Стремясь быть с ней рядом как можно дольше, он занялся шпионажем: однажды вечером спрятался в их офисе и установил миниатюрную веб-камеру, спрятав её в коробе вентиляции и направив на стол тайно любимой девушки. Теперь практически в любое рабочее время он мог наблюдать за жизнью соседнего офиса и главное — смотреть на Вику и следить за тем, чем она занимается.

Он постоянно делал ей маленькие, подчас совсем недешёвые сюрпризы. Узнав, что Вика любит балет, честно купил и презентовал ей (инкогнито) малахитовую статуэтку балерины. Чтобы не узнала почерк (откуда?!), приложил распечатанное на принтере послание «От поклонника». Это того стоило, право слово. Это её выражение лица, удивлённое и смущённое одновременно. Покраснела, стала украдкой поглядывать на сослуживцев. Это даже обидело Диму. Ну в самом деле, разве могут они, эти напыщенные индюки, хипстеры и псевдомажоры по достоинству оценить её, прелестную и милую девушку? Она — не из их мира, не для их потных и грязных лап, прочь, прочь!

Потом он узнал, что Вика увлекается миниатюрами. Ну, такими маленькими копиями настоящих вещей. Видать, выстраивает дома в маленьких игрушечных домиках такие же маленькие комнатушки. Она, бывало, украдкой ходила по сайтам, где продавали или менялись таким вот миниатюрными вещами. Опять решил сделать ей приятное. По Интернету заказал, получил — и подложил ей тонко сделанный миниатюрный сундучок, в который поместил кулон из полудрагоценного камня. Но на удивление, девушка отреагировала совсем уж непонятно. Она совсем не обрадовалась подарку. Наоборот, он её чуть ли не возмутил! Решила, что подарок слишком дорогой и она не может его принять. Она обошла всех и каждого в их фирме, в лоб спрашивая, не он ли преподнёс ей столь драгоценный сюрприз. Так один субчик решил на этом сыграть, начал ломать комедию, делать многозначительные глаза и таинственно краснеть. Вика отдала ему подарок!!! Мол, извини, не могу принять. Ох же и разозлил сотрудник-наглец Диму! Айтишник устроил ему персональный полтергейст. Отвернулся «претендент» — а Дима ему по монитору маркером «Не смей к ней лезть!» и череп пририсовал. Опешил наглец, решил, что чья-то глупая шутка. Тут же на его столе ручки выстроились в надпись «Верни чужое. Иначе…» Наглец устроил мини-скандал своим сослуживцам, бывшим с ним в одном кабинете, мол, кончайте фигнёй страдать. Тут уж Дима пошёл на крайние меры. Подбросил ноутбук соперника под потолок, вывернул ему все карманы, снял с него галстук, вымазал в кетчуп — и повесил на кресло. Учитывая то, что это произошло на глазах нескольких человек, к тому же такое оказалось бы не под силу не то что Копперфильду, но и Дэвиду Блэйну, вот тут-то и пришлось наглецу поверить в высшие силы и заинтересованность их в Вике. Он, как был, с вывернутыми карманами, взъерошенный и с искорками страха в глазах помчался к обманутой ею девушке. С истерическими нотками в голосе он, не слыша робких возражений, втиснул ей и сундучок, и кулон и, посекундно оглядываясь, сбежал снова в свой кабинет.

Дима ликовал, Вика недоумевала, а вот сотрудники после этого случая девушку стали бояться и сторониться. Сам того не понимая, Суперпупс сделал девушке медвежью услугу. Она, может, и не прочь была бы, а может даже и втайне надеялась, что за ней приударят, но действия Димы не то, что свели на нет её мечты — они поставили между ней и сотрудниками фирмы, на которой она работала, железный занавес. У Вики на работе начались неприятности. Её попросту уже выживали из фирмы! Дима обозлился и думал было начать партизанскую войну против всех на той фирме, но… сказал себе «стоп!» Решил выйти из тени и попытаться сделать чуть ли не впервые в жизни шаг навстречу. Сам познакомиться с девушкой! Пригласить в кафе. Подружиться, наконец!

