Противно.

Нет тут его работы, не на то он тратит свой дар.

А на что тратить?

На искоренение зла?

Угу. Давеча вот тоже было дело. В воскресенье, в парке. Заметил как-то Дима, что мужик с подозрительно довольной рожей запустил руку в сумочку одной даме, а та совсем не замечает воришку! Вот, мол, годное дело для Суперпупса! Дадим отпор грабителям и… дальше по тексту. Он как раз был в ускоренном состоянии, так что зря время не терял на поиск укромного местечка и т. д. Покружил вокруг этой парочки, нашёл брошенную палку, тщательно примерился и саданул воришку по руке. Аж хрустнуло. Правда, палка не выдержала, а не рука. После чего Дима выбрал местечко, где пара эта не заметит его проявления, набрал заранее воздуха побольше, чтобы крикнуть «Держи вора» и с довольным видом вышел из ускорения.

Мужик, понятное дело, от неожиданной и резкой боли прямо подпрыгнул, женщина тут же его заметила, взвизгнула, обернулась, дёрнула сумочку, но в следующее мгновение ситуация резко изменилась, и Диме пришлось в последнее мгновение вырывающийся крик переводить на кашель.

— Сашка! Сашка, блин, испугал! Подкрался незаметно.

— Мммм, — мужик сквозь боль растянул губы в улыбке.

— Привет, привет, любимый. А ты не забыл, что у нас сегодня… что? Что с тобой?

— Рука… как-то не знаю даже, как подвернул. Что-то там у меня… не того.

— А ну дай я гляну. Ого! Это ж как ты умудрился?

— Да вот приятное хотел тебе сделать. Мммм…

— Слушай, надо в травмпункт какой-то сходить, что ли. Или «скорую»! Давай я «скорую»… — полезла в сумочку, наверное, за телефоном.

— Не надо никакую…

— Что это? — вынула из сумки бархатную коробочку, в которой обычно преподносят драгоценности. — Это же… ахххх, какая прелесть! Сашка, спаси-и-ибо!

— Всё же десять лет, дорогая. Розовая свадьба. Хотел… сюрприз. Сейчас пойдём ещё роз куплю. Ссс, да что ж это с рукой-то?

— Сейчас пойдём в больницу, а уж потом о всяких свадьбах… Ну надо же, как тебя угораздило. Глянь, как покраснело. Да уж, сюрприз.

Дима давно уже потихоньку заполз в кусты и там бил себя кулаком по макушке. «Гад! Козёл! Тварюка! Не умеешь разбираться в людях — учись! Смотри в лица, изучай мимику, позы и движения! Взял людям с нифига праздник испортил! Осёл!!!»

Если вы думаете, что это единичные случаи, то глубоко ошибаетесь.

Например, на карманной краже нарвался на подсадную утку: кто-то по примеру «Место встречи изменить нельзя» пришил внутри кармана рыболовецкие крючки так, чтобы вынуть руку оказалось невозможно. От серьёзных увечий тогда Диму спасли две вещи: то, что он был в убыстрённом состоянии и успел начавшуюся панику перевести в рациональное русло. Не стал выдёргивать попавшуюся руку из западни, а, наоборот, срезал карман вместе с ловушкой до тех пор, пока что-то почувствовавший «ловец» уже начал проявлять беспокойство. Второе — это, конечно, то, что нынче он всюду ходил с остро оточенным ножом-выкидухой в кармане. После того, как он познакомился с изнанкой мира в «злачных местах» родного города, всюду носил с собой хоть такое оружие. Пусть и не умел обращаться по-настоящему с ножом (резать хлеб умения не надо) и вряд ли кого пырнул бы, случись настоящая драка, но всё же. Нож придавал уверенности. Или вот как в случае с крючками — вообще спас. Благо ещё крючки не были с отравленными концами. А то было однажды дело, когда в кинотеатрах в кресла втыкали острые кнопки и иголки, острия которых были вымараны в заражённой СПИДом крови. Так ведь и не поймали тогда гада, сгубившего несколько жизней!

Теперь, прежде чем совать руку в карман, Суперпупс проверял «место преступления на предмет и наличие» вредоносных сюрпризов. Однако вопрос: не его ли ловили? Или расчёт на обычных карманников?

Или вот был случай, когда Дима вдруг чуть не встал во главе маленького восстания. Дело было уже вечером, смеркалось. В кои-то веки айтишник возвращался с работы в «обычном» человеческом состоянии. Лето вступало в свои права, и вечер, наконец, принёс прохладу. Хотелось пойти через парк и просто послушать вечерние трели соловьёв. Настроение было прекраснейшее. Но хорошего в нашем мире, наверное, где-то слишком много, так как по «закону сохранения баланса добра и зла» Дима, видать, добро перевесил. И тут же последовала реакция.

