— Вспомним Мир Танков, — перебил Горыныч. —Все помнят аббревиатуру VK — «Versuchskonstruktion», экспериментальная модель? Сколько прототипов, никогда не поступивших в серию, катается на полях сражений? Подсказать? Семь. Начиная от «Мерседеса» и заканчивая «Толстопардом» или «Тапком». Это не считая проектов самоходной артиллерии и ПТ наподобие GW-Tiger или «Саламандры» на базе Е-100. Поняли, на что я намекаю?
— Опять бесконечное засилье немецких прототипов, даже в воздух-то никогда не поднимавшихся? — охнул Вася.
— Это ты сказал, а не я, — невозмутимо ответил дракон. — Вот, допустим, любопытнейшая машина Heinkel He.100 D-1. Самолет серийно никогда не производился, на вооружение принят не был, в общей сложности произведено двадцать пять экземпляров, а в то же время He.100 едва ли не три года подряд стращал как советских летчиков так и союзников — с весны 1940 по последние месяцы 1942, весьма активно принимая участие в боевых действиях по всем фронтам.
— Двадцать пять самолетов? — озадачился штаб-сержант. — На всех фронтах? Не понимаю.
Все уставились на майора Штюльпнагеля. Тот нехотя признал:
— Было такое. Одна из самых масштабных мистификаций времен Третьего рейха. Во-первых, не двадцать пять машин, а всего десять — остальные продали Советскому Союзу и Японии.
— Вы забыли об одной немаловажной детали, — подсказал Горыныч. — Перед потенциальными покупателями He.100 позиционировался как серийный аппарат и последнее достижение авиастроительной мысли Германии. Реклама, что и говорить, была потрясающая — национальный и абсолютный мировой рекорд скорости 746 километров в час, хотя через месяц означенный рекорд был побит Bf.109. Только уже поставленный на конвейер «Худой» до поры до времени был засекречен, а отвергнутый военными He.100 наоборот, бесстыдно выдавали за вершину технологий.
— И что же?
— А то, что тендер на поставку скоростного истребителя для «Люфтваффе» выиграла фирма «Мессершмитт». Оставшиеся десять машин He.100 в целях пропаганды начали перекрашивать в различные цвета, наносить эмблемы воображаемых подразделений — допустим, эскадрилья «Blitzgeschwader», существовавшая только в фантазиях пропагандистов, — после чего фотографии самолетов массово печатали в прессе, а документальные съемки показывали в киножурналах. Создавалось впечатление, что их действительно много. Очень много! Вдобавок, для создания еще большего эффекта, He.100 обозначали как He.113 — якобы новейшая, не имеющая аналогов модификация!
— Верно, на этот обман купились практически все противники Германии, — кивнул герр майор. — Сперва англичане, во время «Битвы за Британию». В Советском Союзе перед войной силуэт He.113 можно было увидеть в любом справочнике для служащих противовоздушной обороны.
...— Тогда как гешвадер исходных «соток» отправился в эскадрилью ПВО завода Хейнкеля в Мариене и в боевых действиях участия никогда не принимал, — подхватил змей. — При этом в течении 41-42 годов He.113 неоднократно «видели» и даже «сбивали» сей мифический истребитель, о чем свидетельствуют многие боевые отчеты. В декабре 1941 года ПВО Москвы сбили шестьдесят четыре вражеских самолета, из них два были идентифицированы как несуществующий He.113. Кое-кто за него даже медали получил, путая с модификациями «Худого». Только в начале 1943 года окончательно разобрались, что данная машина — суть блестяще проведенная мистификация.
— Информационная война, — кивнул Вася. — Даже тогда умели, причем иногда куда лучше, чем теперь. Билл, отпусти господина майора. Если, конечно, он пообещает впредь не устраивать диверсий из-за детских обид. Договорились?
— Договорились, — уныло кивнул толстяк. — Только, пожалуйста, уберите отсюда ваше домашнее животное. Змей мне несимпатичен.
— Горыныч? Может быть сходим да испытаем F6U? Забудь, инцидент исчерпан.
— Домашнее животное? — оскалился дракон, показав все свои зубы. — Нет, вы только послушайте этого...
