— Танои, но тебя комары не кусают?
— Конечно кусают. Смотри. — и он показывает свою татуированную руку, на которой видны десятки вздувшихся комариных укусов.
— Ну ка, покажи. — мы никогда не видели татуировку так близко. Всё тело покрыто множеством полос с повторяющимися рисунками.
Танои садится на упавший ствол дерева и дарит нам передышку, рассказывая историю своей кожи.
— Каждая полоса, это история одного из предков. Чем больше рисунков на теле мужчины, тем богаче история его семьи. Мне татуировки делал мой дедушка, не смотря на запреты миссионеров.
Первые тату начинают делать, когда юноше исполняется пятнадцать лет. Он уже обладает телосложением мужчины и его кожа уже не будет сильно растягиваться с возрастом. Сначала копируются самые старые рисунки с тела его отца, потом с тела самого старшего мужчины из семьи матери, и так из поколения в поколение. Был один старик, тело которого было полностью покрыто татуировками, включая лицо и ладони рук!
Он встаёт, смахнув с себя рукой облако насекомых, и собирается идти дальше. Но мы уже не можем. Оправдываясь тем, что нельзя оставлять лодку надолго без надзора, возвращаемся назад.
Когда добрались до деревни, выглядели мы, видимо, не очень, потому что во всех домах, где мы останавливались передохнуть, кроме воды и фруктов, все предлагали нам ещё и умыться.
Анаи, жена Танои, готовит пои-пои. Это типичное блюдо Маркизских островов, как для нас паста, рис для азиатов или кус-кус для арабов. Готовят его в субботу, чтобы съесть в воскресенье.
Основой пои-пои является майорé, легендарный плод хлебного дерева. Он похож на зеленоватую дыню с жёсткой, морщинистой кожурой, покрытой тонкими чешуйками, которые, когда фрукт спелый, выделяют крохотные капельки белого, густого млечного сока. Растёт на деревьях с большими блестящими листьями, напоминающими инжирные. Весит плод около трёх килограммов, и дерево, средних размеров, приносит их по одному каждый день в течении всего года. Внутри, желтоватая губчатая мякоть.
Индейцы островов Сан-Блас угощали нас им в супе, порезанным кусочками, словно картошка и поджаренным ломтиками на углях, как гарнир к рыбе, позже мы и сами научились готовить его, делать салат и десерт с молоком кокосового ореха. Но здесь, на Фату Хива, его приготовление, это старинный кулинарный ритуал.
Фрукты целиком поджаривают на огне. Примерно через час, когда кожура обуглилась, женщины вынимают их из огня и удаляют её с помощью палки.
— Помогай мне, если хочешь научиться. — предлагает Анае, выкатывая с решётки два обугленных бочонка.
— Вот так. — она наносит палкой два удара и чёрная скорлупа трескается, показывая дымящуюся жёлтую сердцевину. — Вот так. — и лёгким нажимом палки она выкатывает плод на деревянную дощечку, придержав обугленную кожуру неуловимым движением пальцев.
Я стукаю палкой по своему плоду в первый раз, и ничего не происходит. Потом второй, третий, более энергично. Кожура лопается и палка вязнет в жёлтой мякоти, пачкая её чёрным. Пытаюсь вытолкнуть сердцевину на дощечку, но плод теперь уже не круглый, и палка ещё больше его деформирует. Пробую придержать кожуру и обжигаю пальцы.
Дети смеются глядя на меня: — И откуда такая неумеха? Даже поипои готовить не умеет.
— Таоа, помоги ей. — вступается Анае. Девочка лет десяти, берёт мою палку, ударяет пару раз и, смочив руку в ведре с водой, выкладывает майорé, очищенный от кожуры, на доску.
Анае разминает ещё горячую мякоть каменной толкушкой. Она бьёт её сверху, сбоку, потом с другого, переворачивает быстрым движением руки, смоченной в холодной воде и снова принимается мять сильными и частыми ударами. Если попадается посторонние включение или твёрдый комочек, удаляет его молниеносным движением кончиков пальцев.
Мой же плод весь испачкан чёрным и полон частичек кожуры.
Каждый раз, когда я пытаюсь взять один из них, обжигаю пальцы, о том, чтобы перевернуть тесто мокрой рукой, даже не может быть и речи. Все смеются и подшучивают надо мной.
