— Этот сосуд у нас называется таноа. Этот таноа принадлежал моему деду.

Церемониймейстер, мужчина, готовивший каву, набирает чашку из таноа и протягивает министру.

Мистер Рату Сир Камисесе Мара уже снял свою западную одежду.

Его внушительная фигура, воплощение духа предков. Он хлопает в ладони один раз, берёт чашку одной рукой, подносит ко рту и выпивает содержимое одним глотком. Консул и церимониймейстер хлопают в ладони три раза. Мы присоединяемся, надеясь, что делаем всё правильно.

Потом очередь Карло, потом моя, консула и церемониймейстера.

Когда все выпили по разу, всё начинается сначала, с теми же жестами и хлопаньем в ладони, пока, через несколько часов, таноа не пустеет, а у нас немеют губы и рот.

— В больших количествах, кава сильно возбуждает. — Говорит консул. — Часто, после праздничных дней на рабочих местах отсутствует половина персонала.

— Но вам не стоит беспокоиться. — Подхватывает министр. — Вы можете остаться и отдыхать столько, сколько захотите. — и продолжает рассказывать о своём детстве, о старухе, которая дала ему имя, о своих попытках возродить сандаловые леса, разграбленные в начале века американцами и англичанами и о своей недавней поездке в Европу, для обсуждения цены на тростниковый сахар, который является основным ресурсом страны.

— Ваши правительства финансируют ваших аграриев, которые потом могут продавать сахар по цене ниже нормальной. Нам, чтобы продать свой, приходится тоже сбрасывать цены. Это несправедливо. Мы, маленькая страна, у нас есть лишь сахарный тростник и наши крестьяне страдают по вине ваших политиканов.

— И получилось у Вас, господин первый министр, убедить Европу своими доводами?

— Это здесь я премьер министр, а там, если отбросить формальности, я просто фольклорный персонаж. — заканчивает он упавшим голосом.

Мы извиняемся перед ним от имени Европы.

Уходя, он отправляет нам на лодку корзины с фруктами, среди которых два ананаса, высотой более полуметра.

Имея такого престижного покровителя, мы стали желанными гостями на острове и все последующие дни не могли сойти на берег без того, чтобы нас не пригласили на ужин. Мамы посылали нам навстречу детей со свежими фруктами и цветами, девушки предлагали постирать наши вещи и все звали в гости.

— Мбула, паланги, мбула, паланги — чаще всего используемая фиджийцами фраза. Означает — Добро пожаловать, чужестранцы, рады вас видеть. Так нам говорят дети, когда мы причаливаем на динги, старики, сидящие в хижинах, женщины, отбивающие бельё на камнях.

— Мбула, паланги. — добро пожаловать, чужеземцы. И кто бы мог подумать, что ещё сто лет назад чужестранцев здесь ели.

В деревнях Лау Груп ритм жизни не очень изменился с тех пор. Нет электричества, автомобилей, каменных домов. Вода в ручье, который протекает через деревню. Люди живут в хижинах, стены из бамбука, крыша из пальмовых листьев. Внутри чисто и свежо. Земляной пол покрыт циновками, на стенах раковины, черепашьи панцири и большие тапа. Кухня в отдельной хижине, там расположен очаг, место для складирования скорлупы кокосовых орехов, их используют в качестве топлива, и кухонная утварь. Постелью служат циновки, расстеленные на полу, а подушкой, деревянный чурбак, форму которому каждый придаёт по своему вкусу.

Для проживания каждая семья очищает от леса участок земли и устраивает огород. Они садят бананы, сладкий картофель, ананасы, маниок и разные травы. Мужчины ловят рыбу. Они выходят в море на пирогах и гарпунят её длинными, тонкими бамбуковыми палками с заострённым концом, как острогой. Достаточно пожить пару дней в одной из деревень, чтобы уловить старинный ритм её жизни и понять, почему многие фиджийцы, прожив несколько лет в столице, отказываются от комфорта цивилизации и возвращаются к этой простой и гармоничной жизни.

Не легко было покидать Лау Груп, но нас ждала Сува.

