Василий перебил сердито:

— И есть вина Глиняного! Ему не велено трогать плода!

Алик засмеялся загадочно:

— Нельзя судить Бога земными законами. Но и человека нельзя судить…

— Божьими? — воскликнул Василий. — Нельзя судить Глиняного по Божьим законам? Это ты хочешь сказать?…

— Нет, — смутился Алик. — Закон один. Но мы существуем в Божьем сне. Во сне бывает всякое. Зачем же нас судить за сон по строгим, суровым законам реальности?

— Вот ты куда повернул?! — воскликнул Василий. — Убийства, насилие, кровь — это сон?! Ты и это оправдываешь?

— Нет! — возмутился Алик.— Мы же не об этом. Мы об Адаме, о первом человеке… О Глиняном! Он же никого не убивал!

— Просто ему еще убивать было некого! Зато первый же рожденный от Глиняного укокошил своего родного брата! «Где брат твой. Каин?!» Этот Божий вопросик ко всем нам относится! Ко всем! Глиняным!

От яркого света лампы у Алика поплыли перед глазами радужные круги. Он закрыл глаза ладонью.

— Да не о том мы совсем! Кровь, насилие после были. После проклятия Божьего. А до этого-то, сам говоришь, был сон! Эдем был! Ну разве не мог Адам очароваться райским сном?! Разве не мог?

— «Очароваться», — хмыкнул Василий,— скажешь тоже! Он же работник! Это же просто бунт на «Баунти». Английские матросы, забыв присягу королю, остались на райском острове в Тихом океане с голыми красотками и с бананами. И Адам отрекся от Бога во имя прелестей земных. Матросов вздернули на реях! А Бог отомстил покруче английского капитана.

— Да,— вздохнул Алик.— Он проклял Адама и Еву.

— И все их потомство, — открыл книгу Василий. — «Проклята земля за тебя; в поте своем будешь добывать хлеб свой насущный. Доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах превратишься! И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». То есть плотного физического тела в раю не было. Одел их Бог в ПФТ и выгнал из рая. «И выгнал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят, и поставил у сада Эдемского херувима с огненным мечом, чтобы охранять путь к дереву вечной Жизни».— Василий громко захлопнул книгу и положил ее на стол: — Так лишился глиняный урод своего бессмертия. Не за дело, скажешь?

Алик почесал заросший за два дня подбородок:

— История интересная, конечно… А при чем тут ваша концепция?

Василий усмехнулся:

— Излагаю по пунктам. Первое. Земной человек не венец творения. Не образ и не подобие. На шестой день сотворен кто-то другой. Инкогнито. Второе. Глиняный создан на восьмой день, в понедельник. Из праха земного. Как работник для возделывания земли.

— Раб, — поддакнул Алик.

— Глиняный сам превратил себя в раба. Не Божьего. В раба проклятой из-за него земли.

— И третье?

— Глиняный — преступник!

— Даже преступник? — пожалел Адама Алик.

— Он преступил Завет Божий. Отрекся от Бога ради члена своего. За что и наказан. Лишен бессмертия.

— Суровая концепция, — покачал головой Алик.

— Зато истинная! Хватит врать Глиняному про «венец творения» и «образ Божий» — то о других. Не о нас. Мы, глиняные, изначально рабы и преступники. Мы рождены, чтобы искупить свою вину. И снова стать бессмертными.

Алик хотел возразить, закинул голову и посмотрел наверх, но тут же зажмурился:

— Слушай, ну и лампочка. Гудит так, как будто сейчас взорвется.

— Что за проблема, — посмотрел на лампочку Василий.

Он встал, подошел к выключателю. Щелкнул. В мансардочке стало совсем темно. И тихо.

5

Концепция

За открытым окном стояла ночь. Дрожали в черноте голубые и зеленые звезды. С залива доносился неясный шум. Спала земля. Пребывала в Божьей реальности.

Стукнула табуретка. Черная форма Василия растворилась в темноте. Алик видел только его лицо, помертвевшее в лунном свете.

Алику стало даже неприятно немного. Он сказал, раздражаясь:

— Значит, суть вашей концепции в том, что человек…

— Глиняный, — поправил Василий.

— Да как хочешь нас называй! В том, что человек — раб и преступник. И рожден только для того, чтобы искупить свою вину? А цель? Цель этого искупления?

— Бессмертие.

— Ты сказал, что испокон веков у человечества была эта цель. И никому не удалось ее достигнуть.

— Никому, — согласился Василий, — потому что у всех предпосылка неверной была. Человечество перепутало причину и следствие.

— Как это?