«Красный» для водителей, пешеходный переход, но кто-то из автолюбителей, видимо, куда-то опаздывает. Да так, что решает на правила наплевать — и рвануть на всех газах в просвет между сходящимися волнами людей. Однако опаздывает, ой, опаздывает.

Дима в наушниках, у него новый mp3 выдаёт «Алису», перед глазами — зелёный человечек, по бокам — такие же люди, так что беспокоиться нечего. Но вот сквозь тяжёлые гитары прорывается визг тормозов, и Суперпупс с места в карьер ускоряется на сколько может.

Вот она, машина, несётся вперёд. Вернее, уже пытается остановиться: из-под колёс вырывается белёсый дым от сжигаемой тормозами резины. Но не успеет, видно же, не успеет. Даже когда люди почти не двигаются, авто катится довольно резво. Большая, однако, скорость. А перед машиной — молодая женщина. Она торопится домой, она не нарушала правил и переходит дорогу на «зелёный». Она ещё не знает, что обречена. Но она не знает и того, что её вот в это самое время спасают от верной гибели.

Дима уже видел последствия своих толчков или случайных тычков. Он понимал, что сам движется для остальных людей как, скажем, мина. Он толкнёт бездумно — и человека откинет вперёд так, словно в спину машина ударила. Ещё, правда, вопрос в том, кому достанется больше. Суперпупс, в сущности, уже научился воздействовать на предметы по экспоненте, с нарастанием, как, например, воздействует на бросаемый спортивный молот его закручивание. Теперь, если Дима хотел кого-то ударить или оттолкнуть, сам при этом будучи весьма ускоренным, он сначала ступенчато замедлялся, потом начинал давить — и ступенчато ускорялся. Нарастающее напряжение в его руках или ногах, а не резкая концентрация напряжения, и потому ни перелома, ни сильного вывиха. Трудно, да, но уже терпимо.

Так же он делал и теперь. Осторожно подошёл к женщине, примерился, как её поудобнее подхватить на руки, чтобы не сломать ей, скажем, шею от резкого рывка. А машина всё ближе, ближе. Нервно покосившись на приближающийся бампер, Дима глубоко вздохнул, и, коря себя, что с перепугу рванул в ускорении так далеко, замедлился с 1/225 до более приемлемых 1/10. Стараясь не обращать внимания на резко убыстрившуюся машину, Дима осторожно сзади стал обнимать женщину, подхватывая её подмышки.

«Эх, дубина, слишком поздно отреагировал на опасность. Секунд пять хотя бы раньше! А так… — Дима скосил глаза на неотвратимо накатывающий капот мощного джипа. Во всю левую сторону тела стала жать пока ещё мягкая волна надвигающейся воздушной подушки. Ещё несколько секунд — и бампер просто врежется в их ещё не убравшиеся с дороги тела! — Нет, не успею. И она не успеет в синхрон войти. Придётся рвать».

Дима, ощущая уже теплоту металла машины, не выдержал. Уже, видно, визжащую — заметила опасность! — женщину он просто выкинул из-под автомобиля, а сам, сделав выверт, кувырком ушёл от жмущих на голень шин внедорожника, забежал в подворотню и там замедлился.

Визг тормозов, крики, брань на перекрёстке. Дима кинулся обратно, глянуть, как там молодая женщина.

На переходе уже собиралась толпа. На обочине, там, куда отбросил её Суперпупс, лежала женщина, над ней склонилось несколько человек. Кто-то уже набирал на мобильном «скорую». Машина стояла ровно посередине пешеходного перехода, так что безразличным зевакам приходилось обходить неожиданное препятствие. Свет на переходе уже начал мигать.

Страсти накалялись. Когда Дима подбежал, только один дедок какой-то потрясал клюкой и сыпал бранью на водителей. Водитель, кстати, ещё не вышел, видимо, приходил в себя. А может, боялся реакции собирающейся толпы.

Суперпупс бесцеремонно протиснулся к женщине. Крови нет, ноги-руки под правильными углами, так что вряд ли себе что-то сломала. Лицо женщины скривилось от боли, она схватилась за подмышки и тихо стонала. Видать, Суперпупс слишком резко рванул, так что потянул там у неё какие-то мышцы. Среди столпившихся оказались сердобольные женщины. Одна резким движением вскрыла купленную, несомненно, семье, минералку, побрызгала на лицо скривившейся от боли женщины, поднесла бутылку к губам. Вторая под голову подкладывала сумку.