— Он много плакал, ему плохо…

В одной только коротенькой юбочке из распущенных пальмовых волокон, простоволосая, она сидела на корме катамарана печально задумчивая и прекрасная, как русалка. Ей не было еще и двадцати.

Джон смотрел на нее, понимал, что все это не сон, живая правда, и он должен радоваться, благодарить бога и судьбу, а в груди что-то ныло, томило сосущей тоской…

Потом он вдруг с ужасом подумал, что на нем так нелепо, так глупо мог оборваться род Дэвисов, вся его трехсотлетняя история! Он ведь последний, последний из всех Дэвисов…

После всего, что случилось на Фату-Хиве, Джон покончил с профессией пирата навсегда. Добравшись до атолла Тикахау, где у него была одна из береговых баз, он вскоре вместе с Апоро и Томом отправился на Огненную Землю. Был там золотоискателем, зверобоем, затем купил небольшое китобойное судно и начал промышлять китов.

На Огненной Земле Апоро родила ему двух сынов, уже знакомого вам Джека и Ричарда. Том жил с ними до двадцати лет, потом уехал в Австралию.

В 1938 году Огненную Землю Дэвисы поменяли на Сан-Франциско.

Вторая мировая война забрала у Джона младшего сына. Ричард служил на американской подводной лодке, которую захватили японцы. Будучи в плену, он попал под атомную бомбардировку Хиросимы. Остался жив, но, вернувшись домой, умер от белокровия.

Рассказы Ричарда о Хиросиме и его безвременная смерть так потрясли Джона, что он, уже глубокий старик, пустился скитаться по свету в поисках места, где можно было бы укрыться на случай новой войны. Слово «война» для Джона стало символом всего, что он слышал от сына о Хиросиме. Оно таило в себе жуткий смысл той катастрофы, которая, отгрохотав за океаном, убила его Ричарда в родном доме. Это было страшнее и каннибальского плена, и всех былых пиратских сражений. Чудовищный смерч, одно видение которого несло в себе смерть.

Старик боялся за судьбу второго сына. Джеку тогда исполнилось пятьдесят шесть лет, но он только женился, и его молодая жена ждала первого ребенка. А вдруг снова посыплются с неба эти бомбы, вдруг упадут на Америку, на Сан-Франциско! Или опять их где-то бросят сами американцы, и неотвратимый бумеранг ударит по ним же, как ударил он по Ричарду и сотням, а может и тысячам, других американцев, которые вернулась из японского плена только для того, чтобы дома умереть.

Нет-нет, подальше от Америки, подальше от Сан-Франциско…

Как раз в то время между Аргентиной и Англией начался спор за право владеть Фолклендскими островами.

Открытый в 1592 году Джереми Дэвисом, этот субантарктический архипелаг, удаленный на двести шестьдесят миль к востоку от атлантической горловины Магелланова пролива, долго считался ничейным. Кроме самих Дэвисов, находивших иногда здесь убежище от правосудия и приходивших сюда в конце своей жизни, чтобы отдать тут последний якорь, Фолклендами никто не интересовался. Никому не были нужны эту сумрачные, холодные острова.

Только в 1763 году ничейную землю решила колонизовать Франция (авось пригодится). На берегу залива Баркли (остров Восточный Фолкленд), где стоит нынешняя столица архипелага Порт-Стэнли, французы основали небольшой поселок. Но через два года, разочаровавшись в своем новом приобретении, продали острова Испании.

В тот период в водах, отделяющих Фолклендский архипелаг от юго-восточного побережья Америки, действовала неуловимая эскадра пиратских бригантин под командой Дональда Дэвиса, правнука Джереми Дэвиса. Как и его прадед, Дональд охотился за богатыми испанскими кораблями, которые, следуя из портов Перу и Чили в Европу, проходили Магеллановым проливом.

Чтобы покончить с пиратским разбоем, испанцы намеревались создать на Фолклендах мощную военно-морскую базу. С другой стороны, им нужна была изолированная от внешнего мира территория, куда они могли бы ссылать неугодных лиц из мятежной Аргентины, население которой боролось с испанскими колонизаторами за свою независимость.

На месте бывшего французского поселка испанцы построили форт, портовые сооружения и заложили город. Скоро, однако, им все пришлось покинуть. Добившись наконец в 1816 году независимости, аргентинцы заставили Испанию уйти и с Фолклендских островов. Большую часть построек, напоминавших о недавней жестокой каторге (все строительство здесь велось руками ссыльных из Аргентины), они уничтожили, а сам архипелаг продали какому-то дельцу.

Затем, двумя десятилетиями позже, когда в Южном полушарии начинали развиваться китобойный промысел и добыча морского зверя, Фолкленды приглянулись Англии. На этих островах было выгодно разместить береговые промысловые базы.

Чтобы завладеть архипелагом, Великобритании не понадобилось никаких баталий. На Восточном Фолкленде вместе с двадцатью беглыми преступниками испанского происхождения и тремя женщинами, патагонской индианкой и двумя негритянками, жил англичанин, некий Генри Дженисон, бывший пират, не поладивший с Алексом Дэвисом — сыном Дональда Дэвиса. Дженисону дали королевский флаг, приказали поднять его повыше и бдительно охранять. На том вся процедура с организацией британской опеки над островами и была закончена. Архипелаг начали заселять англо-ирландские колонисты.

Потом, уже после второй мировой войны, в Буэнос-Айресе вдруг решили, что тот делец, которому правительство Аргентины полтора века назад продало Фолкленды (аргентинцы называют их Мальвинами), был аргентинским подданным. А коль так, Аргентина обязана встать на его защиту. Конечно, он давно умер, и никому не известно даже его имя. Может быть, он вообще не был аргентинцем. Аргентинское государство как таковое в ту пору только создавалось. Острова мог купить чилиец, или уругваец, либо испанец. А если все же аргентинец? Значит, престиж Аргентины был ущемлен. Посягнув на частную собственность гражданина суверенной страны, Англия тем самым совершила недружественный акт не только по отношению к этому человеку, но и к его отечеству. Фолклендские острова должны быть возвращены Аргентине. Тем более что они находятся в ее территориальных водах.

Когда Англия в 1833 году подняла над Фолклендским архипелагом королевский флаг Великобритании, как-то оправдывать свои действия она вряд ли собиралась. Британская империя была сильнейшей державой мира. Кто ей мог перечить? Да, но ничто в этом мире не вечно. После второй мировой войны силенок у великого Альбиона заметно поубавилось, и ему уже не оставалось ничего другого, как копаться в архивной пыли и доказывать, что если в истории Фолклендских островов и было какое-то вероломство, так только со стороны Франции. Она-де незаконно захватила и так же незаконно продала Испании архипелаг, на который имела юридическое право лишь Англия.

И снова, спустя три с половиной века, на свет всплыло давно забытое имя Джереми Дэвиса, или Джона Фредерика Дэвиса. Некогда проклятое, теперь оно зазвучало как самый веский аргумент в утверждении прав Великобритании на Фолклендский архипелаг. Разве Дэвис не был англичанином? Так кому же, кроме Англии, должно принадлежать его открытие?

— То есть как это кому? — вознегодовали в Буэнос-Айресе. — Разумеется, Франции!

Насколько известно, задолго до открытия Фолклендского архипелага английский королевский суд приговорил пресловутого Джереми Дэвиса, или Джона Фредерика Дэвиса, к виселице. Следовательно, признать его, Джона Фредерика Дэвиса, гражданином Великобритании никак нельзя, ибо лицо, осужденное на смертную казнь, по всем былым и ныне существующим в мире законам, в том числе по законам Великобритании, никаких прав гражданства не имеет. Не могло быть таких прав также у других членов команды «Блэк дэз», поскольку означенная бригантина являлась кораблем не каперским[4], а пиратским. Пираты же во всех странах Старого и Нового Света как теперь, так и в минувшие времена стояли вне закона.

До момента открытия Фолклендского архипелага на борту «Блэк дэз» был только один человек, чьи права гражданства оставались в силе, — французская графиня Тереза де Бурже. Позже, став женой разбойника Дэвиса, она их утратила, так как сама, несмотря на свое благородное происхождение, превратилась в жестокую пиратку, известную под кличкой Белокурая Бестия. Но тогда, в день открытия архипелага, она, графиня Тереза де Бурже, еще являлась полноправной гражданкой Франции, ибо на разбойный корабль попала по принуждению и находилась на нем в качестве пленницы. Следовательно, юридически только Франция может сказать, что Фолкленды открыл ее гражданин. Поэтому французская колонизация названных островов была обоснованной и законность франко-испанской торговой сделки по перепродаже архипелага не вызывает сомнений. Что же касается Аргентины, то в юго-восточной части Америки, куда прилегают и Фолклендские острова, она законная наследница Испании. Как бывшая колония, сбросившая иго тирании.