Недолго выбирая межу ногой и головой, я навел мушку Вальтера на переносицу рокера – точно между глаз. В самом деле, что я – изверг какой-нибудь, на всю жизнь ребенка калекой оставлять? А так – "бац", и готово, даже голова болеть не будет.

– Юра, не надо, – высунулась из-за моего плеча виновница стычки. – Неужели ты не понимаешь, что я никогда не буду с тобой? И не потому что он, или еще кто-то, а потому что ты… потому что ты такой! Ты еще ребенок, и когда ты повзрослеешь – я уже постарею!

– Мне почти двадцать, – ответил юнец.

– По паспорту – да, а по поведению ты – сопливый, избалованный мальчишка! И был таким, сколько я тебя знаю. И не изменишься никогда! Ты мне не нужен!

Парень поступил как настоящий мужик. Сказал – сделал, а не сделал – еще раз сказал.

– Я этого так не оставлю! – во второй раз пообещал он, разворачиваясь.

Грядка скрылась в ночи. Через несколько минут раздался дружный рокот двухтактников мотоциклов шайки, и рокеры, прорезав стену дождя и темноты светом фар, забрасывая друг друга летящей из-под колес грязью, умчались. Массовики-затейники успели смыться еще в самом начале замеса, остались только мы с Зиманковой. Щелкнув предохранителем, я убрал П-38 за пояс.

– Пойдем, – обнял я девушку.

– Что ты! – испуганно залепетала она. – Этот придурок сейчас с ментами вернется, я его знаю. Тебе надо уходить… прямо сейчас…

– Ну… давай, хоть провожу тебя.

– Лешка! – будущая звезда провела ладонью по моей щеке. – Тебя же заберут… нет, я сама. Мне он ничего не сделает.

– Но…

– Умоляю тебя, уходи, – девчонка поцеловала меня в лоб. – Прощай…

А я смотрел на нее, и не мог понять, слезы текут по ее щекам, или это просто дождь. На самом деле она меня любит, или просто заигралась. Вправду боится за меня, или торопится спровадить.

– Прощай, – ответил я.

Процокав каблучками по бетону, Вероника спустилась по ступенькам с площадки, и быстро пошла в сторону сада, дрожа то ли от холода, то ли от плача. Повернувшись спиной к ветру, опустив голову, чтобы спрятать сигарету от дождя, я прикурил "Стюардессу", и щелчком отбросил спичку, зашипевшую в каплях воды.

Кажется, все, с чем я приехал, у меня с собой – в карманах. В домик возвращаться незачем. Подняв воротник куртки, я пошел туда, где спрятал "Скайлика".

Глава 7

Японец завелся с пол-оборота. Ну, на то он и не Жигули. Датчик топлива показывал три четверти бака – тоже неплохо, хотя на три с половиной сотни километров придется заправляться еще раз. Денег тоже хватало – около девятисот рублей – целое состояние по нынешним… этим… советским, в общем, временам. В бардачке я нашел кассету группы "Земляне" и воткнул ее в магнитолу.

– Мы выбираем путь, идем к своей мечте, – запел Юрий Антонов.

– И надо не свернуть с пути уже нигде, – подхватил я. – И стоит шаг пройти, заносит время след, обратного пути у жизни просто… враки все это.

Хотя… неделю назад даже я мог только верить в мечту, а теперь у меня появился реальный шанс изменить все, переписать свою жизнь заново. Главное – не упустить эту возможность. Во всем мире, на всей Земле я знал только двоих, которым был дан этот шанс. Санька им воспользовался, теперь мой ход.

И к черту. К черту эти стройки, к черту эти деньги. Куплю домик где-нибудь в Северной Каролине, лесопилку. Поставлю ПКТ на подоконник, чтобы от "зеленых" отстреливаться, и будем жить с Наталкой спокойно. И счастливо. Сделаем детей – троих, пятерых, семерых, больше – лучше. Старенький списанный армейский Hummer, домик на живописном берегу какого-нибудь горного озера, и любимый человек рядом – что еще для счастья нужно?

