— Может, мы все же поищем какой-нибудь менее дорогой интерьер, а?

— Ладно вам! За вход заплачено, сидим в тепле, дождь за шиворот не каплет — чего еще надо?

Покачивая пышными бедрами, к нашему столику пробралась официантка. Выглядела она вполне созревшей для съемок в фильме с названием вроде «Порно — это спорно».

— Ага, — сказал она, обведя всех нас взглядом. — Четверо. И чего приперлись?

Присмиревшие ирландцы суетливо и многословно принялись объяснять, что вообще-то они зашли выпить по кружке пива.

— Вы знаете, что у нас сегодня день викторин? — грозно насупившись, спросила официантка. Ирландцы признались, что вообще-то нет, не знали. — Для того чтобы заказать пива, вам придется выполнить мои задания. Если выполните хорошо, получите приз. Ты (палец официантки уперся в Мартина) всю ночь до рассвета будешь откликаться на кличку «большой Бен». Ты (Брайан съежился под ее взглядом) покажешь нам танец живота, выход на сцену через семь минут. Ты (очередь дошла и до меня) должен будешь выпить стакан теплой водки и закусить ее салом. Тоже теплым.

— А я? — пискнула из своего угла Дебби.

— Ты пока сиди. Тебя мы продадим в гарем. Готовьтесь, я еще подойду.

Официантка развернулась и торжественно поплыла прочь.

Взмокшие ирландцы все разом уставились на меня.

— Что такое «большой Бен»? — наконец смог выдавить из себя Мартин.

— И что будет, если я не захочу танцевать на сцене? — косясь в сторону застывшего у входа охранника, тихонечко спросил Брайан.

Долго издеваться над ними я не стал. Вволю натешившись, я все-таки объяснил им, что на самом деле это не более чем розыгрыш. Что официантка в кожаном ошейнике только выглядит как содержательница публичного дома, а в жизни она скорее всего студентка театрального института, которой хозяева клуба платят за то, чтобы посетители никогда не успевали заскучать. Вот она и болтает всякие глупости.

— То есть мне можно будет не танцевать на сцене? — облегченно вздохнул Брайан.

— Нет, если хочешь, можешь и станцевать, но заставлять тебя, конечно, не будут. Обычно люди выполняют задания, которые им дает официантка. Зачем еще идти в бар, если не для того, чтобы веселиться?

— Я посмотрю, как ты будешь веселиться, когда тебе принесут теплую водку… Кстати, мы когда-нибудь получим здесь пиво или мы обречены на то, чтобы сдохнуть от жажды?

— Когда-нибудь, конечно, получите. Но лучше сходить к бармену самостоятельно. Так оно надежнее.

Брайан с Мартином, чертыхаясь, выбрались из-за стола и, петляя между вплотную прижатыми друг к дружке столиками, отправились к стойке бара. Мы с Дебби остались одни.

Некоторое время мы молчали, смотрели в разные стороны и старательно курили. Затем, не поворачивая головы, она наконец произнесла:

— Я не убивала Шона.

Я усмехнулся, бросил до фильтра докуренную сигарету под стол и прикурил новую.

— Расскажи это капитану.

— Плевать на капитана! Я не убивала Шона.

— Что, по-твоему, я должен на это ответить?

— Я же вижу: ты думаешь, что это я.

— Думаю… Теперь думаю. Хотя до последнего времени я отказывался подозревать тебя в этом преступлении.

— А теперь ты изменил свое мнение?

— Изменил.

— Просто потому, что я знала Шона до этой поездки?

— Потому что ты ЕДИНСТВЕННАЯ, кто знал его до этой поездки.

— И ты считаешь, что это повод его убить?

— Я ничего не считаю. Пусть разбирается капитан.

— Fuck off всех капитанов на свете, — устало сказала она. — Я просто хочу, чтобы ты знал… Ты! — понимаешь?! Не капитан, не судьи — ты! Я действительно не убивала его. Я знала его, но я не имею к этому убийству никакого отношения.

От стойки вернулись парни, и Дебби замолчала, вытащила из пачки сигарету и закурила. Парни вернулись без пива и злые как черти.

— Ох уж мне эта fucking развлекательная программа!.. — кипятился Брайан. — Нет, ты представляешь?! Он не дал нам пива!

— Почему? — не понял я.

— Да тоже — со своими конкурсами пристал. Они что здесь — все сговорились, да?! Что за клуб такой? Хочешь купить пиво — и никак!