В Суве мы встретили друзей, с которыми познакомились ещё в Панаме. Здесь Бенно, немец, не говорящий по английски и ещё Джордж и Шана с детьми. Они живут на лодке длинной восемь метров. Джордж строил её для того, чтобы отправиться в кругосветку, когда познакомился с Шаной.

— Я построил её для одного, но и для двоих будет не плохо.

Но в последствии появились Шанти, Рашель и Кетти, и теперь их пятеро, но, несмотря на это, их «Импала» самая чистая и опрятная лодка, какую я когда-либо видел.

Ещё мы встречаем здесь Флеминга. Он бывший английский офицер, его жена постоянно вяжет. Но с ними не было их сына.

— Он остался на Тонга. — Говорит отец. — Влюбился в девушку и решил жениться. Когда моя жена приехала к ним, для участия в свадебной церемонии, она заметила, что девушка была уже другая.

Прежняя была молодая и красивая, эта же толстая и в годах. Но Дуглас утверждает, что она нравится ему больше.

А в яхт клубе нас ждёт посылка от International Paint. Мы находимся на сто восьмидесятом меридиане, «Веккиетто» прошёл пол мира и настал момент обновить необрастающее покрытие и проверить состояние гребного вала.

10. Сезон циклонов.

Западный Тихий океан. Острова Фиджи.

Бухта Нбулекалека, уединённый уголок внутри залива Сува.

Великолепное место, окружённое зелёными островками, слишком маленькими, чтобы быть обитаемыми, но достаточно большими, чтобы укрыться от посторонних глаз.

Дно, плотный ил, и глубина семь метров, обеспечивают надёжную стоянку на якоре даже в самых неблагоприятных условиях.

Безопасная стоянка и сказочные окрестности, в таких местах можно пустить корни, даже не заметив и не желая того. Каждый вечер, распевая песни, приплывают рыбаки на пирогах, бросают камень вместо якоря, несколько часов ловят рыбу. Слышен их смех, когда удаётся поймать особенно крупную рыбу. Прежде чем уйти, они проходят мимо нас, спросить, не нужно ли нам.

Очень легко жить в этой бухте. Мы провели здесь четыре месяца и могли бы остаться ещё, но теперь это становится рискованно, и риск увеличивается с каждым днём.

В августе, когда мы сюда пришли, дул сильный пассат, было чистое небо и стабильная погода. В декабре пассат выдохся. Вместо него с севера приходят волны серых туч, которые затягивают всё небо на много дней, принося нестабильные, капризные ветра и липкую жару.

Это сезон циклонов. В горячем воздухе, до предела насыщенном водяными парами, чувствуется какая-то нестабильность и некая грозная сила.

Мы бросили второй якорь, весом в двадцать килограмм, соединив его последовательно с первым, на расстоянии десять метров и выпустили ещё сорок метров цепи, чтобы спать спокойно, когда порывы ветра срываются с гор Вити Леву, свистя в такелаже и растрёпывая кроны пальм.

— Warning! Warning! Внимание! Внимание! Сезон циклонов длится с ноября по апрель. — Это Фиджийское радио каждый день передаёт специальные сообщения, специально, чтобы нагнать страху.

— Warning! Warning!Предусмотрите запасы пищи и воды.

— Warning! Warning!В случае тревоги немедленно покиньте низменности, равнинные места и берег моря. Укройтесь на холмах.

Но мы, живущие на лодке, не можем покинуть берег моря. Чтобы избежать циклонов, нам придётся сделать то же, что делают сотни кругосветчиков: спуститься на юг, в Новую Зеландию или Австралию, уйти за тридцатую параллель, которая является линией метеорологической безопасности.

Мы посмотрели друг на друга: «Новая Зеландия?! Чтобы шесть месяцев умирать со скуки в марине в стиле Сан Ремо или Лазурного Берега? С барбекю дважды в неделю и вечеринкой в субботу вечером? Может лучше циклоны?

Возможно остаться и на Фиджи, укрывшись в hurricane holes,в дельте реки, среди мангровых зарослей, где можно встать на много якорей и привязать лодку к деревьям канатами…

— В прошлом году здесь не было ни одного циклона. — Уверяет Исо, наш друг из Сувы. — И в позапрошлом тоже.

— А раньше?

Он разводит руками: — Годом раньше их прошло пять, с интервалом в несколько дней.