Словосочетание «Маршал Победы» однозначно ассоциируется с Жуковым. Георгий Константинович Жуков — единственный четырежды Герой Советского Союза (трижды героями были летчики Кожедуб и Покрышкин) — сделал для разгрома врага столько, что «присвоение» ему народом звание Маршала Победы было естественным, заслуженным, закономерным. С его именем связаны оборона Ленинграда и Москвы, разгром Сталинградской группировки противника, победа в решающей битве Великой Отечественной войны под Орлом и Курском, завершающее сражение за Берлин.

Жуков личность сложная, неординарная, противоречивая. О нем написано много и будет написано еще не раз. Он был суров, жесток, подчас груб и нетерпим. Жена однокашника Жукова генерала Горбатова вспоминала, что Жуков зачастую проявлял черты своего непростого характера и вне службы, когда в этом не было никакой необходимости.

Нет никаких свидетельств, что Жуков, как об этом пишут некоторые авторы, вызволил из тюрьмы Рокоссовского. Между ними были достаточно сложные отношения. Да и не мог он, будучи в 1940 году Командующим Округом, это сделать. Тогда это было небезопасно. Даже для него.

Вновь назначенный Нарком Обороны Тимошенко обнаружил чудовищный недокомплект высшего комсостава. Кто не был расстрелян — сидели. Тимошенко рискнул обратиться к Сталину. Сталин сказал: «Дайте список».

Список был велик. По-видимому, Сталину надоело читать, и он его перечеркнул. Но после буквы Р..

Сталин принял Рокоссовского вместе с Жуковым. Высокий, статный, в ладном кителе с орденами, будущий Маршал был смущен, скован, на вопросы отвечал невпопад. Огорченный Жуков уже решил, что Командарм провалился.

— Почему такая неосведомленность? — раздраженно спросил Сталин, — чем вы занимались перед войной?

— Сидел, товарищ Сталин.

— Нашел время, когда сидеть! — Дотронулся до плеча генерала Сталин. И обстановка разрядилась.

А вот Конева Жуков действительно спас, сделав его своим заместителем, когда после развала Западного фронта тому грозил Трибунал. Но это уже было другое время. Шла война, положение Жукова было другим, и он МОГ это сделать.

Во время последней опалы в «Правде» появилась статья Конева, в которой он беспощадно разнес Жукова. Конев этой статьи не писал и не подписывал. Тем не менее, к его великому огорчению, она появилась за его подписью. Позвонил Хрущев: «Завтра читай свою статью. И без фокусов! Понял?». -Что он мог сделать? Ни одна газета не опубликовала бы его оправдания, ни к одному микрофону он не был бы допущен. Конев это понимал и неоднократно пытался объясниться с Жуковым. Но тот его не простил. Не в его это было характере. Тем более удивительно читать в интервью младшей дочери Жукова Марии: «Отец — истинный христианин. Он всех простил. Он приехал на юбилей к тому же Коневу и обнялся с ним». Это никак не вяжется со словами Жукова, написанными им на конверте, в котором Конев послал Георгию Константиновичу поздравление с Днем Победы и просил прощения: «Предательства не прощают. Прощения проси у Бога. Грехи замаливай в церкви. Г. Жуков». Между этими двумя событиями пролегли десятилетия, и они имели место в разные эпохи жизни маршалов.

Добавлю, что, командуя Уральским Военным Округом, Жуков посетил в Свердловске Ипатьевский дом. К Жукову подошел, участвовавший в расстреле царской семьи, Ермаков и протянул руку Жуков ответил: «Палачам руки не подаю». — В те годы это был мужественный поступок.

Около полугода перед войной и в самом ее начале Жуков возглавлял Генеральный Штаб. Невозможно понять, почему за эти месяцы, когда война уже неотвратимо нависла над страной, о чем неоспоримо свидетельствовали сводки его собственного разведуправления, Генштаб не разработал не только концепции отражения противника, но и вообще не подготовил сколько-нибудь вразумительной тактики на случай внезапного нападения врага. В достаточно обширных «Воспоминаниях и размышлениях» Жуков никак этого не объясняет и о своей работе в Генштабе говорит скупо и вскользь.

Вину за растерянность, неразбериху и неудачи первых недель и месяцев войны вместе со Сталиным должен разделить и Начальник Генерального штаба.

Заметим, что задолго до войны, представляя своего командира полка Жукова на повышение, командир дивизии Рокоссовский в аттестации написал: «Склонности к штабной работе не имеет…».

Во время войны Жуков был Заместителем Верховного Главнокомандующего. Однажды к нему на стол легла бумага, начинавшаяся словами: «Первому Заместителю Верховного Главнокомандующего…» Он отшвырнул ее, не читая: «Я не первый! Я — единственный!». — Вполне возможно, что от этой бумаги зависела судьба, а может быть и жизнь людей.

После Вяземской катастрофы командующий окруженными войсками генерал Лукин получил телеграмму: «Из-за неприхода окруженных войск к Москве — Москву защищать некем и нечем. Повторяю, некем и нечем. Сталин».

Приняв Западный фронт в состоянии полного развала, новый Командующий Жуков приказал найти и расстрелять виновных командиров полков и дивизий. Нашли. И расстреляли. В этой обстановке разбираться было некогда. Но от этого не легче. Как Командующий фронтом Жуков должен был подписывать и утверждать смертные приговоры. К сожалению, есть основания полагать, что не все расстрелянные были виновны.

Тем временем немцы заняли Калинин.

Так случилось, что, обороняя Москву, Рокоссовский, через голову Комфронта, обратился к Сталину с просьбой отвести войска за Истринское водохранилище. Это давало возможность удерживать рубеж меньшими силами и перебросить часть войск на другие участки. Сталин разрешил. Жуков был взбешен — его обошли! И в свойственной ему грубой манере приказ отменил. Это стоило многих ненужных жертв… А фон Бок обошел водохранилище и вышел на Ленинградское шоссе в полусотне километров от Москвы…

Неистовство Комфронта, возможно подогретое сознанием собственного промаха, хотя на Жукова, постоянно уверенного в своей абсолютной правоте, это было непохоже, вылилось в недостойные угрозы, мат и оскорбления, которые ошеломили Командарма (через много лет Жуков пожалеет об этом разговоре). Рокоссовский положил трубку, продолжавшую изрыгать брань, и совершенно уничтоженный пошел куда глаза глядят. Заместители повисли у него на плечах, усадили в машину и отправили в штаб. Позвонил Сталин. Рокоссовский приготовился к самому худшему. Неожиданно Сталин сказал: «Товарищ Рокоссовский! Скажите, вам очень тяжело?» — и когда только успел узнать! И тон ему не свойственный. — «Я вас прошу продержаться. Я вам пришлю подкрепление — сто человек с ПТР Только Жукову не говорите».

Разговор со Сталиным вернул Рокоссовскому уверенность в себе.

Рокоссовский был талантливым военачальником, но его таланту полководца по разным причинам не суждено было раскрыться в полную силу До сих пор по-настоящему не оценена его роль в защите Москвы. Если Жукова уважали и боялись, то Рокоссовского уважали и любили.