– Мне педофил массаж делал. – прошептала Альбина. – Папы у меня не было.

– Как не было? Или ты его не знала? – спросила удивлённо Альфа.

– Он в тюрьму загремел, когда мне ещё годика не было. И там пропал навсегда.

– Вот видишь, – отреагировала Альфа на горькую новость, – педофил и этим воспользовался! Девочки без отца – первые жертвы педофилов. К мужчине их тянет. И в ход пускают сладости и тактильные касания. Но одно дело массаж от рук папы, а другое – от чужого мужчины. Как начинал касания к твоему телу педофил?

– Он надевал стетоскоп, снимал с меня платьице и прослушивал лёгкие и сердце. Он же доктор, я и позволяла. А потом начал делать мне массаж, вроде как для профилактики.

– Хитрая скотина! – сказала Альфа. – И сладости тебе давал, так ведь?

– Да, сникерсы и батончики. – подтвердила Альбина.

– Прямо по Павлову, формировал в тебе условные рефлексы, дрессировал, как собачку.

– Точно. А я же не понимала. Было всё так приятно. Как по твоей схеме.

– Представляю, – грустно улыбнулась Альфа. – Стетоскоп, массаж, сникерсы, потом всё ближе и ближе к запретным местам…

– Вот и добился своего, сволочь. – заплакала Альбина.

Альфа обняла её, посидели с минуту молча.

– Вот так и действуют педофилы. Создают у ребёнка эти приятные сцепки, как бы натренировывают их, закрепляют намертво в центре удовольствия, доводя до эротических приятностей, а потом и до сексуального оргазма. И возврата назад уже нет и быть не может, организм ребёнка проваливается в эту бездну навязанных ему удовольствий и жаждет их повторять без конца. Это и есть развращение малолетнего. Для ребёнка же всё новое, в первый раз, поэтому и закрепляется легко и прочно, он не может оказать волевого сопротивления. Этим педофилы и пользуются. А ребёнок растёт и всё больше и больше зависит от навязанных ему порочных удовольствий, они для него не порочные, а желанные. Это хорошо, когда приходит осознание порока и повзрослевший ребёнок начинает понимать, что у него ненормальность, зависимость. Вот как у тебя. Сначала ведь ты совершенно не понимала, что педофил впаял в тебя порок, так ведь?

– Совершенно не понимала. – кивнула Альбина. – Мне было тревожно и приятно. И я позволяла ему моим телом манипулировать. Я поняла, что со мной случилось, только в пятнадцать лет. А потом стала себя ненавидеть.

– Вот что с тобой сделал этот взрослый негодяй. – сказала Альфа. – Поняла, какую он в тебя впаял нейрофизиологическую сцепку? Какой узел завязал?

– Да. Это ужасно. И раскрутить назад невозможно?

– Очень трудно. Тут два пути, считает Юлиан Юрьевич. Либо отсекать, подавлять структуру в мозге, где произошла сцепка, либо перечёркивать сцепку сильнейшей вытесняющей фасцинацией и собственной волей. Иногда сцепки получаются такие, что вообще невозможно их разрушить. У педофилов, кстати, именно такие сцепки образуются в лимбической системе – абсолютная зависимость от наслаждения исключительно с малолетними. По этой же схеме. – Альфа кивнула на листок со схемой. – Твой растлитель потому и охотился за тобой, что у него самого с кем-то до тебя ещё образовалась подобная услаждающая зависимость.

– Получается, что у него порочная сцепка и он мне такую же порочную сцепку впаял?

– Очень точно сформулировала! Именно так. Но есть отличие. С тобой всё же есть шанс вернуться в сексуальную норму, а у него нету. Юлиан Юрьевич пришёл к выводу, что педофила может спасти от порока только кастрация, то есть насильственное удаление сцепки. Либо физическая кастрация, либо химическая.

Альбина закрыла лицо ладонями. Когда несколько секунд спустя отняла ладони, Альфа увидела слёзы.

– Альфа, я ведь убийца. Я ему отомстила… Я ему хуже, чем кастрацию сделала, я его сына убила.

– К…к…как убила?! Ты что?

– Я не хотела, не знала…так получилось. Вот с этим грехом и живу. Поэтому ещё ненавижу себя.

Альфа прижала Альбину к себе. Зная, что в подобных ситуациях человеку лучше всего дать выговориться, попросила:

– Расскажи.

– Понимаешь, когда я подросла, случилось со мной то, о чём я рассказала. Бросилась в такой блуд, что мама моя поседела. Перебрала всех парней в посёлке, удержу не знала. Педофила бросила, он мне уже не был нужен. В пятнадцать лет я почти вот такая стала, как теперь, всё во мне сформировалось, ухажёров море. Чуть из школы не исключили, спасло только то, что училась хорошо. И вот заметила, какими глазами смотрит на меня его младший сын, Илюха, он на два года меня младше. Просто глаз с меня не сводит. И ударила мне в голову дурость. Ага, подумала я, ты меня развратил, а я тебе отомщу и сына твоего развращу. И сделала. Совратить мальчишку ведь пара пустяков, ещё легче, чем девчонку. Вот точно по этой схеме, как ты нарисовала. Альфа, это я сейчас понимаю, какая это была с моей стороны низость, а тогда я думала только отомстить. Нашла момент, пригласила парнишку к себе и запросто совратила. А ему тринадцать лет, он влюбился в меня до сумасшествия. Папаша, конечно, это просёк и ко мне бросился. Альбина, говорит мне, оставь его, прошу тебя. А я ему говорю: «Когда ты меня совращал, о чём думал?». Он чуть не ревёт, просит «Оставь». А у меня, поверишь, какое-то сладкое чувство от его униженного вида. А о сыне его и не думаю. Но потом совесть меня прихватила, решила, что надо парнишку оставить. И сказала ему: «Илюха, больше ко мне не лезь. Папа твой запрещает с тобой встречаться». А Илюха размечтался, что на мне женится! Дура я набитая, каких свет не видывал, ничего-то не знала и не думала. Отец его решил от греха подальше увезти сына, задумал уехать из нашего посёлка вообще. Сын об этом узнал и повесился. Вот как месть моя обернулась, Альфа. С этим грехом и живу.

История была страшная, что и говорить.

Помолчали, думая каждая о своём. По лицу Альбины текли слёзы стыда и раскаяния.

Альфа обняла её, прижала к себе.

– Не ты убила парня, а его сволочной отец. – сказала она убеждённо. – За тобой грех только тот, что ты бросилась мстить, не подумав о парне. А убийца – он, а не ты. Где он сейчас?

– Не знаю. Они дом продали и уехали куда-то.

– Ну вот что, Альбина, надо тебе выкарабкиваться, как бы трудно ни было. Денису обо всём рассказывала?

– Нет, боюсь рассказать.

– А ведь он тебя любит. Ты это знаешь?

– Вижу. – улыбнулась Альбина. – Только зачем я ему такая. Я и себе такая не нужна… Вот бы быть нам с ним как брат и сестра.

Она снова заплакала.

Спустя несколько минут, когда всхлипывания Альбины утихли, Альфа решительно произнесла:

– Ну вот что, девочка, прекратим нюни распускать. Давай соберём себя в кулачок и начнём выпутываться. Главное, чтобы у тебя в мозгах решимость была.

– Да как, как! – в отчаянии воскликнула Альбина. – Ведь когда захватывает, я отключаюсь и превращаюсь в скотину. Понимаешь? Я просто животное. Разве ты не знаешь, что это такое оргазм? Голову теряешь, так затягивает повторить. Ты же нарисовала.

– Я ещё не знаю. – спокойно, будто речь не о ней, ответила Альфа.

Это произвело на Альбину такое действие, будто холодной водой окатили.

– Ты не знаешь?!

– Да, я не знаю.

– Но ты же такая красивая и сексуальная. Я уверена, что куча парней от тебя без ума.

– Это их проблемы. – улыбнулась Альфа.

– А почему?

Альбину зацепило и звучало ей укором, она не понимала, как такое может быть.

Альфа мягко и доходчиво ей разъяснила:

– Был у меня жених. Мы были помолвлены. Но случилась со мной беда, видишь хромаю. В горы полезли и лавиной накрыло. Сначала в коляске передвигалась. Женишок мой и сказал «Не хватало, чтобы я на инвалидке женился». Я его послала. Так вот и осталась девственницей.

– А…а...а… И ты с ним не спала?

– Я же сказала – были помолвлены. А помолвка, дорогая моя, это воздержание и проверка на прочность в течение года. Он не выдержал.

– И значит ты вообще ни с кем не…

– Ни с кем.

– Разве такое возможно? – удивилась Альбина.