Но однажды влюблённые условились встретиться возле волнореза на Кристо Редентор. Она должна была сесть в его оттюнинговый Шевроле-Камаро («Совсем как Бамблби в Трансормерах» — говорил он), и они поехали бы на золотистые пляжи Форталезы. Естественно, она опоздала, она ведь девушка, а девушки никогда вовремя не приходят. Но когда пришла на условленное место, оно было похоже на разворошённый муравейник: буквально минуту назад здесь несколько неизвестных на скутерах окружили жёлтую Камаро, затолкали водителя внутрь — и скрылись по прибрежному шоссе. Обычно грабители не действовали так нахально, скорее всего, это были какие-то залётные гастролёры, но это не меняло дела: её Мигел был у них, и с каждой секундой они были всё дальше. Естественно, она тут же рванула в том направлении, в которое указывали свидетели. Она догнала их. Но не успела… По-видимому, Мигел, парень не робкого десятка, попытался освободиться, в салоне началась возня, её тогдашний парень схватился за руль. Машина на полном ходу врезалась в кирпичную стену какого-то склада. То есть врезалась. Она выбежала на место аварии именно тогда, когда бампер уже сплющило, а капот медленно, но неотвратимо вдавливался в пассажирский салон. То, что с ней тогда случилось, Дима как раз и пережил в первые секунды на том перекрёстке. Паника, ужас, безысходность. Но ей было хуже, много хуже. На её глазах умирала её любовь.

Она не смогла его спасти.

С тех пор Инга жутко ненавидела грабителей.

Прошёл год, они семьёй очутились на Филиппинах, и там познакомились с убыстрённым, который предугадывал будущее. Ну, чуть-чуть, в ограниченном радиусе, ненадолго вперёд и, к сожалению, в основном плохое. В том числе и аварии. Инга подружилась с этим старичком, и упросила помочь ей в одном деле. После смерти любимого она поклялась себя, что найдёт способ, как спасать людей в «её» ситуации. Но, конечно, клятва-клятвой, а… как? Как найти способ, тут ведь теории мало — практику подавай! Сиди ты хоть месяц на самом опасном перекрёстке, жди аварию — она не случится по твоему желанию, а произойдёт, когда ты на минуту в туалет побежишь. Теперь же, с этим филиппинским ускоряющимся, у неё был шанс. И она использовала его на все сто процентов! Аварии в Маниле случались довольно часто, так что «подопытных» хватало. Она и так, и эдак экспериментировала, подбирая оптимальный вариант спасения попавших в аварию людей. Причём человек для неё превратился именно — в подопытного кролика. Получилось спасти? Ну, нормально. Не получилось? Да всё равно. Что-то в ней оборвалось со смертью Мигела. Она ненавидела себя тогда, и до сих пор то время вспоминала с омерзительным вздрагиванием. Казалось бы, что ей те люди? Ну, не спасла — и не спасла. Она и не должна была. Поначалу, конечно, кидалась то детей подхватывать на лету и опускать на землю, то выдёргивать из-под занимающегося пламенем грузовика сбитых пассажиров, то… А получалось в итоге исковерканные тела, оторванные конечности, переломанные кости, и снова смерть-смерть-смерть. Лишь когда она чувствам сказала «стоп!», стало хоть что-то получаться. Но когда более-менее научилась, не все чувства вернулись обратно…

Вот в то самое время, когда они были на Филиппинах, она и выработала несколько способов спасения людей с помощью подручных средств и смекалки. Она была готова. Только вот специально аварий больше не искала.

Когда Инга увидела Диму, мечущегося вокруг сминаемой «Тойоты», то в Диме увидела, конечно же, себя. И вновь пережила весь тот ужас и безысходность. Вовремя вспомнила всё, чему научилась, и таки получилось! А потом пришёл откат… И она сорвалась.

Вот такие пироги.

Больше она ничего не рассказывала, а он и не спрашивал. Они сидели на крыше, вдыхали прохладный воздух, пили холодное пиво. Потом целовались, занимались любовью и встречали, голые, рассвет.

Не наладилось. Ничего не наладилось. Плотину было сорвано, что-то после той аварии нарушилось в их отношениях. Инга всё чаще раздражалась по пустякам, всё чаще намекала ему про то, как ей плохо у Саввы, и раздражалась всё сильнее, когда Суперпупс бурчал, что «ещё чуть-чуть».

А потом была встреча одноклассников.

Утро началось… банально, что ли. Шаблонно для тех, кто описывает следующий после грандиозной пьянки день. Колышущийся потолок, мерзкий амбре в спёртом затхлом воздухе комнаты, разбросанные по полу вещи. Слава богу, хоть только свои, не умудрился после вчерашнего приволочь домой кого-то из бывших одноклассниц.

