МакКин подскочил к ней и, выхватив из внутреннего кармана лупу, наставил её на фотографию.

  - Похоже на часть круга, - проговорил он, - но так это или нет, можно узнать, лишь попав в спальню министра Снодберела.

  - И как же нам это сделать?

  - Майкл Тейлор как раз мне сообщил, что сейчас направляется туда. Так как преступление было совершено всего три часа назад, там все еще находится полиция, обнюхивая каждый угол.

  Итак, вместо того, чтобы направиться к лингвисту, они спешно кинулись в дом министра, гадая по пути, найдут ли они там круг или нет, и если да, то зачем старухе было убивать министра внутренних дел.

  - Сумасшествие мозгов? Как сказал капитан Тейлор, - улыбнулась Полли.

  Они пришли в дом министра и теперь уже покойника графа Снодберела. В холле и правда находилась полиция. Они поднялись на второй этаж, но в комнаты их не пустили. МакКин попросил позвать капитана Тейлора.

  - Что вы здесь делаете? - удивился тот.

  - Нам надо осмотреть спальню министра, - сказал МакКин. - У меня есть кое-какие предположения.

  Мистер Тейлор был странным полицейским, он не очень-то любил задавать лишние вопросы, особенно своим друзьям и знакомым и потому, подумав с секунду, пропустил их в спальню.

  - Даю вам десять минут. Не я здесь командую, так что не подставляйте мою голову.

  МакКин и Полли зашли в спальню министра и закрыли за собой дверь. На полу, возле огромной кровати с балдахином, мелом был нарисован контур тела, в верхней его части краснело пятно запекшейся темной крови.

  - Как мне сообщил капитан, министр был заколот в сердце. Орудие убийства не найдено. - МакКин присел, рассматривая пятно крови. - Ух ты, он был заколот трехгранным кинжалом!

  - С чего вы взяли? - спросила Полли.

  - У убийцы невероятно сильная рука, кинжал, пройдя сквозь сердце даже кончиком впечатался в пол!

  - Если бы капитан Тейлор узнал, что у меня и трехгранный кинжал имеется, то встречать мне рассветы в тюрьме, - улыбнулась Полли.

  Так как у них было мало времени, МакКин принялся исследовать пол в надежде хоть что-то обнаружить, и в первую же минуту он увидел следы мела - тут был начертан точно такой же круг, как и в тюрьме, как и в комнате Хелен де Мобрей. А Полли осматривала спальню. И глядя на кипы книг на столе - это были прекрасно иллюстрированные книги об итальянских художниках - она вспомнила свой разговор с министром, и то, как он буквально убежал, когда она заговорила о выставке итальянской живописи. Она взяла несколько верхних книг, пролистала, надеясь там найти объяснение странному поведению министра, потом подошла к кровати. Кровать была огромная, с четырьмя витыми столбами и амурчиками. Темно-синий бархатный балдахин наполовину закрывал кровать. На прикроватном столике тоже лежала книга о итальянском живописце. Крупными черными буквами на обложке было напечатано: "Паоло Веронезе". Полли пролистала её вперед и назад. И вдруг среди страниц заметила листок бумаги, сложенный в длину, словно закладка, она была заложена на 28 странице между картинами "Умерщвление святого Георгия" и "Святой Патрик, изгоняющий демона". Вытащив "закладку" Полли развернула её и увидела, что там был нарисован треугольник, а в центре его большая буква "М".

  - Рик, - воскликнула она, - я кое-что нашла!

  Но только МакКин подошел к ней и взял листочек, как в будуаре послышался скрип половицы. МакКин кивнул Полли, чтобы она оставалась на месте. И лишь шагнул к незаметной дверце в углу комнаты, как дверь сама открылась и оттуда, как ни в чем не бывало, вышел священник лет сорока, облаченный в черную ризу.

  - Однако, - удивился МакКин, - у министра при спальне личная исповедальня со священником? Сколько же часов вы тут сидите?

  Но МакКину ответа не потребовалось, он сам понял, что ошибся - за спиной священника, вдалеке он увидел еще одну раскрытую дверь: маленькая комнатка, из которой вышел преподобный, вела на тайную лестницу.

