Вот почему обращение к литературным оценкам современниками тех или иных писателей прошлых столетий способно удивить и смутить нас. Дело не в том, чтобы заняться переоценкой всех или даже некоторых писателей прошлого: чтобы такая переоценка состоялась, нужен не акт индивидуальной читательской воли, а нечто большее. Однако усомниться в нашем знании и понимании картины литературной жизни прошлых веков, выстроенной скорее по спискам рекомендуемой литературы, чем по широкому и свободному вкусовому ряду, проявить любопытство к произведениям забытым, но когда-то волновавшим души многих людей, как кажется, совсем нелишне.

ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЖАНРА РОМАНА-ФЕЛЬЕТОНА И ЕГО РОЛЬ В МАССОВОМ РОМАНТИЗМЕ

Принцип сознательного членения единого повествования на фрагменты для публикации в периодической печати появился вместе с самой периодикой, то есть в XVII веке. Изобретателем этого способа публикации большого художественного текста считают некоего Ла Гравета де Майола, продолжившего сочинение Жана Лоре. Последний был издателем «Бурлескной газеты» (которая скоро, переменив название, станет «Мюз историк» и обретет огромную популярность) и публиковал там в каждом из номеров не связанные между собою стихотворные новеллы. «Газета Ренодо», соперничавшая с этим изданием, в свою очередь печатала небольшие новеллы в прозе. Майола, решив соединить обе возможности, начал публиковать в газете Лоре связанные сюжетно, но «естественным» образом разделенные по выходящим из печати номерам «Письма в стихах и прозе», обращенные к некой мадам Немур. Каждый фрагмент-фельетон состоял из письма пастуха Клианта и ответа пастушки Селидии, письма были примерно равны по своему размеру и завершались всякий раз подводящим итог девизом. Современный ученый весьма пренебрежительно оценивает расхожий, искусственный пасторализм этой переписки, но отмечает, что самый принцип публикации произведения оказался весьма перспективным и к нему вернулись в XIX веке[29].

В 1808 году брюссельская газета «Объявления, различные мнения и правовой листок» в разделе «Разное» публикует сочинение под названием «Викторина д’Альмон, или Двойное замужество». Оно занимает две с половиной из четырех страниц газеты и не имеет продолжения. Истории с продолжениями начнут печататься отнюдь не сразу. В 1829 году станут выходить ежемесячные выпуски «Ревю де Пари», полностью отданные под публикацию романов, за ним последует «Ревю де Дё Монд». Но лишь 5 августа 1836 года в номере газеты «Сьекль» появятся несколько глав… старого испанского плутовского романа XVI века «Жизнь Ласарильо с Тормеса». Полностью этот небольшой анонимный роман, состоящий из цепи достаточно самостоятельных эпизодов, будет опубликован в три приема. И только осенью того же года, в газете «Пресс» выйдет в двенадцати номерах (с 23 октября по 4 ноября) «Старая дева» Бальзака — первое значительное сочинение 19-го столетия, напечатанное в виде фельетона. Хотя формально публикацию «Старой девы» опередил романический фельетон Альфонса Руайе «Патрона Калил» (сентябрьские номера «Пресс»), ему не суждено было стать заметным явлением в этом жанре.

Для рождения романа-фельетона, таким образом, важными внешними условиями были следующие: во-первых, ослабление полицейских мер к газетам (закон Мартиньяка 1828 г.) и отмена цензуры в 1830 году; во-вторых, рождение так называемой «сорокафранковой прессы». В 1836 году известный журналист того времени Эмиль де Жирарден основал газету «Пресс», которая первой начала печатать романы с продолжением. Подписная цена ее была 40 франков, то есть вдвое дешевле аналогичных изданий. Это вызвало настоящий взрыв публикаций романов: по данным Д. Карлтона, в 1836 году было напечатано 338 произведений этого жанра — против 231 в 1826 и 238 в 1846 годах[30]. Новизна способа публикации, безусловно, оказалась стимулирующей для романистов. Многие жанровые параметры романа-фельетона связаны с формой его публикации. Такой роман должен был содержать современные, даже злободневные проблемы и факты, в размышления над которыми автор приглашал читателя, а кроме того, фабула такого романа должна была состоять из относительно законченных эпизодов, которые, с одной стороны, удовлетворяли (частично) интерес читателя к рассказываемой истории, а с другой — заставляли с нетерпением ждать продолжения. Разветвленный, насыщенный событиями и персонажами сюжет романа-фельетона, который публика получала частями и с перерывами, предполагал необходимость повторов, упоминаний о предшествующих событиях и обстоятельствах. Их авторы выработали целую систему приемов подсказок читателям при появлении в тексте уже известного им, но, возможно, подзабытого героя и т. п.

Надо сказать, что собственно фельетон как жанр газетной публицистики оформляется в те же годы, особенно активно — в «Журналь де Деба», где из номера в номер печатают небольшие полемические статьи, касающиеся вопросов общественной жизни, искусства, литературы, истории. Фельетонам отдают подвал первой страницы, интерес к ним позволяет издателям надеяться на увеличение числа подписчиков в пору, когда розничной торговли прессой еще не существует. Романы с продолжением начинают писать вчерашние фельетонисты, среди первых — Ф. Сулье, и появление подобных сочинений становится мощным способом рекламы периодического издания. Как писал Ш. Сент-Бёв, «газеты ведут между собой непрерывную войну, вышучивают, оскорбляют, поносят друг друга во всем, что касается политики, но братаются, как только речь заходит о романах с продолжением»[31]. Особое воздействие на романы 1830-х годов оказывают и «физиологические очерки»: пожалуй, именно они подсказывают авторам романов-фельетонов необходимость описывать своеобразную «экзотику» повседневного.

Вначале жанровые параметры фельетонов и романов-фельетонов соприкасаются: художественные произведения, избранные для публикации, обычно — небольшого размера; если же необходимы сокращения, они производятся не автором, а прямо в типографии: к тексту относятся как к газетной заметке, параметры которой легко подгоняются под нужды определенного номера. Но имена будущих лидеров романа-фельетона, с которыми станут обращаться бережнее и уважительней, уже звучат: Э. Сю пишет и публикует в «Пресс» «Артура», А. Дюма — в «Сьекль» — «Мэтра Адана ле Калабре», Фредерик Сулье в «Журналь де Деба» — «Школьного учителя». В конце концов появляются произведения, превосходные в своем жанре — и это не только «Парижские тайны» Э. Сю или «Граф Монте-Кристо» А. Дюма, но прежде всего — предвосхитившие их необычайный успех «Мемуары Дьявола» Ф. Сулье.

ВЕХИ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА АВТОРА «МЕМУАРОВ ДЬЯВОЛА»

В выпущенной в 1931 году американским литературоведом Гарольдом Марчем монографии о жизни и творчестве Ф. Сулье оправданию самого факта появления этой работы отводится практически все введение к книге. Романист, которому современники не стыдились посвящать специальные исследования[32], о котором еще в конце XIX века критик писал: «По мере того как проходят года, имя автора „Мемуаров Дьявола“ ‹…› мало-помалу распространяется и парит над нашей эпохой»[33], на исходе первой трети 20-го столетия и позднее уже воспринимался как наипрочнейшим образом и заслуженно забытый. В одной из авторитетных книг по французской литературе 1970-х годов утверждается: «‹…› сюжетная изобретательность (Ф. Сулье. — Н. П.) ничего не стоит в сравнении с преувеличениями, рудиментарной психологией и халтурным стилем»[34], его книги «выпадают из рук» у засыпающего читателя. Понять, насколько справедлива такая оценка творчества писателя, невозможно, не обратившись к истории его творческого становления. Причем сделать это необходимо в литературном, культурном контексте первой половины XIX века.