ЗАКАТ

и

ПАДЕНИЕ

РИМСКОЙ

ИМПЕРИИ

Том VII

Последний том исторической эпопеи Э.Гиббона посвящен финальному этапу истории Византийской империи, завершившемуся падением Константинополя и завоеванием части Европы турецкими захватчиками. Осмысливая историю Византии и Рима, автор рисует широкую картину трагических событий этого времени — окончание крестовых походов, татаро-монгольское нашествие на земли Восточной Европы, походы великого Тимура, гражданские междоусобицы в Италии — обозначивших конец существования некогда грозного и великого государства.

ГЛАВА LXI

Разделение империи между французами и венецианцами. — Пять латинских императоров из княжеских домов Фландрии и Куртенэ. — Их войны с болгарами и с греками. — Слабость и бедность латинской империи. — Греки снова овладевают Константинополем. — Общие последствия Крестовых походов.1204-1261 г.г.

Уверенные в справедливости своего дела и в успехе своего предприятия, французы и венецианцы приступили после кончины законных монархов к разделу своих будущих владений. Формальным договором было условлено, что будут назначены двенадцать избирателей, по шести от каждой из двух наций, что большинство голосов решит, кому быть восточным императором, и что в случае, если бы голоса резделились поровну между двумя кандидатами, окончательный выбор будет предоставлен жребию. Тому, кто будет провозглашен императором, они заранее предоставили вместе со всеми титулами и прерогативами византийских монархов два дворца — Буколеонский и Блахернский и четвертую часть греческой империи. Было решено, что три остальные части будут поровну разделены между Венецианской республикой и французскими баронами, что все ленные владельцы (только в пользу дожа было сделано почетное исключение) формально признают свою верноподданническую зависимость от верховного главы империи и будут нести по его требованию военную службу, что та нация, из среды которой будет выбран император, предоставит своей союзнице выбор патриарха и что как бы ни было сильно желание пилигримов скорее посетить Святую Землю, они посвятят еще один год на завоевание и на защиту греческих провинций. После взятия Константинополя латинами этот договор был подтвержден и приведен в исполнение, а их первой и самой важной заботой было избрание императора. Шестеро французских избирателей были все без исключения духовного звания; то были: аббат Лoxeca, выборный архиепископ Акры в Палестине и епископы городов Труа, Суассона, Гальберштадта и Вифлеема, последний из которых исполнял в лагере должность папского легата; они внушали уважение своей профессией и своей ученостью, а так как выбор не мог пасть ни на одного из них, то они могли лучше всех других исполнить обязанности избирателей. Шестеро венецианцев принадлежали к числу высших государственных сановников, а знатные роды Кверини и Контарини до сих пор гордятся тем, что в этом списке находят своих предков. Двенадцать избирателей собрались в дворцовой капелле и после торжественного призывания Святого Духа приступили к совещаниям и к подаче голосов. Из уважения и из признательности они пожелали увенчать короной доблести дожа; его мудрость побудила их взяться за это предприятие, а подвигам этого слепого старца могли завидовать и удивляться самые юные рыцари. Но у патриота Дандоло вовсе не было личного честолюбия, и он был вполне удовлетворен тем, что его признали достойным царствовать. Сами венецианцы не желали его возведения на престол; его соотечественники и, быть может, даже его друзья указывали с красноречием искренности на вред, который могло причинить национальной свободе и общему делу крестоносцев соединение в одном лице двух несовместимых званий: первого сановника республики и восточного императора. Устранение дожа расчистило путь к престолу для равных по достоинству кандидатов Бонифация и Балдуина; перед их именами почтительно отказались от своих притязаний все менее знаменитые кандидаты. Для маркиза Монферратского служили рекомендацией его зрелый возраст и прекрасная репутация, выбор авантюристов и желания греков, и я не могу поверить, чтоб этот владелец маленькой территории у подножия Альп мог внушать серьезные опасения царившей на морях Венеции. Но граф Фландрский стоял во главе богатого и воинственного народа; он был храбр, благочестив и целомудрен; он был еще очень молод, так как ему было только тридцать два года; он происходил от Карла Великого, был двоюродным братом короля Франции и сотоварищем прелатов и баронов, которые неохотно подчинились бы верховенству иноземца. Эти бароны с дожем и маркизом во главе ожидали у входа в капеллу решения двенадцати избирателей. Оно было объявлено епископом Суассонским от имени его сочленов: “Вы поклялись повиноваться тому принцу, который будет нами выбран; в силу нашего единогласного решения граф Фландрский и Геннегауский Балдуин с этой минуты ваш государь и восточный император”. Графа приветствовали громкие радостные возгласы, которые стали раздаваться по всему городу и из уст торжествовавших латинов, и из уст греков, из страха старавшихся угождать победителям. Бонифаций прежде всех поцеловал руку своего соперника и сам поднял его на щит; затем Балдуина перенесли в собор и торжественно обули в пурпуровые полусапожки. Через три недели после избрания он был коронован папским легатом, временно заменявшим Патриарха; но венецианское духовенство скоро заняло все церковные должности Софийского собора, возвело Томаса Морозини на церковный престол и прибегло ко всевозможным хитростям для того, чтобы предоставить своим соотечественникам почетные отличия и бенефиции греческой церкви. Преемник Константина немедленно известил Палестину, Францию и Рим об этом достопамятном перевороте. В Палестину он послал в качестве трофеев константинопольские городские ворота и цепи, загораживавшие вход в константинопольскую гавань, и заимствовал из иерусалимского регламента те законы или обычаи, которые были самыми удобоприменимыми в этой французской колонии и в завоеванных на Востоке странах. В своих посланиях он приглашал французских уроженцев расширять эту колонию и обеспечить это приобретение, переселяясь в великолепный город и в плодородную страну, которая способна вознаградить за их труды и духовенство, и солдат. Он поздравлял римского первосвященника с восстановлением его власти на Востоке, просил его положить конец расколу греков своим личным присутствием на Вселенском соборе и умолял его благословить и простить тех пилигримов, которые оказали ему неповиновение. Иннокентий соединил в своем ответе благоразумие с достоинством. Разрушение Византийской империи он приписывал людским порокам и видел в этом событии волю Провидения; он говорил, что оправдание или осуждение завоевателей будет зависеть от их поведения, а законность заключенного между ними договора — от усмотрения св.Петра; но он требовал как самой священной их обязанности введения такой правильной субординации, которая заставила бы греков повиноваться и уплачивать дань латинам, светских сановников — повиноваться и уплачивать дань духовенству, а духовенство — повиноваться и уплачивать дань папе.

При дележе греческих провинций доля венецианцев была более велика, чем доля латинского императора. В его владение поступила только четвертая часть; по крайней мере половина остального была предоставлена Венеции, а другая половина была разделена между французскими и ломбардскими авантюристами. Почтенный Дандоло был провозглашен деспотом Романии, и его обули по обыкновению греков в пурпуровые полусапожки. Он окончил в Константинополе свою продолжительную и славную жизнь, и хотя его прерогатива была личной, его титул носили его преемники до половины четырнадцатого столетия со странной, хотя и основательной прибавкой названия повелителя одной с половиною четверти Римской империи. Дожу, который был рабом государства, редко дозволялось удаляться от кормила республики, на его место заступал бальи, или регент, которому предоставлялась высшая власть над венецианской колонией; во власти венецианцев находились три из восьми городских кварталов, а их самостоятельный трибунал состоял из шести судей, четырех советников, двух казначеев, двух адвокатов по финансовой части и одного конетабля. Благодаря давнишнему знакомству с условиями восточной торговли они выбирали свою долю добычи с верным пониманием своих выгод; они поступили опрометчиво, взявшись за управление и защиту Адрианополя, но их политика стремилась к более благоразумной цели — к владычеству над целым рядом факторий, городов и островов вдоль морского побережья на всем пространстве от окрестностей Рагузы до Геллеспонта и Босфора. Труды и расходы по управлению такими обширными завоеваниями истощили их денежные средства; они отказались от своей прежней системы управления, усвоили систему феодальную и стали довольствоваться вассальною зависимостью тех знатных венецианцев, которые предпринимали новые завоевания или брались защищать старые. Этим путем род Санута приобрел герцогство Наксос, в которое входила большая часть архипелага. За десять тысяч марок республика купила у маркиза Монферратского плодородный остров Крит, или Кандию, вместе с развалинами ста городов, но для всяких улучшений служили преградой гордость и недальновидность венецианской аристократии и самые здравомыслящие из венецианских сенаторов были вынуждены напоминать о том, что сокровище св. Марка заключалось не во владениях на суше, а во владычестве на морях. На самую большую долю из той половины, которая досталась авантюристам, имел бесспорное право маркиз Бонифаций, и за свое устранение от престола он был вознагражден островом Крит, королевским титулом и провинциями по ту сторону Геллеспонта. Но он из благоразумия променял это дальнее и непрочное приобретение на королевство Фессалоникское, или Македонское, которое находилось на расстоянии двенадцати дней пути от столицы и могло находить для себя опору у царствовавшего неподалеку оттуда Бонифациева зятя, венгерского короля. При проезде Бонифация по этим провинциям туземное население встречало его с искренними или с притворными изъявлениями радости, а Греция — настоящая древняя Греция — снова подпала под власть латинского завоевателя, равнодушно попиравшего ногами эту классическую почву. Он не обратил никакого внимания на красоты Темпейской долины, осторожно пробрался сквозь Фермопильское ущелье, занял незнакомые ему города Фивы, Афины и Аргос и взял приступом укрепленные города Коринф и Наполи, попытавшиеся оказать ему сопротивление. Доли латинских пилигримов определялись или случайностью, или выбором, или обменом, и они с невоздержанной радостью употребляли во зло свою власть над жизнью и достоянием многочисленного населения. После тщательного обзора провинций они взвешивали на весах корыстолюбия доходы каждого округа, выгоды его географического положения и изобилие или недостаток ресурсов для содержания солдат и лошадей. Они были так самоуверенны, что делили между собою давно утраченные Римскою империей провинции; Нил и Евфрат катили свои волны по их воображаемым царствам, и счастливым считал себя тот воин, которому достался в удел дворец царствовавшего в Иконии турецкого султана. Я не буду останавливаться на их генеалогии и на смете доходов с их владений, но я считаю нужным заметить, что графам Блуа и Сен-Поля достались герцогство Никейское и Демотика, что главные ленные поместья были розданы с обязанностью нести службу конетабля, камергера, виночерпия, ключника и дворецкого и что наш историк Готфрид Виллардуэн получил прекрасное поместье на берегах Гебра и соединил в своем лице двойное звание маршала Шампани и маршала Романии. Каждый из баронов отправлялся в свои новые владения во главе своих рыцарей и стрелков и сначала не встречал сопротивления. Но оттого, что бароны разошлись в разные стороны, военные силы крестоносцев ослабели, и само собой разумеется, что тысячи ссор должны были возникнуть между людьми, для которых меч устанавливал законы и был единственным правом на владычество. Через три месяца после завоевания Константинополя император и фессалоникский король выступили во главе своих приверженцев один против другого; они примирились благодаря влиянию дожа, советам маршала и мужественной самостоятельности своих боевых товарищей.