о чем? Ах, да! Ведь двадцать первый век, прогресс, цивилизация, демократия. Ведь нет чумы, мы СПИД нашли. А надо что-то для души. И зрелища побольше — Новый год! И что тут думать — в корень зри, и почитай древнейших мудрецов, то Тамерлан нам подсказал, и лучше зрелища не бывает — повесили Саддама, всем назло. Весь мир сидит, глядит, вновь и вновь смакует. Не смог этот Месопотамский царь дурачком вовремя прикинуться? И мамы у него уже нет — никто не заступился. Зато каков сюжет?! А мы

о школе, что в Шали. Наивность. Просто детвора. А жить и мыслить надо категориями!..

Вслед за историками (а как иначе?) мы лишь вскользь упоминали, что Тимур изначально находился в вассальной зависимости от монголо-китайского хана. Со временем, по мере того как Тимур крепчал, эта зависимость становилась все более и более номинальной. Однако Повелитель о ней не забывал, постоянно посылал хану Хизир-хадже подарки, в вот после индийской кампании, когда Тимур окончательно стал властвовать на этих землях, уже он получил подарок — совсем юная китаянка, дочь хана, стала его новой женой.

Это родство — как великий расчет. Тем не менее, исторически, Тимур всегда побаивался Моголистана и поэтому в той стороне держал отборные войска и лучшего командира — наследника Мухаммед-Султана. Вместе с тем, дабы перещеголять Чингисхана, Тимур, как уже известно, вынашивал планы захвата и Моголистана, и Китая. К этому он давно готовился, давно этого ждал, ведь там осели несметные богатства Чингисхана и его потомков, которые не давали ему покоя, коими он жаждал завладеть. Однако дела в Тебризе заняли его, а тут к нему зачастили беи Сельджукской империи, коих османский султан Баязид лишил унаследованных территорий. Вслед за ними к нему потянулись послы из Европы, из Франции, от Карла VI, некий архиепископ Иоанн Султанийский, который стал другом Тамерлана и был в свою очередь назначен послом Великого эмира во Франции и Ватикане. Были люди из Генуи и Венеции, которые из-за того же Баязида потеряли свои колонии не только Малой Азии, но и на европейском континенте. Наконец, был посланец от Василевса Константинополя Иммануила II, у которого дела были совсем плохи — он фактически в зависимости от Баязида, платит огромную дань помимо всего прочего.

Это историки пишут: послы приезжали, подарки привозили, пышные встречи-проводы были и якобы более ничего. На самом деле все баш на баш^[205] — обмен, торг, обоюдная выгода. Баязид раз за разом европейцев громит, и они уже даже психологически не могут ему противостоять. Разве не легче и не выгодней Тамерлану заплатить? Пусть два великих тюрка, два мусульманина лбы расшибут — миру только польза будет.

Тамерлана эта политическая карта мира не интересует, главное — барыш, и он, к его удивлению, сулит быть не малым. Да сломя голову на Баязида не пойти! Если завязнет в Малой Азии, то монголы и китайцы только этого и ждут — ударят с востока. Два фронта не сдержать. И тут судьба, звезды вновь благоволят ему: пришло от наследника Мухаммед-Султана известие — новый тесть Тимура Хизир-хан умер, его четыре сына наверняка будут меж собой бороться за трон. «А ты меж ними кость брось, — шлет срочно гонца дед и зять. — Да невзначай, по-родственному, подсоби каждому — пусть насмерть перегрызутся. Ты добей. После ты мне нужен. Здесь грядут большие дела — мы на Китай пойдем — и весь мир будет наш!»

Приняв окончательное решение сразиться с Баязид ом, Тамерлан, как всегда, начал готовиться к этому событию. Сарай-Ханум, все невестки и младшие внуки были отправлены в Самарканд. Тебриз превратили в плацдарм для развертывания боевых действий. Вновь агрессии подверглась Грузия, и ее царь быстро признал Тамерлана. Огромные табуны коней, верблюды и слоны были отогнаны на пастбища в Карабахскую степь.

