Но если об этом письме было известно советскому руководству, становится понятным стремление Командования как можно скорей взять Берлин, не считаясь с потерями.
Что касается «подавляющего вклада», то сам же Черчилль его признал, сказав, в свойственной ему манере: «Красная Армия выпустила кишки из германской военной машины».
Будучи Министром Обороны Жуков по поручению Хрущева подготовил доклад о полководческой деятельности Сталина. С грифом «Секретно (№ 72с)» и припиской: «Товарищу Хрущеву Н. С. Направляю Вам проект моего выступления на Пленуме ЦК КПСС. Прошу посмотреть и дать свои замечания. 19 мая 1956 г. Жуков».
Частичная реабилитация Сталина уже началась, Пленум не состоялся, доклад Жукова не был ни произнесен, ни опубликован. На титульном листе появилась резолюция Хрущева: «Разослать тов. Булганину Н. А. и Шепилову Д. Т. Хранить в архиве Президиума (Политбюро) ЦК КПСС».
В книге Виктора Суворова «Тень Победы» последний уделяет много времени и места «преступлению» Жукова, не отдавшего приказа об ответных действиях против германских войск, совершенно игнорируя тот факт, что Начальник Генерального штаба на это права не имел. Это решает высшее руководство страны.
В упомянутом докладе Жуков пишет по этому поводу: «В 3 ч. 25 мин. Сталин был мною разбужен и ему было доложено о том, что немцы начали войну, бомбят наши аэродромы и города и открыли огонь по нашим войскам. Мы с тов. С. К. Тимошенко ПРОСИЛИ РАЗРЕШЕНИЯ дать войскам приказ об ответных действиях. Сталин, тяжело дыша в телефонную трубку в течение нескольких минут, ничего не мог сказать, а на повторные вопросы отвечал: «Это провокация немецких военных. ОГНЯ НЕ ОТКРЫВАТЬ, чтобы не развязать более широких действий. Передайте Поскребышеву, чтобы он к 5 часам вызвал Молотова, Берию и Маленкова на совещание. Прибыть вам и Тимошенко».
До 6 час. 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня».
Не лучшего мнения о Сталине, как о стратеге, был и Маршал Рокоссовский, писавший в конце жизни: «Этот недоучка (Сталин) только мешал воевать. Мы, Командующие, его обманывали — любому, самому несуразному его распоряжению поддакивали, а действовали по-своему».
Маршал Жуков наиболее крупный полководец не только Великой Отечественной, но и всей 2-й мировой войны. Череда блестящих побед, одержанных им — неоспорима. Некоторые из них приписывались полководцу незаслуженно средствами массовой информации и подхвачены народом. Жуков их не дезавуировал…
Так произошло с разгромом Сталинградской группировки противника. В действительности решающая роль здесь принадлежит Рокоссовскому, сказавшему прибывшему под Сталинград представителю ставки: «Разрешите мне самому командовать фронтом!» Жуков разрешил и вернулся в Москву.
Операцию эту разработали Жуков и Василевский. Они же разработали план активной обороны на Курской дуге, положивший начало окончательному разгрому врага. Непосредственными исполнителями плана были Командующие фронтами Конев, Рокоссовский и Ватутин. Жуков в этой операции не участвовал.
Узнав, что снимается фильм, Рокоссовский написал письма режиссеру Озерову и исполнителю роли Жукова артисту Ульянову, указав на эти и другие неточности в сценарии. Ответа Рокоссовский не получил. Сценарий остался без изменений…
Решение воздвигнуть в Москве памятник Жукову, поначалу вызвало противоречивые отклики. В печати появились статьи с возражениями. Вспоминали даже Халхин-Гол, где комкор Жуков в 1939 году переломил ситуацию и одержал свою первую блестящую победу. Уже тогда его любимым словом было — «Трибунал!».
Поздним летом 1941 года, когда Жуков командовал Резервным фронтом, участвовавший в этом походе секретарь Союза писателей СССР В. Ставский, писал Сталину: «За несколько месяцев в 24-й Армии расстреляно почти 600 человек, к наградам представлено около 80-ти». (Нашел кому жаловаться). А ведь речь шла о Ельнинской операции, считавшейся успешной. Были и другие возражения, связанные с Отечественной войной.