— В чем причина? Бессмертие или рай? Глиняные решили, что бессмертие достигается только в раю. И все системы тупо пытались построить рай на Земле. Одни хотели построить земной рай для немногих, другие — для всех: либерте, эгалите, фратерните! Чушь! Глиняный урод способен построить рай только из собственного дерьма. Не надо его строить. Рай уже существует. И достигнет его Глиняный, только искупив свою вину. И тогда опустит свой огненный меч херувим и пропустит нас к древу вечной жизни.

Самой луны из окна было не видно. Но двор лаборатории под окном и сосны у забора окрасились бледно-зеленым сиянием. Алик улыбнулся и спросил:

— И как же эту вину искупить?

— Я же читал тебе, — сердито напомнил Василий, — «будешь добывать свой хлеб насущный в поте лица и рожать детей в муках». Вот и добывай, и рожай. Но помни о потерянном по глупости рае. Помни ангела с пылающим мечом у древа вечной жизни.

В зеленом прозрачном свете вдруг застрекотал за теннисным кортом кузнечик. И вся картина за окном напомнила увиденный в детстве театр. Алик спросил:

— Значит, на Земле никогда не построить рая?

— Земля проклята, Саша.

Алик протянул руку в окно. На стрекот кузнечика.

— Все это проклято?

— Да. Нас выгнали из рая, Саша.

Алик обвел рукой волшебную картину за окном:

— Тогда что же это такое?

— Это то, куда нас выслали.

— А куда нас выслали? — заволновался Алик. — Ведь не в ад же! Не в ад!

— Это еще не ад, — подтвердил Василий.

— Тогда что же это такое? — подпрыгнул на койке Алик. — Если не рай и не ад, что же это?…

— Бардак и беспредел.

Алик задумался.

— Думаешь, вся эта мясорубка специально?

— О! — хлопнул его по плечу Василий.

Алик скинул с плеча его руку.

— Нет! Так думать нельзя! Он не мог такое устроить.

— Мог! — прошептал Василий. — Мог, Саша! Мог!

Алик уставился в зеленое окно:

— Тогда что же это? Как это назвать?…

— ШИЗО, — весело подсказал Василий.

Алик оторопел:

— То есть…

— То есть штрафной изолятор! — закончил за него Василий. — Вот наконец-то мы и договорились до главного! Вся беда предыдущих систем в том, что они пытались устроить рай на Земле. Не отбыв штрафного изолятора! Так не получится! Это побег от заслуженного наказания. А за побег суд набавляет срок тюрьмы. И вообще, согласись, бредовая идея строить рай в штрафном изоляторе. Идея маньяков и параноиков. В штрафном изоляторе можно создать более или менее сносные условия для отбывания срока. Только так! Только условия. Более или менее сносные. И то все целиком зависит от администрации лагеря. Согласен?

Наконец-то вся информация в голове у Алика сложилась в систему. Наконец-то он понял Василия.

— Вы хотите на Земле устроить штрафной лагерь?

— А чего ты так испугался? — засмеялся Василий. — Земля и так ШИЗО. Мы только объясним это всем вульгарным материалистам. Мы только исполним Его волю!

Алик нахмурился в темноте.

— По-твоему, и концлагеря Его воля?

— В какой-то степени, — улыбался в темноте Василий, — Помнишь девиз на воротах Освенцима? «В труде обретешь ты свободу». Разве не похоже на Его слова о «хлебе насущном в поте лица»?

Алик возмутился:

— Так нельзя! Так нельзя с человеком!

— С Глиняным?! Только так и нужно!

— Пусть мы не образ и не подобие Его. Но дыхание! Душа-то! Дыхание-то Его!

— А часто Глиняный вспоминает об этом дыхании? — спросил Василий. — Кто об этом думает? Глиняному некогда! Своих глиняных забот куча. Набить желудок, набить карман, набить харю сопернику. Словить удачу, словить самочку, словить кайф. Своим Божьим дыханием Глиняный надувает разноцветные воздушные шарики из презервативов. Чем больше шариков себе на радость надул, тем меньше дыхания осталось. Оглянись вокруг, Саша! Ты видишь глиняных сытых кретинов и их глиняных сексуальных самок. Разве в них дыхание Божье? Они дышат испарениями земли. Мы говорили уже, что этот пар-то, эта материя и есть главное! Бог создал Глиняного, чтобы возделывать землю, превратить ее в реальность Божию! А Глиняный сам превратился в отравленный паром сорняк земной. Посмотри вокруг, Саша! Многие сохранили в себе дыхание Божие? Избранные единицы. У остальных на лице чернеет Каинова печать. Убийцы и насильника! Да, они могут не убить тебя ножом или пулей. Они сломают тебе жизнь, растопчут твои идеалы, оплюют твои святыни. Разве это не убийство? — Глаза Василия горели в темноте. И свет их был одинаков. Он вздохнул и спросил устало: — Так что же с ними делать, Саша? Оставить убийц на свободе? Ты, доктор, согласишься выпустить своих «болезных крысоловов» из психушки? Согласишься?