IX

Контраст

Сатана явился.

Он сбросил одеяние аббата и теперь был одет во все черное, лишь в петлице, играя всеми цветами радуги, виднелась ленточка, похоже, объединившая отличительные знаки дюжины орденов. Если бы при этом у Дьявола были чистые руки и белое белье, он немало походил бы на дипломата маленькой немецкой провинции, одного из тех, кто целью своей жизни ставит получение всех главных придворных наград германской конфедерации{389}. Однако своим засаленным черным одеянием и всем внешним видом Сатана производил впечатление бедного мошенника низкого происхождения, нацепившего орденские ленточки, чтобы получать обед у доверчивых хозяев постоялого двора или чтобы всучить какое-нибудь снадобье помощнику мэра поселка.

У Луицци не было времени выяснять, что заставило Дьявола выбрать это сомнительное одеяние, и, как только тот занял место в берлине на скамейке напротив барона, Арман прошептал:

— Расскажи, что сейчас делает граф в Париже.

— Чтобы ответить тебе надлежащим образом, — молвил Сатана, — я начну с того места, где прервался в прошлый раз, но разреши напомнить, мой господин, что ты сам отказался слушать до конца.

— Знаю. Не медли, я больше не стану перебивать тебя.

— Наберись смелости, ибо, прежде чем начать, я должен предупредить тебя: ты услышишь сейчас нечто необычное. В конце концов, раз ты хочешь знать то, что люди предпочитают скрывать, умей смотреть правде в глаза. Зачастую подробности безобразны: как в организме человека происходят грязные процессы, так и человеческая жизнь не была бы совершенной, когда б имела только чистые стороны.

— Начинай же, ты только возбуждаешь любопытство и никогда полностью его не удовлетворяешь.

— Ну, слушай! Как я говорил тебе, Жюльетта полагала, что ты вернулся. Она нервничала оттого, что ты не идешь на свидание, которое она тебе назначила, и решила спуститься к тебе сама. Когда она вошла в комнату, господин де Серни бросился ей навстречу. Увидев незнакомого мужчину, Жюльетта отступила в смущении, а граф остановился и поздоровался с ней.

«Извините, — произнесла Жюльетта, — я думала, что господин де Луицци у себя».

«Он еще не вернулся, — сообщил граф. — Я жду его».

Они раскланялись — он оставался в комнате, а она собралась удалиться, — как вдруг удивленно уставились друг на друга.

Бесспорно Жюльетта первой вспомнила, при каких обстоятельствах она встречала этого возникшего перед ней так внезапно человека, и тотчас ее охватил ужас. Она резко отвернулась, прячась от пристального взгляда господина де Серни, и быстро направилась к двери.

Испуг и торопливый уход Жюльетты позволили графу вспомнить то, что от него ускользнуло. Он обогнал девушку и встал между ней и дверью в тот момент, когда она уже выходила.

«Вы Жюльетта Жели?» — спросил он.

«Ошибаетесь, сударь, — проронила она холодно. — Я вас не знаю».

«Шельма! — воскликнул граф, с силой хватая ее за руку и увлекая на середину комнаты. — Не делай вид, что не узнаешь меня, ведь я-то тебя отлично вспомнил».

Жюльетта сначала опустила голову, кусая губы от злости, но, помолчав минуту, посмотрела на графа с презрением и вызовом:

«Ну да, я Жюльетта Жели, и что?»

«А то! — Граф приближался к ней, сжав кулаки, как будто изо всех сил сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее. — Вот что я скажу тебе, презренная! Помнишь, что произошло между нами в Эксе?»

— В Эксе! — Луицци невольно перебил Дьявола, сопоставив это обстоятельство с тем, что он слышал накануне.

Дьявол посмотрел на Луицци с презрительной улыбкой:

— Ты обещал не перебивать меня?

— Ты прав, Сатана! Ты прав, — согласился Луицци, — но будь осторожен, раб мой! Как бы я не привязал тебя как следует к себе, как бы не лишил тебя удовольствия делать гадости другим!

— Как угодно! — ухмыльнулся Сатана. — Но не кричи так громко, не разбуди женщину!

— Говори же, говори!

Дьявол откинул со лба длинные сальные волосы, закрывавшие лицо, и продолжил рассказ, сохраняя улыбку на обвислых, дряблых губах обезображенного постыдным развратом рта.

