К.М. Харчев сразу же сделал соответствующие выводы и вместо того, чтобы, как это было заведено ранее, пригласить для знакомства патриарха к себе, отправился к нему сам, а затем через некоторое время выхлопотал ему персональный ЗИЛ, на котором тогда ездили только члены Политбюро[957].

Это, видимо, произошло после того, как М.С. Горбачёв стал Генеральным секретарём и «отношение к Церкви начало потихоньку меняться»[958].

Правда, 10 сентября 1985 г. возглавляемый Е.К. Лигачёвым Секретариат ЦК КПСС принял решение о противодействии клерикальной пропаганде в связи с подготовкой Церкви к 1000 — летию крещения Руси[959]. 13 марта 1986 г. ЦК продублировал это решение[960].

Но прошло совсем немного времени, и, то ли почувствовав, что пришла пора радикальных идеологических перемен, то ли получив на этот счёт чьи — то рекомендации, в июне 1986 г. на встрече М.С. Горбачёва с главными редакторами средств массовой информации В.М. Фалин предложил отметить 1000 — летие крещения Руси как национальный праздник. Его поддержал только В. Коротич[961].

Вскоре после упомянутого совещания В.М. Фалин направил в ЦК КПСС специальную записку по поводу приближающегося 1000 — летия крещения Руси[962], а главный редактор журнала «Коммунист» И.Т. Фролов «выступил с инициативой издания трудов религиозных философов конца XIX — начала XX вв.»[963].

Поскольку непосредственным начальником и одного, и другого был А.Н. Яковлев, вряд ли они решились бы на такой шаг, не согласовав его с ним. Это даёт основание думать, что во второй половине 1986 г. Александр Николаевич сделал попытку пересмотреть отношение партии к Церкви, но натолкнулся на сопротивление.

Через несколько месяцев В.М. Фалин снова поднял тот же вопрос[964] и на этот раз получил поддержку со стороны генсека. По свидетельству А.С. Черняева, в 1987 г. М.С. Горбачёв «дважды» публично заявлял, что мы «будем отмечать 1000 — летие крещения Руси!»[965].

Советское государство было светским, а его идеология — атеистической. Поэтому празднование 1000 — летия крещения Руси на официальном уровне могло означать только одно — отказ от атеизма как официальной идеологии.

19 июля на страницах «Московских новостей» появилась публикация «Земли родной минувшая судьба», представлявшая собою диалог историка В.Л. Янина со священником И. Белевцевым по поводу приближающегося 1000 — летия крещения Руси[966]. 26 июля обсуждение этой же темы продолжили К. Харчев и X. Кокс[967].

«…как только в Политбюро возобладала позиция М.С. Горбачёва, — вспоминает К.М. Харчев, — тут же исчезли не только враждебность или насторожённость, но возникло даже некоторое благоговение к Церкви». «Можно было бы привести не одно имя известнейших в то время партийных деятелей, членов ЦК, которых я по их просьбе знакомил с высшими иерархами»[968].

«Ещё в январе 1987 года» в руководстве партии был поднят вопрос о подготовке к 70 — летию Великой Октябрьской социалистической революции[969]. «В марте — апреле» М.С. Горбачёв поручил главному редактору журнала «Коммунист» И.Т. Фролову подготовить «концепцию его доклада» к этому юбилею[970].

По свидетельству И.Т. Фролова, представленный им вариант настолько понравился М.С. Горбачёву, что «в конце апреля» он предложил ему перейти к нему на должность помощника по вопросам идеологии, науки, образования и культуры[971].

28 апреля И.Т. Фролов был освобождён от должности главного редактора журнала «Коммунист»[972], 21 мая его преемником стал однокурсник P.M. Горбачёвой[973] Наиль Бариевич Биккенин[974]. К тому времени в состав редколлегии журнала были включены «рыночники» Е.Т. Гайдар и О.Р. Лацис, причём О.Р. Лацис стал первым заместителем главного редактора[975].

«Работа над докладом к 70 — летию Октябрьской революции, — пишет М.С. Горбачёв, — началась с совещания в узком кругу 29 апреля 1987 г… Разговор был откровенным. Высказывались самые смелые для той поры мнения, и если не все из них попали в доклад, то не из — за несогласия с ними, а только из соображения, что не пришло время»[976].

«Затем, — вспоминал И.Т. Фролов, — группа моих бывших сотрудников по «Коммунисту» (О Лацис, И. Дедков, С. Колёсников и др.) во главе со мной уединились в Волынском (рядом со сталинской «ближней» дачей)… Работа… продолжалась всё лето… Многое в этом докладе было сформулировано по — новому, включая новое понимание нашей истории. Я постарался, чтобы в докладе был хотя бы упомянут в положительном смысле Н.И. Бухарин»[977].

28 сентября состоялось обсуждение основных идей доклада на заседании Политбюро[978]. Выступая на этом заседании, М.С. Горбачёв заявил: «Мы вступили в критический этап»[979], «мы в Политбюро — на огромном переломе»[980]. Завершился первый этап перестройки, начинается второй — «трансформация политики, идей первого этапа в практическую жизнь. Это будет протяжённый этап, не менее 1–1,5 лет»[981], то есть до осени 1988 — весны 1989 г.

В тот же день Политбюро создало Комиссию по реабилитации жертв сталинских репрессий. Возглавил её М.С. Соломенцев, в неё вошли также: В.И. Болдин, П.Н. Демичев, А.И. Лукьянов, Г.П. Разумовский, Г.Л. Смирнов, В.М. Чебриков, А.Н. Яковлев[982]. Позднее, 11 октября 1988 г., в связи с уходом М.С. Соломенцева на пенсию А.Н. Яковлев занял его место[983].

«К середине октября, — пишет М.С. Горбачёв, — появился черновой вариант юбилейного доклада — около 120 страниц»[984]. 15 октября состоялось его обсуждение на заседании Политбюро ЦК КПСС[985].

«По заведённому порядку, — вспоминал И.Т. Фролов, — проект уже подготовленного доклада должен был пройти через утверждение на Пленуме ЦК КПСС. Перед этим в «узком кругу» текст доклада «был окончательно доработан», «для чего мы неделю провели в брежневской резиденции в Завидово… «Мы» — это, разумеется, сам М.С. Горбачёв, А.Н. Яковлев, В.А. Медведев, В.И. Болдин, А.С. Черняев… и я, а позднее — Г.Х. Шахназаров, короткое время Н.Я. Петраков и иногда — Н.Б. Биккенин»[986].

Несмотря на возникшие расхождения, в целом доклад был одобрен и 21 октября вынесен на Пленум ЦК КПСС[987]. 2 ноября М.С. Горбачёв выступил с ним на торжественном заседании во Дворце съездов в Кремле[988].