− Смеётся тот, кто смеётся последним. В следующий раз я посмотрю, как вы будете есть спагетти вилкой!
Культурные различия. Процесс приготовления пои-пои изображается даже на традиционных тапа и передаётся из поколения в поколение. Я же, с моими посиневшими пальцами, предпочитаю оставить это дело Таоа.
Когда губчатая комковатая мякоть превращается в мягкое эластичное тесто, такое же как из муки, женщины добавляют в него кусочек такого же теста, сделанного неделю назад и уже подвергшегося ферментации. Видимо в качестве дрожжей. Тесто месят ещё несколько минут и оставляют на некоторое время.
− Оно будет стоять до завтра. Потом мы приготовим его с рыбой или овощами. Пои-пои, наше воскресное блюдо. Завтра попробуете.
На следующий день его подают на стол в огромном бачке, с жареной рыбой и овощами. Вид довольно аппетитный, вкус не очень.
Оно кислое, видимо из за традиционной закваски.
− Тебе нравится?
− Нет. Гораздо лучше было само тесто, прежде чем в него добавили старое. Так у него вкус очень странный.
− Может от того, что там моя обваренная кожа!
Песчаные круги
Впервые на острова Туамоту наткнулся Магеллан во время своего, первого в мире, кругосветного плавания. Пережив бунт, долгую зиму в Патагонии и пройдя каналом, который теперь носит его имя, Магеллан, на двух оставшихся кораблях, с измотанными экипажами, шёл через Тихий океан с востока на запад, не имея представления о его размерах и надеясь каждый день увидеть обитаемую землю, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия и дать отдых людям.
Невероятное невезение сопутствовало этой экспедиции! Тихий океан усеян множеством цветущих островов, но они умудрились пересечь его не увидев ни одного, проделав непреднамеренный слалом, видя только воду, волны и ясное небо. Единственным исключением были два бесплодных, безжизненных клочка земли. Это были два внешних атолла Туамоту.
— Тонкая, низкая полоска изрезанной выжженной земли, усеянная кораллами. Мир населённый лишь птицами и тысячами крабов. — так Пигафета описал открытие. Это было 24 января 1521 года.
Только что открытые атоллы были сразу же забыты и открыты снова лишь в 19 веке, оставаясь, однако, далёким и недоступным миром. Последние из атоллов Туамоту были нанесены на карты лишь в 1935 году.
Это уникальный архипелаг. Он состоит из более чем ста атоллов, почти все они необитаемы, разбросанных посреди океана на территории в две тысячи километров, словно горсть зерна, брошенная крестьянином на пашню. Бесконечность пустынных белых пляжей, окаймлённых тысячами миль коралловых рифов.
Атолл, это тонкое кольцо белого песка. Снаружи океан, гонимые пассатом волны вздуваются и рушатся на коралловых барьерах.
Внутри лагуна, глубокая и спокойная, мягкая волна едва колышется, а вода пестрит разнообразием цветов и живности. Посередине, отделяет океан от лагуны, узкая полоса белого песка, образовавшегося из перемолотого коралла, покрытая кустами и пальмами. На бескрайних тихоокеанских просторах, в стороне от всех морских путей, архипелаг Туамоту остался одним из самых нетронутых уголков земли. Слишком далеко от Папеэте, слишком неудобно для строительства гостиниц, слишком сложно для жизни.
Нынешние обитатели понемногу мигрируют на Таити или более крупные атоллы. Остаются заброшенные деревни….старая церковь, кладбище, заросшее травой, брошенная пирога.
— Куда пойдём, Лиззи?
Туамоту, словно россыпь голубых капель на белой карте.
— Не знаю. Нужно бы узнать побольше о них. И карта нужна более подробная. На нашей атоллы размером с кофейное зерно.
Рароиа
27 мая 1989. 05.20
— Карло, думаю пора. Уже виден горизонт.
— Конечно, дорогая. Беру секстант и иду.
Удивительно красивое небо. Ещё видны последние звёзды а снизу уже начинает розоветь, или он называется индиго — этот цвет, смесь розового, фиолетового и голубого? Но как всё-таки трудно открыть глаза!