В тот день он, несмотря на жару, он пришёл в костюме и при галстуке. Серый в мелкую почти незаметную полоску костюм сделал его настолько элегантным и вообще — настолько преобразил, что все сослуживцы, а особенно — женская половина их — практически не узнавали его. А когда узнавали, восхищённо качали головой. В костюме было парко, спасал лишь кондиционер. Дима жутко нервничал, то долго смотрел на то, как Вика работает, то, наоборот, выключал камеру и заставлял себя забыть о девушке хотя бы на несколько часов. Надолго не хватало. Под конец рабочего дня он сидел как на иголках и считал минуты. Тут ещё и Вика ушла надолго к начальству, а когда оттуда возвратилась, то вид у неё был почему-то донельзя грустный.

Он встречал её у выхода из офис-центра с цветами в руках. Рабочий день давно закончился, и Дима просто замучался прятаться от сослуживцев, расходящихся и разъезжавшихся по домам. А когда в дверях появилась до боли знакомая фигурка, Суперпупс опять чуть не дал стрекача. Но неимоверным усилием заставил себя не уходить в ускорение. Глубоко вздохнул и пошёл навстречу. Вика шла странно нагруженная. Из сумки выпирала крутобоко кружка, из не застёгнутой молнии выглядывали книги и блокноты. Зачем она всё это тащит с собой?

— Д-девушка, а м-можно с в-вами, п-познакомит-ться? — как всегда, когда общался с девушками, которые ему нравятся, он начал заикаться.

Она взглянула на дрожащие в руке Димы цветы, на испуганно вздёрнутые брови, устало скользнула взглядом по блестящим глазам и лихорадочному румянцу на щеках. Губы её дрогнули. Она буркнула:

— Да что вы все, издеваетесь, что ли?

И поспешила прочь, ускорив шаг.

Ошарашенный Дима недоумённо смотрел ей вслед не понимая, в чём дело. Потом мелькнула тень догадки. Цветы полетели в урну, а он, ускорившись, помчался в офис Вики.

Её стол был девственно чист. С монитора сняты все напоминалки, у мышки лежал электронный пропуск. А в верхнем ящике стола лежали всего две вещи. Малахитовая балерина и маленький сундучок. Уволенная Вика оставила всё, что её связывало с офисом. Всё, что связывало его с ней.

С деньгами было более чем хорошо, а на работе он сидел в основном из-за Вики. Теперь, когда девушку уволили, а она его отшила на выходе (Дима всегда очень ранимо относился к такого рода отфуболиваниям, потому тут же вновь уполз в ракушку своей мизантропии, и даже не попытался позвонить или прийти к Вике), ничто не удерживало его в маленькой вечно жаркой серверной. Сам уйти с работы он не хотел, но и если бы попросили с вещами на выход, теперь не обиделся бы.

Куда приложить свои супер-способности и быть всё же полезным людям он, наконец, нашёл. Делал мелкие вклады в благотворительные организации и на постоянные «Поможем Коле!» или «Спасём Ирочку!» Но он не хотел, чтобы его (честно украденные) деньги шли в чей-то карман, потому всегда проверял, существуют ли в реальности те или иные дети, срочно нуждающиеся в операции. В половине случаев, увы, это всего лишь были проекты по выманиванию денег у сердобольных граждан, но оставшиеся 50 % объявлений всё же бывали правдивы. Вот на такие счета Дима и делал частные анонимные пожертвования. Богатые всё же хоть таким макаром делились через посредника с бедными.

Ещё Дима взял за правило бросать крупные купюры уличным музыкантам и девчушкам, играющим на скрипках в подземных переходах.

Однажды Дима увидел в одном переходе деда. Дед стоял с протянутой кепкой, был красный как рак и по изборождённому морщинами лицу катились слёзы. Дима как правило не давал попрошайкам подачки. Он неоднократно видел, как увечные и калеки тут же забывали о своих увечьях, когда что-то шло не по их сценарию. И убегающего хромого с костылями подмышкой видел, и старушек, поющих псалмы, но через секунду обкладывающих трёхэтажным матом — тоже. А в одном подземном переходе стояла всегда молодая женщина. Беременная или с ребёнком. Малыш всегда спал. Всегда. Накачивали, небось, младенца каким-нибудь наркотиком — вот он и спал. Женщина рожала как конвейер. Куда потом девались её дети, это было неизвестно. Продавали в рабство, выкидывали на помойку или сдавали на органы. Всякое возможно. Но вот таким людям Дима не верил и никогда не давал им деньги. В отличие от других, более сердобольных.