— Горыныч! — прикрикнул Вася. — Хватит! Дел полно!
— Как скажешь, — сдался змей. — Хорошо, пойдем тестировать «Пирата». Но если господин Штюльпнагель хоть еще раз попытается — я за себя не отвечаю!..
© А. Мартьянов. 29.05. 2012.
12. Аэрокомет
— Я понял, что он мне напоминает, — сказал Вася, придирчиво разглядывая новенький F6U Pirate. — Берется бревно, поперек приделывается доска, на окончания которой можно приколотить по березовому полену. И полетели!
Штаб-сержант Хопкинс покосился неодобрительно. Проворчал:
— Почему вам, мистер лейтенант, всё не нравится? Хорошо, согласен, «Блинчик» F5U машина экстравагантная и необычная. Но чем не угодил Pirate? Стандартная компоновка, реактивный двигатель, да и спецификация у него вполне стандартная для Америки — палубный истребитель, предназначенный для противовоздушной обороны авианосца в радиусе пяти километров.
— Поэтому Василий и кривит нос, — заметил присутствовавший здесь же Горыныч, явившийся в ангар оценить купленные поутру обновки. — Русские привыкли к фронтовым истребителям, палубники для них сущая экзотика — в СССР времен Второй мировой не было ни единого авианосца, сражения разворачивались на континенте. А Соединенные Штаты воевали в основном на море, без палубной авиации на тихоокеанском ТВД никак не обойтись.
— Вот именно, — подтвердил Вася. — Из американских моделей предпочитаю «Сейбр» F-86, самолет-легенда!
— Ну-у, — протянул дракон закатывая глаза. — Скажи, а питаешься ты исключительно соловьиными язычками и фуа-гра? Или в повседневной жизни можешь снизойти до макарон с тушенкой и картошки с сардельками? «Сейбр» — это элитное блюдо, если продолжать мерить авиацию кулинарными категориями. Однако, оно не получится без обычнейших ингредиентов и специй. То же самое можно сказать о самолетостроении: для того, чтобы достигнуть идеала, пришлось опробовать множество концептуальных моделей, отвергнуть неудачные разработки и довести до ума перспективные проекты! Оттого-то в послевоенные годы в небеса поднимались машины, которые мистер Хопкинс с присущей ему корректностью назвал
«экстравагантными»... А по мне так монстры, каких поискать!
— От монстра слышу, — огрызнулся штаб-сержант. — По сравнению с Bell P-59 Airacomet, общепризнанной неудачей, немецкий Me.262 и британский Gloster Meteor выглядели неслыханными достижениями авиаконструктороской мысли. Особенно если учитывать огромный боевой опыт реактивных «Мессершмиттов». Мы шли методами проб и ошибок, особенно учитывая многообразие запросов военного ведомства: перехватчики, штурмовики, самолеты ПВО и так далее до бесконечности!
— И чем же был «неудачен» Airacomet? — поинтересовался Вася.
— 1942 год, надо заметить, — сказал Горыныч, пропустив мимо ушей выпад относительно «монстра». — С чисто технической точки зрения реактивная авиация уже родилась: первыми в воздух поднялись самолеты Эрнста Хейнкеля — Не.178 и Не.280, за ними подтянулись англичане с «Глостером» Е.28 — полет состоялся 15 мая 1941 года. Американский генерал-майор Генри Арнольд ознакомившись в Британии с «Глостером» и двигателем Уиттла быстро осознал, что будущее не за винтовыми машинами, а за реактивными. Военное руководство США немедля закупило патент на производство новейших моторов, инженерам фирмы «Bell» в обстановке неслыханной секретности дали задание спроектировать собственный самолет под импортный двигатель. На выходе получится аппарат с индексом ХР-59А...
— Местечко для испытаний тоже выбрали преинтересное, — дополнил штаб-сержант. — Калифорнийская авиабаза Мюрок, на дне высохшего озера Роджерс Драй Лэйк, сейчас там находится испытательный центр ВВС «Эдвардс». Первые же полеты Airacomet пришлось прервать — на пустыню вдруг обрушились дожди, твердая как камень поверхность превратилась в нечто напоминающее неудавшееся бланманже и испытания пришлось отменить.