От Джорджа пришло два письма. Во втором он сообщал Летти, что больше не сможет писать: их корабль приближался к высоким северным широтам, куда заходят лишь корабли арктических экспедиций, и им теперь вряд ли встретится судно, которое смогло бы доставить письмо в Англию. Засим последовало долгое молчание. Для Летти это был тяжелый год, исполненный тревог и страхов.
Однажды сообщение об экспедиции Джорджа промелькнуло в газетах. Одна русская экспедиция по дороге домой встретилась с ними. Сейчас, зимой, их корабль застрял во льдах, однако они собирались продолжить поиски Франклина пешком — по замерзшим ледовым просторам.
Прошла зима, наступила весна. В один из вечеров, который выдался на удивление теплым, мы все собрались в гостиной — я, Рейчел, Летти и Гарри. Гарри рассеянно смотрел в окно. Мы с Рейчел писали письма. Летти просто сидела на диване. Это был самый обычный вечер.
А потом случилось нечто странное. Неожиданно в комнате как будто повеяло холодом. Это не был порыв ветра с улицы, потому что шторы на окнах не шелохнулись. Это было как внутреннее ощущение смертельного холода. И уже через пару секунд все прошло. Я поднял голову, охваченный странной тревогой. Летти вся дрожала. Ее бил озноб.
— Эго, наверное, Джордж передал нам кусочек своей студеной погоды, — пошутил я.
Рейчел озадаченно покосилась на меня. Гарри тоже повернулся ко мне, удивленный.
Я взглянул на портрет Джорджа… От ужаса у меня перехватило дыхание. Ощущение леденящего холода сменилось лихорадочным жаром. На месте головы Джорджа мне привиделся череп со слезящимися глазницами. Я сверлил портрет пристальным взглядом, стараясь прогнать наваждение. Но видел лишь голые кости, пустые глазницы и оскаленные, будто в усмешке, зубы. Это был лик самой смерти.
Я молча встал и подошел вплотную к картине. Когда я вставал, по полотну прошла зыбкая дрожь, потом все стало как прежде: с портрета на меня вновь смотрел Джордж; обнаженный череп, повергший меня в такой ужас, исчез.
— Бедный Джордж, — непроизвольно вырвалось у меня.
Летти подняла глаза. Представляю, какое у меня в тот момент было лицо. Летти стоило лишь взглянуть на меня, как ее глаза широко распахнулись от страха.
— Почему ты так говоришь? — выдохнула она. — Ты что-то знаешь?
— Нет, конечно, нет, Летти. Просто я…
— О, Роберт, если ты что-то знаешь, скажи мне! Пожалуйста!
— Летти, честное слово, я ничего не знаю. Просто я вдруг подумал о нем. О том, что ему сейчас очень несладко приходится… Наверное, это все потому, что в комнате внезапно дохнуло холодом.
— Каким еще холодом?! — в недоумении воскликнул Гарри. — На улице просто жарища!
— Минуту назад здесь повеяло холодом. Как будто ветер студеный подул, — проговорил я слегка раздраженно. — Даже странно, что ты ничего не заметил.
— Роберт, ты хорошо себя чувствуешь? — встревожилась моя жена. — Сегодня действительно очень тепло. Тебя, наверное, просто знобит. Может, у тебя жар?
— Ты не почувствовала никакого холода?
— Нет, дорогой.
Летти смотрела на меня не отрываясь. Она была бледна как мел.
— Я почувствовала, — тихо проговорила она и вышла из комнаты.
Рейчел, крайне озадаченная, бросилась за ней.
— Гарри, какое сегодня число? — спросил я.
— Двадцать третье мая. А что?
Я попросил отметить эту дату у него в дневнике, но объяснять ничего не стал.
— Вы с Летти оба слегка полоумные, — буркнул он.
Мы с Летти не обсуждали случившееся в тот вечер. Однако в глубине души я был убежден, что с Джорджем произошло что-то ужасное. Я очень надеялся, что ошибаюсь. Но каждый день я просыпался со страхом, что сегодня прибудут дурные известия. И мои опасения подтвердились.
В то утро я сидел за завтраком, как обычно в последнее время, полный мрачных предчувствий. Гарри ворвался в столовую растрепанный и возбужденный.
— Она уже выходила? — бросил он с порога.
— Кто?
— Летти.
