– Рома, прости. – загнусавил Санька.

– За всё надо платить. Это закон эволюции. Чарльз Дарвин так сказал и никто этого приговора не отменял. Даже христиане и мусульмане. Сейчас придумаю, что тебе положено.

Роман потёр лоб, размышляя. Санька ощутил влагу уже и в ботинках.

– Так… Месяц тебе не будет ни пива, ни Людки.

Ошеломленный Санька рухнул на стул.

– Рома, ты чо! – произнес он, чуть не плача.

– Не ной! – брезгливо поморщился Роман. – Потерпишь и осознаешь всю глубину своей дебильности.

На этом их встреча закончилась.

Солдаты между собой шутили, что когда Санька вышел от Романа, то от него исходил весьма неприятный запах.

***

Роман знал, куда бил. Таких, как Санька, надо учить, лишая удовлетворения базовых, как определяют их биологи, потребностей. Тоже древний способ, истинно человеческий. Пиво. И Людка, Санькина рыжая шельма, жена бравого, похожего на гусара, старшего лейтенанта Юрия Дружинкина, обслуживавшая ночами бензиновых воров, самая желанная для квадратного идиота услада, без которой он уже не мог себе представить существования и недели. Месяц – это был жестокий удар ниже пояса. Что ж, за все надо платить, покорно сломался Санька, превращаясь в собственных глазах в святого великомученника. И он знал, что ослушаться и нарушить наказание, наложенное на него Романом, невозможно – донесут. И тогда будет… Лучше было не фантазировать. Скрежеща зубами, Санька терпел, несказанно мучаясь, когда парни у него на глазах начинали поглощать «Бургское». Он куда-нибудь уходил, скрывался.

Муж Людки, Людмилы Бородиной в девичестве, был к тому времени импотент и лудоман, просаживавший в рулетку всё, что зарабатывал и ухитрялся занять, хотя взаймы давали ему уже только неосведомленные о его грехе. Бравый, похожий на гусара времен Дениса Давыдова, начиненный сексуальной энергией офицер превратился в тряпку, в азартного игрока подпольного казино. Ничего на свете его уже не радовало, кроме трепета от крутящегося колеса и юркого шарика. И ожидания выигрыша. А началось всё от другой жажды – купить хорошую импортную тачку. «Вольво» или, на худой конец, «Пежо». На половину цены он уже скопил. И тут сманил его в казино сослуживец, прапор Сутягин. И лейтенанту Юре Дружинкину повезло с первого же захода, редчайший случай. И крупно повезло, отхватил тысячу зеленых. И пошло-поехало. Через месяц он был уже пуст как банка из-под пива. И втянулся в игру безвозвратно. Мысли крутились только вокруг «где достать деньжат» и «вот сегодня уж точно повезет». Юрий Дружинкин опускался стремительно и надежно, достигая того азартного дна, на котором в былые времена князья закладывали жен и дочерей. Поэтому идея запродать жену Роману Кукуеву была для Дружинина закономерным патологическим итогом.

Людочка была верной любящей женой, воспитанной в самых строгих принципах женской скромности. И как порядочная современная жена офицера тоже хотела «Вольво», почему нет, чем она хуже жены Леонтьева, этой жирной кобылы. Может поэтому она не только не остановила мужа, а прыгала от радости, когда он показал ей выигранную тысячу долларов. И даже сходила с ним дважды поиграть. Но не повезло, муж проиграл и эту тысячу, и в свои запасы залез. Причину проигрыша становящееся больным сознание нашло в жене – не приносит игрокам удачу присутствие в игре женщин. Людмиле было запрещено ходить с ним. Она покорилась, хотя азарт охватил и её. Но дальше сценарий развивался совсем противоположным образом, чем мечталось обоим. Бюджет их затрещал по швам. Но это было бы ничего, в конце концов таковы законы игры, когда-то же крупно повезёт и все проигрыши останутся позади. Так и думала терпеливая и верная жена офицера.

Но случилось совсем уж непредвиденное и ужасное. Любимый бравый Юричек перестал с Людочкой, со своим солнышком… спать. Редко-редко удавалось ей подвигнуть мужа на утехи, да и утехами это назвать было уже большой натяжкой. Только благодаря её природному чутью и приобретённому в замужестве и просмотре порнофильмов искусству, удавалось Людочке завести его настолько, чтобы насладиться хоть чуточку. А потом и вовсе произошла беда, муж превратился в хронического импотента, по которому плакала реклама сексологов и знахарей. Наступила эпоха страданий, Людмила подумывала о психотерапевте, а мужа лихорадило от ожидания дня, когда он снова сядет к рулетке. В промежутках все его мысли заняты были поиском денег. Людмила мучилась. Ей страшно хотелось помочь мужу, она стала занимать у подруг, и, в конце концов, тоже превратилась в попрошайку без возврата долга. Она нервничала, злилась, и не выдержала, бросила как-то в сердцах:

– Так и будем жить в долгах? Или мне на панель пойти?

Муж проглотил, ибо был с ног до головы в дерьме. Но проговорка жены о панели запала в подсознание и это стало ему мерещиться как некое избавление. Припомнилось ещё со школы, что кто-то из великих, тоже азартный игрок, кажется поэт Некрасов, отправлял влюблённую в него женщину на панель.

А у верной жены рядом со стремлением как-то помочь мужу росла обыкновенная бабья жажда полноценной мужской ласки. Куда деться молодой женщине от призывов биологии в скучном военном городке!

Тут-то и возникла у мужа спасительная идея отдать жену Кукуеву. О том, что Роман привозит солдатам проституток, Дружинкин знал. Почему бы не Людочка? Сразу двух зайцев удастся пристрелить. И жене нужна сексуальная разрядка, и деньги нужны позарез. Почему бы ей не зарабатывать? Ведь сидит у него на шее, на скудном офицерском жаловании, да ещё в стервозу превращается.

То, что Кукуев согласится, Дружинкин был уверен. Шлюха под рукой удобнее, чем привозная из-за пределов военного городка. Надо было как-то склонить к щекотливому заработку жену.

Страсть победила, Дружинкин с дрожью от страха и нетерпения завел с женой разговор о том, что ждать притока денег неоткуда, они самые настоящие нищие и придётся продавать «Жигулёнок».

– Продавать?! А как же ты? – всполошилась Людочка и была права – без машины её Юричек жить не мог.

– Придётся. – играл сволочную игру Дружинкин.

Людмиле так стало жалко мужа, что не сдержала слёз и заплакала.

– Ну… не плачь, не плачь. – обнял он жену, и сам чуть не пустил слезу от жалости к себе. – Я вот подумал… может нам с тобой наступить на собственные сердца…

Людмила встрепенулась, не понимая, о чём это.

– Как это наступить?!

– Можно. Но все зависит от тебя.

– Я готова на всё! – Людмила снова пролила слезу.

Она действительно было готова на всё, только бы помочь мужу и себе, но она не могла предвидеть того, что предложит муж.

А он предложил ей стать проституткой.

Дружинкин рассказал жене, как Кукуев ублажает солдат, что это верный заработок, что в трудные времена так поступали жёны великих людей, того же народного поэта Некрасова. Он пел, ублажая слух, и отзывчивое сердце жены, – а она, слушая и высыхая, сначала оглушенная мерзостью предложения мужа, а потом проникаясь все больше и больше безысходностью и необходимостью жертвы, – начала примерять к себе предложенную роль, и вдруг озарёно поняла – это не просто выход, это то, что ей нужно и на что она пойдет. Она вспомнила свои эротические сны со сценами самых грязных групповух и волнения при просмотре порнофильмов, которыми её пичкал в свое время муж. При муже импотенте и игроке этот поворот был, можно сказать, тревожно сладок.

Людмила зажала рот мужа ладошкой, уткнулась ему в грудь и тихо-тихо промолвила:

– Только ради тебя.

У Дружинкина отлегло. Мудрая у него жена, чёрт подери, не дура какая-нибудь. Дело было сделано. Оставалось договориться с Романом об условиях включения Людмилы в секс-бригаду.

***

«Ну и скотина», – холодно определил предложение офицера Кукуев, целиком и сразу его принимая.

Жену Дружинкина он не раз встречал и не мог не отметить обжигающую сексуальность, которую источало её рыжее в веснушках лицо и женственная фигура с мягкими округлостями.