Любовь народа к Жукову велика и если ставить памятники, начинать и надо было с него.
Памятник Жукову — не только памятник ему лично, это памятник Великой Отечественной войне и всем нам, ее участникам.
Чинились Жукову препятствия и в написании «Воспоминаний и размышлений». Некие доброхоты настаивали на «отражении в книге роли Леонида Ильича Брежнева в Великой Отечественной войне». Полковник Брежнев был Начальником Политуправления 18-й Армии и можно с полной уверенностью сказать, что во время войны Жуков и фамилии такой не слыхал. Но книга задерживалась, и Георгий Константинович вынужден был вписать дикую фразу, что он «хотел заехать в 18-ю Армию посоветоваться с полковником Брежневым, но тот находился в войсках, и встреча не состоялась». И при этом сказал: «Умный поймет».
О чем хотел «посоветоваться» Заместитель Верховного Главнокомандующего, Маршал, с полковником Брежневым — мы не узнаем никогда…
В 1967 году Военное Издательство Министерства Обороны СССР выпустило книгу «Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов» тиражом 150 тысяч экземпляров.
Среди двадцати восьми членов редакционной комиссии, объявленных в начале книги, есть и знакомые фамилии: П. Н. Поспелов (председатель), Л. Ф. Ильичев — главные редакторы соответственно «Правды» и «Известий», Маршалы И. Х. Баграмян, А. А. Гречко, С. И. Руденко, В. Д. Соколовский, академик И. И. Минц, писатель Б. Н. Полевой.
На последней странице приводится список из более чем ста фамилий, о которых глухо сказано, что они «прислали свои отзывы и предложения».
Судя по тому, что анализ этих предложений или общая их характеристика отсутствуют, можно предположить, что, по крайней мере, часть из них были возражениями. И здесь встречаются знакомые имена: Маршалы А. М. Василевский и Р. Я. Малиновский, адмиралы В. А. Касатонов, Ф. С. Октябрьский, В. Ф. Трибуц.
Так вот. На 624 (шестистах двадцати четырех!) страницах этого фолианта ИМЯ МАРШАЛА ЖУКОВА НЕ ВСТРЕЧАЕТСЯ НИ РАЗУ! НЕТ И НИ ОДНОЙ ЕГО ФОТОГРАФИИ!
Остается гадать, чем руководствовалась столь авторитетная комиссия, вычеркнув одного из крупнейших полководцев Второй Мировой войны из ее истории. Великая Отечественная война без Маршала Жукова?! И обвинить в этом Н. С. Хрущева нельзя — к этому времени он уже три года был на пенсии и в опале.
Но каковы превратности судьбы: в Отечественной войне «не участвовал» — и памятник в сердце Москвы!
Суровые подробности войны
14 июня 1941 года, за неделю до войны, в «Правде» появилось сообщение ТАСС: «Советский Союз стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает войска у границ последней… Ответственные круги в Москве уполномочили ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой. Проводимые сейчас сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных»…
Это был обычный дипломатический ход. Но он сыграл демобилизующую и даже трагическую роль.
«В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Л. Берия, 21 июня 1941 года».
За 3 дня до войны — 18 июня, ночью, Военно-Медицинскую Академию подняли по тревоге и бросили к Витебскому вокзалу. На путях стоял санитарный поезд. Подъехали санитарные машины, погрузили раненых и перевезли в клиники Академии. Некоторых, на носилках перенесли на руках — было почти напротив. И это были только тяжелые. С легкими ранениями остались в Таллине и Риге. Часть раненых отвезли в военно-морской госпиталь на проспект Газа.
В ночь с 14 на 15 июня несколько германских транспортов, в сопровождении боевых кораблей вошли в советские территориальные воды. На предупреждения не ответили. Береговая артиллерия открыла огонь. Немецкий конвой ответил и под его прикрытием транспорты отошли, не высадив десанта на прибрежные острова и береговую полосу. Появились убитые и раненые.