Великий эмир обожал природу Кавказа. Здесь он проводил долгие месяцы. Вот и сейчас его шатер на прекрасной возвышенной лужайке у горной реки. Здесь он играет в шахматы с Моллой Несартом, думает, и, подготавливая почву, занимается дипломатией — пишет письма. Одно из первых — хану Золотой Орды, Едигею, который, как мы знаем, при помощи Тимура пришел к власти. Но и Едигей оказал услугу в разгроме Тохтамыша. С тех пор много событий произошло, теперь Тамерлану нужна поддержка Идико — так он ласково кличет Едигея. А Идико откровенно отвечает: «Эмир Тимур, ты упоминаешь о дружбе. Двадцать лет я находился рядом с тобой и знаю твои трюки. Дружить с тобой мы можем только с мечами в руках».

Теперь у Тамерлана два основных соперника — султан османов Баязид и султан мамлюков Египта Фарадж. Дабы меж ними не возник союз, Великий эмир посылает в Каир послов с хвалебным письмом и щедрыми подарками. А вот Баязида, как главного противника, надо вывести из себя, и он ему посылает письмо: «Хвала Аллаху, Властителю неба и земли, покорившему моей власти большую часть мира и пожелавшему, чтобы владетели и повелители разных стран склонили передо мной голову. Да будет милостив Аллах к своему смиренному рабу, который знает пределы, предписанные ему, а не преступает их дерзкою стопою. Все знают о твоем происхождении, и неприлично человеку твоей низкой крови выдвигать вперед надменную ногу, ибо ты можешь низвергнуться в бездну скорби и несчастия; не поддавайся наущению тех хитрецов, которые подстрекают тебя, преследуя свои личные цели, и которые пробудили разрушение из сна, в которое оно было погружено. Берегись отворять разорению и несчастию врата твоего государства. Пришли ко мне тотчас Кара-Юсуфа,^[206] в противном случае при столкновении наших войск все, что скрыто под покровом судьбы, откроется тебе».

На это неучтивое послание Баязид ответил примерно тем же: «Знай, кровавый пес по имени Тимур, я истинный турок, и, помня это, не привык отказывать своим друзьям уклоняться от битвы с врагами или прибегать, как ты, ко лжи и интригам».

«Я тот, чья страна состоит из царей, — отвечает Тимур, — а твоя родословная — от туркменских матросов.^[207] Может ли такой князек, как ты, тягаться со мной. Мои слоны тебя затопчут».

«Во что вмешивается этот бедолага? — отвечает Баязид. — Не думает ли он, что имеет дело с неким диким племенем горцев Кавказа или с трусливыми индусами? Ежели тебе приспела охота сразиться, приходи. Не придешь — я сам тебя найду и буду гнать до Тебриза и Султании».

Это был повод для начала войны между двумя великими тюркскими державами, между двумя полководцами, до этого знавшими лишь победы и считавшимися неодолимыми.

Собрав все свои войска, Тамерлан ринулся на Анатолию.^[208] Противостоять стопятидесятитысячной армии тут нет сил. Занят город Эрзурум, потом после небольшого боя покорен крупный торговый город Сивас, где проживает жителей не меньше, чем армия Повелителя.

Здесь яростно начинает работать пропаганда Тамерлана. Несмотря на некое сопротивление, всех единоверцев-мусульман приказано пощадить, даже более того, кое-кому, беднейшим и богатым, оказана видимая и действенная помощь. При этом четыре тысячи сипахов^[209] — армян, как христиане, были заживо зарыты в землю, детей бросали под копыта.

Немногочисленные рассеянные османские войска бежали до Анкары и Кайсери. На захваченной территории и даже вглубь, вплоть до побережья Эгейского и Мраморного морей были засланы дервиши, которые восхваляли Тимура, защитника праведных, и низвергали Баязида, утверждая, что последний уже принял христианство, жена его, сербка Деснина, руководит им, а братья Деснины — всей страной, что армия Баязида — это одни янычары — сербы и греки, и сам Баязид более грек, тюрком вовсе никогда не был.

А что же сам Баязид? Баязид, которого называют Гром, Молниеносный! Как мы уже знаем, во время знаменитого боя на Косовом поле, где поочередно были убиты отец и старший брат, Баязид не дрогнул, взял армию в свои руки и сокрушал сербов. И первое, что он сделал после победы, — задушил младшего брата. После этого были еще победы, а самая громкая — это разгром последнего крестового похода во главе с королем Венгрии Сигизмундом, под командой которого были рыцари всей Европы, в том числе и маршал Бусико,^[210] оставившим истории после себя записи тех и последующих событий.