«Ты помнишь, — спросил граф Жюльетту, — что произошло между нами в Эксе?»

«Отлично помню! — заявила она. — Кажется, это вас развлекло так же, как и меня! Я делала все, что вы хотели, вы заплатили мне, и мы расстались».

С этими словами Жюльетта направилась к двери, но граф остановил ее еще более раздраженным голосом:

«Не совсем! Потому что за ночь оргии я заплатил тебе дороже золота, ты должна это знать, проклятая!»

«Ну и что? — пожала плечами Жюльетта. — Эта беда настигает всех, кто ведет себя как вы. Впрочем, я от этого не умерла, вы как будто тоже. Думаю, в нашем мерзком мире лучше всего не ворошить неприятное прошлое».

Первые слова Жюльетты вывели из себя графа, но конец фразы заставил его сдержаться, он справедливо рассудил, что в результате его горячности могут открыться роковые последствия его первой встречи с Жюльеттой, поэтому он ответил более спокойным тоном:

«Вы правы, не будем об этом говорить! — Граф сел в кресло и сделал знак Жюльетте подойти. — Я полагаю, что, раз я застиг вас у барона де Луицци, вы заинтересованы, чтобы я хранил молчание. Будьте же откровенны со мной, как я — с вами. Вы теперь любовница Луицци, так ведь?»

«Нет, господин граф».

«Это самое приличное объяснение вашему визиту при том образе жизни, который, я знаю, вы ведете, и времени суток, когда я встретил вас здесь».

Жюльетта презрительно повела плечами и холодно промолвила:

«Если бы я его застала, возможно, то, о чем вы говорите, и произошло бы между нами. Хотя, сказать по правде, — продолжила она серьезно, — этого никогда не случится».

«Ты не в его вкусе?» — Господин де Серни оглядел женщину с головы до ног.

«Кабы так, — возмутилась Жюльетта, — это означало бы, что барон его лишен! И кстати, не задирайте нос, — добавила она, садясь рядом с графом де Серни. — Вы меня любили больше одной ночи, и, если бы я захотела, вы снова навещали бы меня время от времени!»

Лицо графа сделалось напряженным, но, поскольку слова Жюльетты свидетельствовали о том, что она не догадывается о его беде, он успокоился и заявил:

«Не стану спорить, хотя мне кажется, ты стала разыгрывать недотрогу, это мешает тебе оставаться такой же забавной, как раньше».

«Барону это подходит, но я не хочу выглядеть ханжой перед тобой. Видишь ли, ты по-прежнему красив, даже красивее, чем тогда. Эх! Нужно признать, мой дорогой, скромность приносит плоды». — Она любовно прижалась к графу, но, несмотря на ее чары и похотливый взгляд, граф побледнел и отпрянул.

Жюльетта заметила это и резко встала:

«Не бойтесь, не бойтесь, я вас не изнасилую, впрочем, я знаю, что вы не способны изменить вашей жене».

«Кто тебе сказал? — опять взорвался граф. — Может, барон Луицци?»

«Право слово, нет, — произнесла Жюльетта, — просто юный дю Берг сегодня за обедом рассказывал, что, кроме амбиций и политики, вы больше ни о чем не думаете. Впрочем, я вас хорошо понимаю: любящий человек не хочет обманывать любимого. Например, если бы Анри не спал сейчас со своей женой, я бы никогда не подумала изменить ему с бароном, уверяю вас».

— О! — вскрикнул Луицци, как бы озаренный вдруг роковым светом. — Значит, ужасное видение во время болезни было правдой!

— Разве ты меня не звал для того, чтобы послушать о взаимоотношениях Жюльетты и Анри? — удивился Дьявол. — Я подчинился и дал тебе возможность узнать о них единственным дозволенным мне тогда способом.

— А почему ты не пришел сказать мне, что то видение было правдой?

— Ты просил у меня правды, но был в столбнячной горячке и не мог слышать, поэтому я тебе ее показал, что еще я мог сделать? Да и не тебе ли сегодня утром я говорил: «Подумай, вспомни, ты ни о чем не хочешь меня спросить?»

Луицци терял голову от чудовищных открытий, обрушившихся на него одно за другим. Он уже не думал о съежившейся в карете Леони, забывшейся в тяжелом и лихорадочном сне. Охваченный всякого рода опасениями, он крикнул во весь голос: