— Они стоят около…

— Нет! — крикнул он зло и отшвырнул в сторону тряпку. В его глазах сверкнула ярость. — Мне не нужны ваши побрякушки — сколько бы они ни стоили!

Сьюзен не знала, как его понимать. Может, он богач, а просто прикидывается бродягой? Интересно было бы узнать, кто его родители и вообще, откуда он взялся, этот Чейз Маккейн?

— У вас есть где-нибудь семья, мистер Маккейн?

— А у кого ее нет? — Стоило Чейзу вновь взглянуть на Сьюзен, как злоба его мгновенно улетучилась, и Сьюзен увидела на его лице мечтательное выражение, которого никогда не замечала раньше: — Мои мать и отец живут в Айове. У них ферма, и они выращивают хлеб на самом большом поле, какое я когда-либо видел. — Чейз с доброй задумчивой улыбкой на лице смотрел на пламя костра.

— А какие они, ваши родители?

— Отец — малоразговорчивый работяга, который привык гнуть спину с утра до вечера. Воспитывал нас в строгости, но мы всегда получали только то, что заслуживали. — Чейз засмеялся. — Нашкодим, бывало, он даст нам ремня, получим хорошую отметку — обнимет нас и порадуется. Но больше всего хвалил нас тогда, когда мы чем-нибудь помогали друг другу.

Чейз улыбался, и Сьюзен с удивлением заметила ямочки на его щеках.

— Мама… она совсем не похожа на отца. Она круглая, как шар, и ужасно веселая. Вечно улыбается, даже когда очень устает. А еще она жарит самую вкусную в мире курицу и печет такой пирог с яблоками, что пальчики оближешь. Я с детства зову ее Солнышко.

Солнышко? Сьюзен никогда не думала, что взрослый мужчина, да еще такой великан, как Чейз, может столь нежно к кому-нибудь относиться. Значит, этот человек совсем не такой грубый, как ей до сих пор казалось? Нет, поистине этот мужчина — сплошная загадка. Но так или иначе, ей понравилась та нежность, с которой он говорил о своей семье.

— А братья и сестры у вас есть?

— У меня есть брат, старший. Его зовут Томас, он уже женат, и у него пятеро детей. Он тоже держит ферму — неподалеку от родителей. Придет день, и он станет хозяином сразу двух ферм.

Сьюзен пригляделась к Чейзу: уж не ревнует ли он к брату? Но, нет, в его взгляде не было нехороших чувств. Напротив, его глаза излучали тепло и нежность. Он в задумчивости смотрел на огонь и, казалось, забыл о том, что рядом с ним Сьюзен.

— А вы женаты?

Чейз посмотрел так, точно видел ее впервые в жизни:

— А почему вам интересно? — спросил он наконец с улыбкой.

Густо покраснев, Сьюзен передернула плечами, и тут же ее лицо исказилось от боли.

Чейз усмехнулся и снова принялся протирать винтовку.

— Нет, я не женат, — вдруг сказал он. — У меня нет своего угла, в который можно было бы привести жену.

— А почему? — вырвалось у Сьюзен.

Терпению Чейза, видимо, пришел конец.

— Вы задаете слишком много вопросов! — буркнул он.

Сьюзен открыла было рот, чтобы возразить, но решила, что лучше оставить пока эту тему. Однако любопытство все же взяло верх:

— Что привело вас сюда? Вы сказали, что в Золотых Холмах вас ждет какое-то дело? Да? А что это за дело?

Про себя Сьюзен давно решила, что речь, конечно же, идет о золоте.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд, мгновенно заставивший ее умолкнуть. А затем спросил с издевкой:

— К чему все эти вопросы?

Сьюзен смутилась — она и впрямь перешла границы дозволенного.

— Просто так. Надо же о чем-то говорить!

Чейз засунул винтовку в чехол. Облокотившись рукой о камень, он заложил руки за голову и стал смотреть на звездное небо, всем своим видом показывая, что не намерен больше отвечать ни на один из ее глупых вопросов.

Он явно что-то скрывал от нее — только что.

Вдруг Чейз поднял голову и спросил:

— А вы-то сами откуда родом, мисс Сент-Клер?

— Я же говорила вам, что из Бостона.

Сьюзен не понравилось, что Чейз обращается к ней так официально. Ведь всего несколько часов назад этот самый человек называл ее Зеленоглазкой, делал ей перевязку, помогал раздеваться и одеваться, даже видел ее обнаженную грудь. При воспоминании об этом Сьюзен густо покраснела.