Ливень, сменившись мелким, почти незаметным дождиком, успел сделать свое дело – грунтовка раскисла. Мало того, что я успел отвыкнуть от ручной коробки, так еще втыкать передачи левой рукой оказалось крайне неудобно. Пару раз "Скайлик" чуть не завяз в грязи, а на одном из поворотов извилистой лесной дороги вообще чуть не ушел в кювет, удержать аппарат на плаву удалось лишь чудом. В жиже глубиной по колено от удачи зависит гораздо больше, нежели от мастерства.

Повезло таки! Задрав нос, пробуксовывая и сползая по скользкому склону, японец, все же, выехал на трассу. Не знаю, как на счет остального кузова автомобиля, но капот из белого превратился в грязно-серый. Задние стекла, кстати говоря, тоже перестали быть прозрачными. Оставляя на асфальте комья земли, Ниссан взял курс на юг – туда, где родилась моя любимая, и где я надеялся ее найти.

Сейчас я еще не представлял, какой будет наша встреча, что я скажу двенадцатилетней девочке… но и снился мне не рокот космодрома, перед глазами стояли ее зеленые глаза, волнистые черные, как сама ночь, волосы, аккуратные розовые губки и ее белоснежная улыбка. Прошло столько лет, а я все еще помнил ее тело до последней родинки, до шрама на плече, оставшегося от прививки… и ее запах – запах, который я не забуду никогда. Такой родной, теплый аромат, свежий, как весна, прекрасный, как северное сияние!

Центральную часть области, покрытую лесами, многочисленными городками и селами я преодолел еще затемно. За три с лишним часа пути на трассе не попалось ни одного транспортного средства, лишь пролетали по бокам дороги деревеньки с темными глазницами окон, густые стены деревьев, карьерные отвалы, черные в ночи, как неведомые исполинские животные, закрывающие своими спинами звезды. По гряде, словно маленькая гусеница, освещая путь единственным глазом, полз тепловоз.

Перед самим рассветом на землю спустилась густая пелена тумана и видимость сократилась до двух десятков метров, а то и того меньше. После крейсерского полета на скорости в полторы сотни километров в час, движение при шестидесяти казалось черепашьим шагом, но, один черт, я умудрился проскочить указатель "Варна, Берлин, Париж". Возможно, для кого-то это – столицы европейских государств, но здесь эти названия принадлежали деревенькам в степной зоне на юге области. Забавно… я помнил этот же знак с наименованием еще одного города – Карталы, куда я, собственно, и направлялся.

Утопив педаль тормоза, поставив японца, проскользившему по мокрому асфальту с добрый десяток метров, поперек дороги, я остановил автомобиль. Уже после маневра я увидел в зеркале силуэт желтого "сорок первого" с пипкой мигалки на крыше, стоящий на обочине. Мнда, весело будет попасться здесь, где населения раз-два и обчелся, проскочив места, где людей, а вместе с ними и ментов – как пчел в улье. Конечно, "скайлику" детище Автомобильного Завода имени Ленинского Комсомола не конкурент, но в баке осталось литров десять на две сотни километров пути, а последняя заправка – как раз после поворота у указателя.

Главное – без паники. Тихо, спокойно трогаюсь с места… не переборщить бы со спокойствием, ведь абсолютно все правила дорожного движения соблюдают только нетрезвые водители, что и вызывает подозрения, ведь у нас это не принято, и считается едва ли не дурным тоном. Плавно отпустив сцепление, я тронулся с места. Ментовоз продолжал стоять, даже тень патрульного не пошевелилась. Кажется, пронесло.

АИ-95 на заправке не оказалось (да и откуда бы?), пришлось вставить в бак пистолет девяносто второго. Дежурный АЗС долго не хотел просыпаться – я все кулаки об окно сколотил.

– Все ездют, туды-сюды снуют, поспать человеку не дадут, – проворчал дедок с пышными драгунскими усами. – Чего тебе?

– Второго из второй, сколько влезет, – по привычке ответил я.

– Дык, ёлы-палы! – возмутился дед. – Я тебе что, на кофейной гуще, али на картах гадать буду, сколько в твою прорву его влезет? Литров тебе сколько?

– Ну… давай сорок, – прикинул в уме я.

– Шестнадцать рублёв, – ответил заправщик.

– Сколько-сколько? – переспросил я.

– Ох, молодежь пошла! – вздохнул он. – Мне уж седьмой десяток идет, а я и то на слух не жалуюсь. Шестнадцать рублёв. Нуль-нуль копеек.