«Стоп! А с чего я взял, что со мной кто-то пошёл бы? — среди позывов бежать в туалет и плюнуть на всё и завалиться дальше дрыхнуть иногда всё же проскальзывали здравые мысли. — Какое там любимое прозвище у них для меня было? Толстозад? Пузан? Джабба? Да много всего! Самый презираемый в классе пацан. И чего вообще я туда попёрся? Хотя… эффект был, да. Эффект от обратного. Почти никто поначалу и не узнавал даже. А когда узнали… шок был ещё тот. Наверное. Или мне показалось?»

Суперпупс нашёл в холодильнике пару пива, дальновидно оставленного там вчера им же. Была шестёрка в специальном картонном боксе, но на последнюю пару у него вчера, видать, просто не осталось сил. Так что хоть тут можно поблагодарить «перепив», что ли.

Чуть полегчало, а в голове чуть прояснилось.

А таки да! Девчонки, эти недосягаемые прежде, неприкасаемые носоворотилы, снисходящие к нему, только чтобы кинуть какую-нибудь колкость или пошлость, нынче смотрели более чем призывно. И не только смотрели. Кажется, те горячие поцелуи в предбаннике туалета ему не померещились? Да и эти разводы губной помады на прежде белой футболке…

Хлопцев он тоже поразил. Поразительно, как влияет мускулатура собеседника на тональность обращения! Мускулатура и манера поведения.

Это сейчас, попивая пивко, понимал Дима. Тогда промелькнуло — и тут же забилось массой новых для него впечатлений. Да-да, новых. Изгой класса, неудачник по жизни, теперь девушками воспринимался как мачо и красавец, а парнями — как опасный соперник, способный ответить на оскорбление силой. О да, сила в Суперпупсе ощущалась. И не только внешне это выражалось. Не только в тугих мышцах её было видно. А ещё и в манере движения, в постоянной готовности к неприятности, неожиданности. Только тот, кто постоянно подвержен опасности и должен контролировать окружение, мог бы так все время сканировать происходящее вокруг на предмет угрозы себе или даже себе и своему собеседнику. Зубрам бойцов войск особого назначения такому обучают годами. Дима же был вынужден за последние полгода своей календарной (и вдвое больше биологической) жизни учиться реагировать на всё, что происходит вокруг него, максимально быстро и максимально точно. Иначе — очередные вывихи, ушибы, растяжения. Даже сейчас, когда Инга более-менее обучила его правильному движению в ускорении, на его теле можно было лицезреть с полдюжины свежих ссадин и синяков, хорошо хоть, скрытых под одеждой. И — видно же было! — не рисуется парень, не форсит. Контролирует ситуацию не для того, чтобы это заметили другие, а как бы само собой, привычно уже. Охранником, что ли, работает?

И это, конечно, спрашивали. Особенно девушки. У них всё в головах не укладывалось, что их Пузан превратился в мачо. Да ещё и в какого-то не испорченного, не накачанного ботоксом, не превратившегося в клубного тусовщика или салонного завсегдатая (некоторые одноклассницы были как раз из той клубной и ночной тусы, так что тут информация из первых рук). Одет респектабельно (воистину у Инги хороший вкус), симпатичен, неглуп, при деньгах… куда они раньше смотрели?

А пацаны смешались. Раньше для них Дима был объектом для насмешек и издевательств, а теперь, повзрослевший и кардинально преобразившийся, он на любое оскорбление готов, казалось, ответить адекватно. А вдруг как вспомнит прошлые издевательства? Пока молчит, но что от него ждать, когда напьётся? В итоге вышло наоборот. Напились хлопцы и, накрутив себя, вытащили Диму «на поговорить». Тут двое бывших главных башибузуков класса решили вновь поставить Пузана на его бывшее место — место неудачника по жизни и вообще козла отпущения. Дима же на встрече пил мало. По крайней мере, до того момента. Ну не любил он это дело! А потому легко контролировал ситуацию. И когда на него полезли дебоширы, чего он и так ожидал, то Суперпупс ушёл в ускорение всего в два раза — и всласть повеселился, уворачиваясь от ударов, сталкивая нападающих друг с другом, отвешивая им пинки и подзатыльники. Те ярились, бесились всё больше, потом один из них вытащил выкидуху. Вот тут уж Дима не стал ждать. Отобрал нож, закинул его на козырёк бара, а башибузука успокоил классическим ударом по яйцам. Нос второго тут же «случайно» «познакомил» с собственным коленом.