  А священник даже не обратил внимания на шутку МакКина, губы его были сжаты, и он тихо, но явственно, проговорил:

  - Отдайте бумагу, которую нашли!

  - С какой стати? - пожал плечами МакКин.

  - Вы не имеете право брать какие-либо вещи из комнаты министра, - прошипел священник. Он косился на дверь и говорил тихо, словно боялся, что полиция стоявшая за ней, его услышит. МакКин хотел было ответить священнику, как вдруг тот кинулся на него. Рик этого явно не ожидал, и священник чуть было не выхватил бумагу, но все же МакКин был проворней. Завязалась тихая, отчаянная драка, причем на драку она была похожа отчасти, так как священник бить не умел, а МакКин не желал причинять серьезных увечий священному лицу. Так как оба боялись быть услышанными полицией, борьба велась тихо, было слышно лишь сопение противников. Но вдруг священник отскочил и затряс над головой вырванной у неприятеля бумагой.

  - Ха-ха, - победоносно сверкнул он зубами и не заметил, что другая бумага выскочила у него из кармана и, прошелестев, упала на пол.

  Полли, спокойно наблюдавшая за этим, конечно, не без огорчения приняла поражение МакКина. И только заметив выпавший из кармана священника, сложенный вчетверо розовый лист бумаги, она кинулась к месту недавней битвы и подняла листочек. Священник, увидев это, воскликнул:

  - Это мое!

  - Вовсе нет, - ответила Полли, - здесь отпечатаны знаки министерства, а значит, вам она не принадлежит, и вы наверняка только что взяли её. Так? - Полли понимала, что эту бумагу мог дать ему министр, но специально спросила его о краже.

  - Вы не в праве, не в полномочии и не в... - священник задыхался от отчаянья.

  - А вы вправе? - кивнул МакКин на бумагу, которую только что отобрал священник.

  - Я был другом мистера Снодберела! А вы кто такие? - он смерил Полли презрительным взглядом.

  Но никто ничего больше не успел сказать, так как в коридоре послышались шаги, через пару секунд дверь в спальню отворилась и в неё вошел капитан Тейлор. Но священника уже и след простыл, только дверца скрипнула.

  - Итак? - спросил их капитан.

  - Кажется, наша версия была ошибочна, - ответил МакКин.

   Полли незаметно спрятала в карман розовую бумагу.

  МакКин и Полли вышли из особняка министра и сразу раскрыли таинственный розовый лист. Там были в столбец написаны три фамилии с женскими именами: Джемма Феллнер, Амелия Невилл и Дебра Элперт, и возле каждой стоял знак вопроса.

  - Кто они такие, и зачем министру нужны были эти имена? - спросил сам у себя МакКин.

  - И кто был этот священник? - спросила уже у МакКина Полли.

  - Имени его я не знаю, но в одной из газет я видел его фото, он стоял позади вестминстерского епископа, - ответил МакКин.

  - В газете, наверное, есть и его фамилия.

  - Да, я точно помню, что она там есть, жалко только что сейчас мы не вернемся домой, чтобы это проверить, - ответил МакКин. - Если ты, конечно, не против сейчас пойти со мной к лингвисту.

  - Да-да, - кивнул Полли. - А это ничего, что мы взяли вещественные доказательства?

  - Все равно бы полиция не знала, что с ними делать, - хитро улыбнулся МакКин. - Хотя я тоже еще ничего умного не придумал. А эта буква "М" и вовсе загадка из загадок.

  - Буква "М" в треугольнике, - поправила его Полли. - Почему этот знак был у министра?

  - Не знаю. А почему нет?

  - Вообще-то, этот знак со мною с детства, - вдруг сказала Полли.

  - Что? - МакКин глядел на неё во все глаза.

  Полли сняла с шеи небольшой круглый медальон с тонкими завитушками на крышке и, открыв его, показала МакКину. На одной стороне было изображение молодой девушки, а на другой выгравирован треугольник с буквой "М" посредине.

  - Я сама не знаю, что он означает, - сказала Полли.