожалел.

Лавров не стал спорить. Надо так надо.

– Смотри, Петрович, дело твое. А то бы одной гранатой палатку накрыли.

Петрович отрицательно качнул головой, поудобнее устраиваясь для стрельбы.

– Я сам.

Батяня повернулся к Никитину:

– Ну что, Костя, покажем китайцам настоящий фейерверк?

– А то! – у подрывника аж глаза в темноте засветились. – Шанхайские драконы нервно курить будут в сторонке… Или гонконгские?

– Один черт. В общем, начинай подрыв издалека, с тех постов, куда мы гостинцы подбросили, пусть бегут в другую сторону, на уже готовые. Впрочем… впрочем, тебя учить – только портить.

– Это да.

Лавров обратился к снайперу, прижав микрофон:

– Серега, на тебе уцелевшие после взрыва гранаты «братки». Если Алик высунется из палатки с каким-нибудь пультом в руке, даже с пистолетом, сразу вышибай из рук, но китайца не трогай, с ним Петрович разберется. Как понял?

– Все понял. Что с пленными?

Лавров тяжело вздохнул.

– Мы здесь не за ними, нам боеголовка важней. Но… но, думаю, все постараются защищать их по мере возможностей. Так?

– Так.

– Ага.

– Отлично. Я начинаю первым.

Майор выдернул чеку гранаты, выдержал двухсекундную паузу и швырнул ее прямо в сидевших кружком «братков»…

…Алик выронил сигарету от неожиданности, когда больно шарахнуло по ушам волной разорвавшейся поблизости гранаты. Он вскочил, столкнулся со своим помощником, который мало что соображал, отпихнул его и полез за оружием. Судя по всему, началась атака русских, все-таки смогли проследить его перемещение со спутников, или же кто-то навел.

Выскочив из палатки, увидел, что из посланных Александром охранников уцелел только один, и то катается по земле и кричит, держась за окровавленное лицо. Вот дернулся и затих. Китаец растерянно огляделся: кругом мечутся свои же, перепуганные, глаза расширенные, кричат, сталкиваются, оружие побросали, то и дело кто-нибудь из них взмахивает руками и падает. И главное – не слышно автоматных очередей, не понять, откуда стреляют. Неужели используют глушители?

Из палатки выскочил помощник, вскидывая автомат и собираясь стрелять. Тут же рухнул пластом, выронив оружие из рук, дернулся пару раз и затих. Второго помощника постигла та же участь, не сделал и двух шагов, как голова разлетелась месивом мозгов и костей, тело рухнуло без звука, забрызгав палатку кровью.

Алик поднял пистолет, собираясь отстреливаться наугад, но спустя миг оружие вырвало из руки с нечеловеческой силой, лишь громко лязгнуло. Он бросился в палатку, собираясь отыскать пульт и взрывать пленных, вернулся на улицу, но не успел нажать кнопку, как коробочка пульта разлетелась на мелкие кусочки; неведомый снайпер контролировал каждое его движение, но почему-то оставлял в живых, скорее всего, хотел взять в плен и допросить.

Группа перепуганных соотечественников-нелегалов, что спали в грузовике, попрыгала с машины и ломанулась в лес с воплями. Но едва группа пробежала несколько десятков метров, как мощным взрывом пятнадцать человек разметало по окрестностям.

Вдалеке прогремело еще несколько взрывов, китаец понял, что выставленные посты перестали существовать. Спустя мгновение и вовсе заложило уши – весь окружающий лес взметнулся стеной огня, пожирая последних уцелевших. На стоянке остались только грузовики и десятки трупов, двое или трое были еще живы и громко стонали. Мало-помалу все начало затягивать дымом.

Будь прокляты эти русские, Алик побежал в лес, обогнув палатку, собираясь в одиночку добраться до границы. И, собравшись с силами, повторить попытку через несколько лет. Оставаться и попадать в плен он не собирался, лучше принять смерть, чем попасть в русскую тюрьму. Лучше смерть.

Где-то через полчаса бега он перешел на шаг, силы были уже не те, в такие годы лучше не подвергать себя физическим перегрузкам. Высмотрев залитую лунным светом полянку, Алик направился туда, собираясь определиться на местности с помощью карты и специального электронного устройства, встроенного в наручные часы. Оружия и связи теперь не было, приходилось рассчитывать только на собственные силы и уходить как можно быстрее к границе, пока не закрылся «коридор» и русские не вычислили подкупленных пограничников. А то, что это в ближайшем времени произойдет, можно было не сомневаться. Их спецы мгновенно сведут все ниточки воедино и перекроют границу надежно, поэтому следовало поторапливаться.

Он дошел до полянки, уселся под могучей старой сосной, переводя дыхание, достал карту и принялся определять свое местоположение. По идее, нужно было выходить к небольшой речушке и двигаться вдоль ее берега к Амуру, но где она, эта речка, теперь?

В какой стороне? Начнешь блуждать и кружить, вообще на русских наткнешься, их теперь в тайге наверняка несколько дивизий собралось, ищут разбежавшихся, если, конечно, кто-то еще смог выжить и скрыться в лесу.

Получалось, что до речки около двух километров на северо-запад. Алик со вздохом поднялся, идти не хотелось, наваливалась апатия ко всему, но надо было действовать, а не раскисать. Чуть промедлишь, и эти минуты могут оказаться роковыми.

Хотел было выругаться, тихонько, но слова застряли на языке – на полянку бесшумно выдвинулся человек с винтовкой в руке.

Алик отступил к сосне и уперся спиной в ее ствол. Он понял сразу, теперь ему никуда отсюда уходить не придется, здесь он и останется навсегда, иначе бы незнакомец приказал ложиться на землю или поднимать руки, но тот не произнес ни слова, лишь бесшумно двигался к нему, поднимая оружие и собираясь стрелять.

Голос, такой знакомый голос, заставил китайца вздрогнуть. Именно этот голос иногда звучал в ночных кошмарах: