Он протянул руку, взял пачку банкнот, пересчитал их и положил во внутренний карман. Затем он уселся, вытащил портсигар, отобрал одну сигарету и прикурил ее.

– Ну, – нетерпеливо обратился к нему Маккарти. – У кого этот скарабей, Мактавиш?

Алонзо посмотрел на него с улыбкой.

– У вас! – спокойно произнес он.

– Что вы, черт возьми, имеете в виду? – закричал рассерженный инспектор.

– Загляните в шкатулку, – предложил Алонзо, продолжая улыбаться.

Маккарти взял ключ, открыл шкатулку и чуть не задохнулся. В ней на своем ложе из черного бархата лежал бриллиантовый скарабей, переливаясь гранями в лучах утреннего солнца.

Алонзо надел шляпу.

– Итак, джентльмены, – произнес он. – Благодарю вас за вознаграждение. Инспектор, вероятно, мы позже увидимся. Всем привет. – И покинул помещение.

То, что ответил Маккарти, печатать нельзя.

Было уже поздно, когда старший инспектор Маккарти позвонил в дверь квартиры Алонзо. Безукоризненно одетый и без тени улыбки на мрачном лице Лон Феррерз проводил его в гостиную.

Маккарти взял сигару, предложенную Алонзо, затем откинулся в кресле и посмотрел прямо в глаза сидевшего перед ним и улыбавшегося Алонзо.

– Ну, – начал Маккарти. – Как это было организовано? Алонзо закурил сигарету.

– Мне сказали, что это было сделано следующим образом, – произнес он. – У людей, которые спланировали эту операцию, был кто-то на борту парохода и тот закачал немного усыпляющего газа через замочную скважину в каюту, в которой усиленно охранялся скарабей. Краллар и двое ваших людей уснули.

Потом кто-то вскрыл дверь, вошел в каюту и, – Алонзо остановился и улыбнулся, – просто подменил шкатулку и переложил в нее бриллиант. Когда Краллар и те двое из криминального управления пришли в себя, они немедленно проверили наличие драгоценности в шкатулке, а когда убедились, что все в порядке, то перестали волноваться. А если бы они внимательно изучили шкатулку, то смогли бы увидеть, что она оборудована двойным дном, приводимым в действие часовым механизмом, который через восемь часов просто перевернул внутреннее дно и шкатулка стала как бы пустой. Через двенадцать часов механизм опять сработал, и скарабей опять очутился на своем месте, а все это время он числился в пропавших, и за него было назначено щедрое вознаграждение, которое я и получил. Мне заплатили за то, что я сообщил, где находится скарабей. Я сказал вам, что он лежит в шкатулке, и он был там! Еще сигару, инспектор?

Маккарти встал на ноги. Вид у него был очень задумчивый. Затем чувство юмора возобладало, и он разразился хохотом.

– Как-нибудь, Мак, – произнес он, – ты все равно преступишь черту, и тогда уже я прихвачу тебя, будь уверен!

– Вероятно, шеф, – улыбнулся Алонзо. – Но для этого вам придется вставать раньше. Вам это подходит? Спокойной ночи. Я завтра уезжаю в Монте-Карло. Хочу немного истратить из полученных мною пяти тысяч. Буду рад по возвращении снова встретиться с вами. Пока, шеф!

СТЫЧКИ С ДОКТОРОМ КЛААТОМ

Если кто-нибудь все еще удивляется, каким образом этот архижулик, доктор Теодор Клаат стал обитателем Мэйдстоунской тюрьмы, то позвольте мне сразу объяснить, что он попал туда не в результате, как считалось, чрезвычайного ума и удивительных способностей в задержании аферистов детектива – инспектора Скотленд-Ярда Гринголла.

Клаат попал в тюрьму потому, что Алонзо отправил его туда и, если бы Теодор мог размышлять ясно, то он бы понял, что заслужил это.

Непримиримая война умов, продолжавшаяся в течение семи лет между доктором Теодором Клаатом – мрачной звездой преступного мира Европы – и Алонзо Мактавишем, который однажды охарактеризовал сам себя как "изящный изыматель ненужных пустяков", очень хорошо известна и не требует дальнейших пояснений тем, кто бы в ее курсе.

Но интересным моментом в невольном уходе со сцены доктора Клаата является то, что он познакомился с внутренним устройством тюремной камеры исключительно из-за горячего желания отправить туда мистера Мактавиша. Тот случай, когда, что называется, "попадают на свою удочку".

Только что зажженные фонари отбрасывали тени на тротуар Кингстонбриджа, по которому неспеша шел мистер Алонзо Мактавиш, наслаждаясь свежим воздухом сентябрьского вечера. В лацкане его вечернего костюма виднелся бутон поздней розы, с губ срывалась мелодия какой-то песенки, которую он тихонечко насвистывал. Неожиданно его занятие было прервано звонким голосом мальчишки, продававшего газеты.

– Украден рубин Кардона! – орал тот. – Исчез самый большой в мире драгоценный камень!

Он одарил Алонзо улыбкой, когда тот дал ему целых шесть пенсов за газету.

При свете уличного фонаря Алонзо внимательно изучил историю пропажи Кардоны. Рубин, оцениваемый в двадцать тысяч фунтов, был накануне похищен при перевозки из жилища его владельца в хранилище на Рю Курсель в Париже.

Газетная заметка заканчивалась словами: "Воры, которые спланировали это хорошо организованное ограбление, рисковали напрасно. Эксперты заявляют, что невозможно быстро сбыть рубин, так как его величина выдает его происхождение, а форма камня исключает любую возможность разрезать его на более мелкие части. Ни один специалист не станет делать этого, так как очень велик риск того, что он треснет.

Ниже была помещена фотография рубина. Это был превосходный камень, и Алонзо, который интересовался драгоценными камнями, разглядывал фотографию с одобрением. Он оторвал глаза от газеты как раз вовремя, чтобы заметить, что проходила она.

Она была тем типом женщины, для которой Алонзо был мысленно готов на все. Быстро окинув ее взглядом, он отметил очаровательный цвет лица, блестящие глаза, отличную фигуру, очень хорошо сшитый костюм, дорогой мех и малюсенькую провоцирующую шляпку из тех, которые держаться на голове владелицы в прямом противоречии с силой тяготения.

Кроме того, она была блондинкой, пепельной блондинкой, и одета специалистом, который определенно знал, кого он одевает. В левой руке спешащей дамы покачивалась маленькая сумочка золотого цвета.

Алонзо вздохнул и посмотрел ей вслед. Впереди на улице была припаркована мощная гоночная машина. Когда женщина садилась в нее, с ее руки в грязь рядом с машиной соскользнула сумочка. Однако ее владелица не заметила пропажи, так как машина рванула с места и, набирая скорость, направилась в сторону парка. Поэтому Алонзо не успел запомнить номера машины.

Мактавиш подошел к сумочке и поднял ее. Он подумал, что это – перст судьбы, так как внутри, вероятно, могла находиться ее визитная карточка, которая даст ему возможность потребовать вознаграждение – и он мысленно представил его в виде спокойного ужина на двоих.

Он положил сумочку в карман и медленно направился в отель "Гайд Парк". Там в коктейль-баре он открыл сумочку и стал искать карточку. Но ее не было. Было письмо, и у Алонзо глаза полезли на лоб, когда он увидел его, так как оно было написано рукой не кого иного, как доктора Теодора Клаата, почерк которого, несомненно, был очень хорошо знаком Алонзо. Он прочел письмо. На нем стояла дата и написано оно было на бумаге очень дорогого отеля "Саус Кенсингтон". Оно гласило:

"Дорогая Соня, посылаю Вам это письмо с нарочным. Вы будете рады узнать, что дело сделано и рубин Кардона у нас. Велассо привезет его завтра из Франции. Он приедет на вокзал "Виктория" поездом в четыре тридцать. У него есть отличный план, как пронести камень через таможню.

Не смогли бы Вы сегодня в девять тридцать вечера позвонить по телефону 72694. Вам ответит один человек. Вы скажете ему, что звоните от имени "Т.К.". После этого он будет ждать ваших инструкций. Вы попросите его встретить Велассо на вокзале "Виктория" на платформе европейского направления завтра, во второй половине дня. В правом лацкане пиджака у него должна быть белая гвоздика.

У Велассо в правом лацкане пиджака тоже будет гвоздика, но красная. Велассо передаст ему Кардону, и он немедленно должен отвезти его по адресу, который он знает. Это все. Уничтожьте это письмо сразу же по прочтении.