Я посоветовал ирландцам подождать официантку. Они плюхнулись на стулья и запыхтели сигаретами. В зале было довольно тесно и страшно накурено. Завсегдатаи в остроносых сапогах и «рэйбановских» солнечных очках проплывали среди облаков дыма, как айсберги в тумане. Минут через пятнадцать на сцену вышли музыканты местной рокабильной группы. «Байкеру Паше из-за столика у окна посвящается», — возгласил контрабасист и принялся лениво терзать струны инструмента.

Брайан, куривший уже третью сигарету подряд, подробно изучил все висевшие на стенах плакаты и показал мне пальцем на один, изображавший тощего бородатого мужчину с глазами тихого пьяницы.

— Знаешь, кто это?

— Нет.

— Это Чарльз Мэнсон. Ты знаешь Мэнсона?

— Что-то слышал. Он убийца, да? Его бандиты зарезали актрису, игравшую в кино мать Антихриста. Он что, до сих пор жив?..

— Чарльз Мэнсон — революционер, — обиделся Брайан. — Он пытался спасти этот мир, очистить его от скверны. Его отряд начал психоделическое наступление на Систему…

— Ничего подобного, — встрял Мартин. — Мэнсон был откровенный сатанист. Его преступления носили чисто ритуальный характер.

Я курил, пускал кольца дыма и слушал, как ирландский радикал и ирландский же оккультист спорят насчет того, кто из них имеет больше прав записать свихнувшегося маньяка Мэнсона в свои учителя… Чудеса, да и только.

Минут через десять спорить парням надоело. Еще через пять им надоело ждать. Официантка так больше и не появилась.

— Слушай, Илья, — взвыл Брайан, — нет больше сил — пойдем отсюда хоть куда-нибудь.

Я пытался объяснить, что такая задержка здесь в порядке вещей, что официантка появится, обязательно появится, просто «Хара-Мамбуру» имеет свою неповторимую атмосферу и торопиться здесь не принято, — не помогло ничто. Парни хотели выпить, и остаться здесь их не могли заставить никакие на свете «неповторимые атмосферы». Не помогло даже то, что до выступления стриптиз-команды «Отвислые сиськи» оставалось всего сорок минут.

— Ну хорошо, — сдался я. — Пойдемте так пойдемте. Давайте только сразу решим куда.

— Куда угодно, но только пусть там не заставляют по сорок минут ждать пива!

— И чтобы без обидных кличек, — добавил Мартин. — Безо всяких там «больших Бенов».

Я посмотрел на часы. Двадцать минут третьего.

— Можно было бы пойти в один хороший бар, но это довольно далеко.

— Давайте пойдем куда-нибудь поближе. Только умоляю — поскорее.

— Из «поближе» здесь неподалеку есть только гей-клуб.

— Пошли в гей-клуб, — махнул рукой Брайан.

— Погоди, — попытался вмешаться Мартин. — А можно заранее узнать, как там в этом гей-клубе внутри?

— Да ладно тебе, — сказал Брайан. — Выпьем по кружечке, а дальше будет видно. Не понравится — двинем куда-нибудь еще.

И мы отправились в гей-клуб. Вообще-то в Петербурге есть несколько гей-клубов, и каждый — совершенно не похож на остальные. Есть среди них абсолютно закрытые, попасть в которые с улицы — вещь неслыханная. Тамошних завсегдатаев хозяева радуют экстремальными садомазохистскими шоу, и любого желающего могут взять и, например, привязать вверх ногами к неструганой доске, а потом до крови высечь розами. Клуб «Первомай» к таким не принадлежал. Роскошные интерьеры старинного особняка, убаюкивающая музыка, зеркала во всю стену, вежливый — я бы сказал даже «ласковый», да уж больно двусмысленно в данном контексте это слово звучит — охранник! Единственная необычная деталь — объявление о том, что в «Первомае» запрещена любая фото- и видеосъемка.

— Слушай, а почему этот клуб называется «Первомай»? — спросил Брайан, когда мы заплатили за вход и устроились наконец на плюшевом диване у самого бара. — Местные геи как-то связаны с рабочим движением?

— Да нет, — усмехнулся я, — все проще. Раньше в этом здании располагался Дом культуры «Первомай». Вполне стандартное название безо всякого идеологического подтекста. Дом культуры закрыли, а название осталось. Сейчас так происходит сплошь и рядом. У меня в Купчине есть казино «Большевичка». Никто не удивляется.