— Да, верно, — сказал Чейз, — но я подумал, вы расскажете мне поподробнее. Например, о вашей семье.

Вполне логично, что после стольких вопросов с ее стороны он тоже задает ей вопросы. Но Сьюзен молчала, прикусив нижнюю губу и размышляя над тем, что стоит ему рассказать и что нет. Как ни говори, это была не самая приятная для нее тема. Ей не хотелось рассказывать первому встречному о том, сколько обид и унижений претерпела она в своей семье. Это не удачная тема для светской беседы. Впрочем, их беседу едва ли можно назвать светской. Так что, почему бы не рассказать ему немного?

Сьюзен откашлялась и отвела взгляд в сторону:

— Мои отец и мать погибли, когда мне было шесть лет, и меня взяли на воспитание мой дядя Седерик и его жена, тетя Вильгельмина. Кроме меня, у них уже было двое детей — Гортензия… и, — Сьюзен тяжело вздохнула, — …Эндрю — мои кузен и кузина.

Сьюзен украдкой взглянула на Чейза: заметил ли он эту нотку в ее голосе? Чейз изучающе посмотрел на нее и спросил:

— Они что, плохо с вами обращались?

Этот невинный вопрос был для Сьюзен, точно острый нож к горлу. Она опустила глаза, избегая пытливого взгляда Чейза, и уставилась на собственные колени, теребя юбку. Комок застрял в горле, а в животе аж похолодело.

— Ну так как, Сьюзен?

Сьюзен беспомощно моргала, моля Бога, чтобы Чейз не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Ей вовсе не хотелось, чтобы он ее жалел. Сейчас, когда она твердо решила начать новую жизнь. Начать новую и даже не вспоминать о старой. Поэтому она хотела немедленно прекратить этот разговор.

Облизнув сухие губы, Сьюзен бодро спросила:

— А как далеко еще до Золотых Холмов?

Чейз буквально буравил ее взглядом:

— Думаю, дня три — не меньше.

— Так долго? — пробормотала Сьюзен.

Чейз кивнул:

— И это в том случае, если не произойдет ничего непредвиденного. К тому же, вы с вашими сбитыми ногами и больным плечом вряд ли сможете быстро идти. Вам что, не терпится увидеть Тедди? — спросил он, усмехаясь.

— Ну да. Я же приехала, чтобы за него замуж выйти.

«И избавиться от мучащего меня кошмарного прошлого», — добавила Сьюзен про себя.

— И что потом?

— Что вы имеете в виду?

— Чем зарабатывает на жизнь ваш Ливермор? И чем собираетесь заниматься вы? Кроме как растить малюток?

Сьюзен удивленно взглянула на Чейза. Он, кажется, издевается над ней? Но нет, он говорил вполне серьезно. На лице его не было и тени усмешки. Он в раздумье смотрел на костер.

— Ну… — пролепетала она. — Мы еще недостаточно хорошо знакомы…

Чейз бросил на нее быстрый изумленный взгляд.

— Как так? Недостаточно хорошо?

— Мы были знакомы всего неделю. Потом он уехал из Бостона сюда, а я осталась. После этого мы целый год переписывались, и письма помогли нам узнать друг друга… И все же, — Сьюзен нахмурилась, — этого не вполне достаточно. Честно говоря, я сейчас с трудом могу вспомнить, как Тедди выглядит…

— Не слишком ли опрометчиво вы поступили, отправившись в такую даль, чтобы выйти замуж за человека, которого не помните?

В голосе Чейза звучала критическая нотка, и Сьюзен изо всех сил принялась защищаться:

— Как это не помню? Я достаточно хорошо его знаю… И потом — кто бы он ни был — жизнь с ним все равно не сравнится с тем адом, который… — Сьюзен потупила взор и, глядя на свои грязные, сбитые в кровь ноги, подумала, что ей не следовало произносить последние слова. Господи, скорей бы закончился этот разговор!

Чейз, казалось, совсем не собирался его заканчивать.

— С тем адом, говорите вы? Значит, ваши родственники все же плохо с вами обращались? Не так ли?

Сьюзен медленно покачала головой, избегая смотреть ему в глаза. Она не нуждалась в его жалости. По ее щеке скатилась слеза. Затем другая, Сьюзен украдкой смахнула их, надеясь, что Чейз не заметит. Ей не хотелось, чтобы он считал ее слабой, плаксивой женщиной.