—

А лодку куда спрячем? — спросил следователь.

—

Вниз по течению. В бамбук. Видишь. Вот туда. По бамбуку поднять трудно. Зато столкнуть легко. Он скользкий. Быстро справимся.

—

Хорошо, — вздохнул Яровой.

—

И еще. Лодку надо спрятать заранее. Чтоб бамбук подняться успел и не гляделся примятым. А то подозрение будет, — говорил старик.

—

А если они захотят на том берегу говорить?

—

Я своих собак приведу. Их у меня три. Нехай бегают. Чуть кого подметят, брех поднимут до небес.

—

Спугнут.

—

Нет. У них нынче течка. Про то все знают. А эти — не псов боятся. А от лая уедут. Это точно.

—

С собаками рискованно. Другое надо придумать.

—

Можно. Берег обвалить. Вот там. Где они встречаются. Берег подмыт. Деревья рухнут. Останется гольное место.

—

А не насторожатся?

—

Нет. Обычное явление. — Как вы это сделаете?

—

То моя забота. Мой секрет. Будь уверен.

Обговорив все детали с лесником. Яровой вернулся в зимовье и еще раз внимательно просмотрел фото, зарисовки веток. Знаки на бревне. Ждать было некогда. И, поговорив с мастером соседнего участка, получив его согласие. Яровой передал с оперативником короткую записку начальнику Нышского участка сплава и мастеру порта.

К удивлению Аркадия, Журавлева, как сказал приехавший оперативник, никто никуда не вызывал. И ничего особого в сигналах плотогонов не было. За все эти дни. И тогда Яровой решил провести эксперимент. Зная, что он может провалиться и тогда… Но ждать дольше еще более рискованно.

Утром, едва на деляне начались работы. Юрка отвлек внимание возчика разговором. И заметив, что Сенька заканчивает пилить дерево, кинулся к загруженной лошади. И вставил в уздечку ветку незаметно для парнишки. В этот момент дерево рухнуло. Испуганная лошадь рванулась с деляны так, что никто не мор заметить ветку. А возчик, приметив ее, не придал значения. Бригадир делал это. А почему — возчик не интересовался и следил лишь за тем, чтобы она не потерялась.

Сам Юрка сел в трактор. И, доехав до нижнего склада, дождался лошадей. Заметил, как Беник вытащил из уздечки лошади ветку и пошел, обмахиваясь ею, к бревнам. Сломив голую ветку, похожую на прежние, Беник вдел ее в уздечку той же кобыле и направился к плотам.

Этого не мог предвидеть Яровой. И Юрка, недоуменно глянув, выкинул из-под пиджака вторую голую ветку, предназначенную следователем для Сеньки, как сигнал с нижнего склада.

Парень тут же помчался в зимовье. Одним духом он рассказал Яровому о Бенике.

—

Что бы это могло значить? — недоумевал Юрка.

—

Мы чуть опередили. Но эта встреча была уже предусмотрена, — смеялся Аркадий.

Он знал, что Беник уже видел обвалившийся берег. По ветке, посланной Клещом, понял, что предстоящая встреча предусмотрена у поселенцев в полном составе.

Сегодня вся тройка встретится в час ночи. Вечером, когда тьма начала сгущаться, на противоположный берег перебрались шестеро. И, затаив дыхание, старались не спугнуть даже птах.

Ночь выдалась мрачная. Темная. Луны не предвиделось. Яровой слышал рядом с собой тихое дыхание лесника. Там, дальше — другие спрятались. А на берегу, в бамбуке — оперативники.

Шло время. Мучительно долго. Яровой то замерзал, то изнемогал от жары. Его знобило. Остались минуты. Вот-вот все должно разрешиться. Но эти минуты были самые долгие.

—

Идет, — еле слышно сказал лесник.

—

Кто?

—

Лодка, — выдохнул старик.

Аркадий насторожился. Он только теперь заметил густой туман, спеленавший все вокруг. Словно из небытия услышал тихий шум лодочного мотора. Он приближался к берегу. И становился все явственнее, отчетливее.

—

Давай! — слышит он приглушенный голос и чьи-то тяжелые шаги прошли к деревьям. — Да выходи! Хоть поговорим как свои.

Две тени, как два призрака, прошли к дереву. Туда, где притаился первый.

Яровой напряг слух. Да, он не ошибся в предположениях. Их было трое.

—

Ну что? Спешить нам некуда здесь. Надо все обговорить. Верно? — услышал Аркадий голос Клеща.

—

А что случилось? — послышался вопрос Трубочиста.

—

Как, что случилось? А ты не знаешь? — удивился Клещ.

—

Не знаю.

—

Ты с Яровым говорил?

—

Виделся. Но… Я ни о чем…

—

Ты ни о чем! А он уже меня допрашивал. И не где-нибудь. В милиции.

—

В милиции? Но ведь ты здесь.

—

Здесь. Но туда, скажи мне, по чьей милости я попал?

—

Я ни о чем ему не сказал.

—

А ты уверен? Ты ж сам за себя поручиться не можешь, — послышался голос Мухи.

—

Да он меня ни о чем не спрашивал. Только о работе.

—

Ага. Где ты был в марте? Так?

—

Да. Я сказал, что работал. Как и всегда.

—

Не темни, падла. Про ксивы откуда он узнал? — повысил голос Сенька.

—

Не залупайтесь, — вмешался Клещ.

—

Он же — шавка. Яровому нас заложил! — заорал Муха.

—

Да захлопни хлебало. Если заложил бы, не выпустили б мусора. А то пощупал со всех сторон и утерся. