— Знаешь, умирать в одиночестве совсем не весело.

Кэсси хотела сказать, что он не будет умирать в одиночестве, но передумала. Он говорил об отсутствии определенного человека — Перл.

— Я ее прогнал, — произнес он, словно читая ее мысли.

— И больше не женился, — вздохнула она.

— Только без лишних сантиментов, девочка, — предупредил он. — Перл не была любовью моей жизни.

Кэсси пристально посмотрела на него.

— Я не связал жизнь с другой женщиной, потому что Перл предала меня.

Предала?

— И я дал себе слово, что больше никогда не доверюсь ни одной женщине.

— О Алек, мне так жаль…

Он проигнорировал се сочувствие.

— Я похоронил Перл в тот день, когда она ушла, и это самая большая ошибка, которую я когда-либо совершил. Не повторяй ее, Кэсси, если не хочешь умирать в одиночестве.

Кэсси не знала, что сказать.

— Лекция окончена, — проворчал Алек. — Обещай, что подумаешь об этом

— Непременно подумаю.

Кэсси была потрясена. Прежде она никогда не смотрела на свою жизнь с этой стороны.

— Фруктовый пирог? — Раздав тарелки с угощением, она выбежала на улицу.

Очутившись на зеленой лужайке, Кэсси глубоко вдохнула, затем проскользнула дальше в сад. В воздухе витал аромат роз и гардений. У реки трещали цикады.

Алек ошибался. Есть вещи, которые намного хуже одиночества. Кэсси обхватила себя руками. Кроме того, она ведь не отгораживает себя от остального мира. Ее окружают родные и многочисленные друзья. Они все ее любят. Конечно, это не та любовь, о которой говорил Алек, но разве это так важно?

Дверь открылась, и на крыльце показалась высокая фигура. Сол. Кэсси глубоко вдохнула. Она заставила его ждать. Теперь ей хотелось поскорее закончить этот разговор.

— Иди сюда, — позвала она, когда он начал выискивать ее в темноте.

Сол приблизился к ней.

— Я видел, как ты выходила.

— Правда? Как удивительно.

— Я не собираюсь извиняться за то, что произошло утром.

Он стоял так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. Кэсси не стала на него смотреть, чтобы он не расценил это как приглашение. Она подошла к кусту гардении, сорвала цветок гардении и поднесла к носу.

— Значит, ты наконец-то решила перестать меня избегать?

Она не знала, злился он на нее или нет. Раньше она бы сразу это поняла. Понадобился всего один поцелуй, чтобы погубить дружбу, которой она когда-то дорожила.

Ее губы дернулись. В действительности понадобилось намного больше, чем один поцелуй…

— Кэсси?

— Ты пришел сюда, Сол, ожидая всецело завладеть моим вниманием. Прости, что разочаровала, но сегодня здесь было много людей, которые нуждались в нем больше, чем ты.

— Я заметил.

Он улыбался, и это вывело ее из себя.

— Происходящее вовсе не игра, по крайней мере для меня. — Это была ее жизнь. — Спустя десять лет ты вернулся в мою жизнь и думаешь, что можешь ею распоряжаться? — Кэсси тяжело дышала, словно перед этим пробежала длинную дистанцию. — Никто не может распоряжаться моей жизнью, кроме меня.

— И Брайана.

До нее не сразу дошло, что он имел в виду.

— Брайана? — Она рассмеялась, но это прозвучало как — то неуверенно. — Ты спятил?

— Если бы не он, ты бы не стала прятаться от жизни.

— Я не…

— Если бы не Брайан, ты бы доверяла другим людям, которые хотят, чтобы ты вернулась к нормальной жизни.

Ее сердце словно сжала ледяная рука.

— Я доверяю…

— Если бы не Брайан, — приподняв ее подбородок, Сол заставил ее посмотреть ему в глаза, — ты бы не стала так долго себя наказывать.

Кэсси сбросила его руку.

— Ради бога, — прошипела она. — Сегодня Рождество.

— Тебе пора перестать себя наказывать, Кэсси. Пора вновь попытаться стать счастливой, создать семью, о которой ты всегда мечтала, родить детей. Детей, которые будут играть с малышами Фрэн и Трейси.

У нее внутри все упало. Ей хотелось убежать, но ее ноги словно приросли к земле.

— В тот день, когда Брайан погиб, вы поссорились из-за ребенка, не так ли? — Он криво усмехнулся. — Признайся, он не хотел делить тебя ни с кем, даже с ребенком.

Ее охватило отчаяние. Она пыталась прогнать страшные образы, проносящиеся в ее сознании.

— А теперь ты отказываешь себе в праве родить ребенка только потому, что винишь себя в его смерти.

Кэсси неистово замотала головой, чтобы не отвернуться и не закрыть лицо руками.

— Прекрати, Сол!

— Нет.

Нет? Ее охватил гнев.

— А что, если я не могу иметь детей? Что тогда? — Было темно, но она почувствовала, что он протянул к ней руку. — Не прикасайся ко мне! — бросила она ледяным тоном.

— Я скажу тебе одну вещь, Кэсси. Ты трусиха, если считаешь, что не можешь вернуться к нормальной жизни но этой причине. Ты боишься жить, Кэсси.

Внутри у нее что-то лопнуло. Ее переполняла такая сильная ярость, что она ничего не видела сквозь се пелену. Она изо всех сил толкнула Сола в грудь, и он покачнулся.

— Ты думаешь, что все знаешь, Сол, но ты ошибаешься. — Ее губы дернулись, — Ты не знаешь, как я, истекая кровью, притащилась в больницу в три часа ночи? У тебя и на это есть ответ?

Еще один толчок.

— Откуда тебе знать, что Брайан столкнул меня с лестницы и я сломала руку? — Она услышала, как Сол резко вдохнул, и снова его толкнула. — Ты не можешь знать, что после этого у меня случился выкидыш.

— Боже мой, Кэсси…

— Что? Нет ответа? Ты это хотел услышать, не так ли? — Сол попытался приблизиться к ней, но она снова отпихнула его. — Ты не знаешь, какие ужасные слова я бросила Брайану в лицо в то утро. Слова о том, как он убил нашего ребенка. — Она грубо рассмеялась. — Ребенка, которого он сначала мне подарил, а затем у меня отобрал. Ребенка, о существовании которого он не знал до этого момента. — Ребенка, которого он защищал бы ценой своей жизни, если бы знал о ее беременности. Если бы она рассказала ему раньше… — К горлу подступила тошнота. Она тяжело сглотнула. — И ты не знаешь об инфекции, которую я подхватила в больнице, о том, что я чуть не умерла… о том, что я не присутствовала на похоронах Брайана и как я была этому рада!

За каждой фразой следовал сильный толчок в грудь Сола, и вскоре у нее не осталось сил. Тяжело дыша, Кэсси закрыла глаза. Когда она их открыла, из-за облака выглянула луна, и она обнаружила, что Сол сидит на земле возле забора.

У нее вытянулось лицо. Неужели она сбила его с ног? Ей стало стыдно. Она протянула Солу руку и помогла ему подняться.

— Прости меня.

— Кэсси, я…

— Я не хочу об этом говорить. — Она отвернулась.

— Ты не можешь вот так уйти — после всего, что мне рассказала…

— А что ты предлагаешь? Остаться тут и слушать твои нотации о том, как мне теперь жить?

Сол покачал головой.

— Нет, твоего ребенка этим не вернешь.

— О моей беременности никто не знал. — Это окончательно подкосило бы Паркеров. — Я буду тебе очень признательна, если ты никому об этом не скажешь.

Сол провел рукой по волосам, затем кивнул. Вздохнув, Кэсси повернулась, чтобы уйти.

— Кэсси?

Она остановилась, но не обернулась, ее мышцы налились усталостью, словно перед этим она пробежала марафонскую дистанцию. Сол подошел к ней. Она чувствовала тепло его тела, но он не прикасался к ней.

— Мне очень жаль твоего ребенка, Кэсси…

Его слова пробудили образы, которые она гнала от себя все это время. Ей хотелось закрыть уши, но руки были слишком тяжелыми. Ей хотелось убежать, но ноги не слушались.

Ее ребенок. Эти слова пронзили ей сердце. Сейчас она могла бы впервые отмечать Рождество вместе со своим ребенком. Держать его на руках и…

— Твой ребенок заслуживает того, чтобы его оплакивали. Он мог быть таким же красивым и сильным, как ты. Он имел право на жизнь.

Ее лицо исказилось, и она, упав на колени, разразилась рыданиями.

Сол быстро подхватил Кэсси на руки и отнес на скамейку. Прижимая ее к себе, он шептал ей на ухо слова утешения и гладил ее по волосам, в то время как она рыдала у него на груди.