— Нет, она еще спит.
— Роберт, случилось ужасное! — воскликнул он, протягивая мне страницу, вырванную из «Дэйли ньюс».
«ПИОНЕР» НЕ СУМЕЛ РАЗЫСКАТЬ ФРАНКЛИНА
ГИБЕЛЬ ОФИЦЕРА ПОЛОЖИЛА КОНЕЦ ОБРЕЧЕННОЙ СЕВЕРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
Экспедиция, снаряженная с целью розысков пропавшего капитана Франклина, потерпела неудачу. «Пионер», британский корабль, отчаливший от родных берегов полтора года назад, вынужден был повернуть обратно. Команда, изнуренная лишениями, уже не в силах продолжать затянувшиеся поиски. Известно, что один из членов экипажа погиб. Это Джордж Мейсон, кадровый офицер королевского флота.
«Пионер» — третья экспедиция, отправленная на поиски капитана Франклина, который пропал…
Мы с Гарри переглянулись со слезами на глазах.
— Бедный Джордж! — Бедная Летти!
— Нельзя, чтобы она это увидела, — сказал Гарри.
— Но как мы ей скажем? — воскликнул я.
И тут Гарри схватил меня за руку.
— Тише!
Я повернулся к двери. На пороге стояла Летти, бледная как смерть. В глазах ее застыло отчаяние. Я не знал, сколько времени она там стояла и что успела услышать. Но одно было очевидно: она услышала достаточно. Я шагнул к ней, но она дала мне знак не подходить, резко повернулась и убежала к себе.
С того дня я ни разу не слышал, как она смеется, и ни разу не видел, чтобы она улыбалась…
Прошло несколько месяцев. «Пионер» вернулся в Англию. Я прочел об этом в газете, но никому ничего не сказал. Теперь нас уже не интересовала судьба экспедиции, а напоминание о ней было бы очень болезненно для Летти.
Однажды вечером, вскоре после возвращения экспедиции, к нам в дом постучали. Открыл дверь слуга. Я слышал, как он разговаривает с посетителем. Голос был мне смутно знаком, но я никак не мог вспомнить, где именно я его слышал. Слуга принес визитную карточку, в которой значилось: «Винсент Грив, корабельный врач».
— Проводите его ко мне, — распорядился я. — И если моя супруга или мисс Летти вернутся и спросят меня, скажите, что у меня посетитель, мы обсуждаем с ним важное дело и я прошу меня не беспокоить.
«Хорошо, что Летти нет дома», — подумал я.
Я вышел в прихожую встретить Грива. Он изменился. Разительно изменился. Он ссутулился. Лицо было изжелта-бледным. Глаза запали, щеки ввалились. В глазах — проницательно умных и даже лукавых раньше — теперь застыл страх. Это был взгляд загнанного зверя. Он постоянно испуганно озирался по сторонам. И даже несколько раз заглянул себе через плечо. Он как будто боялся, что по пятам за ним кто-то крадется. Честно признаюсь, меня передернуло от отвращения. Когда мы обменялись рукопожатием, я действительно вздрогнул.
— Экспедиция вышла тяжелой… — Я очень старался, чтобы мои слова прозвучали сочувственно.
— Если бы я знал заранее, как это будет, я бы сразу же отказался, — отозвался он горячечным, полубезумным шепотом.
— Давайте пройдем в столовую.
Он схватил меня за руку.
— А этот портрет… он по-прежнему там висит?
— Разумеется.
— Накройте его чем-нибудь! — Его голос едва не сорвался на крик.
— Что?
— Накройте его чем-нибудь!
— Хорошо, — согласился я после секундного колебания.
Признаюсь, я сам не понял, почему согласился исполнить эту странную просьбу. Но я вошел в столовую первым и завесил портрет скатертью.
Я держался с ним холодно. Я сказал, что рад видеть его в добром здравии по возвращении из экспедиции и что я буду признателен, если он мне расскажет о гибели Джорджа. Но я также сказал, что видеться с Летти ему не стоит и чтобы он никогда больше не приходил в этот дом. Он молча выслушал мою отповедь и с глубоким вздохом опустился на диван. Он казался настолько слабым и изможденным, что я не выдержал и предложил ему бокал вина, который он осушил одним глотком. Он не произнес ни слона, пока я снова не попросил его рассказать мне о гибели Джорджа.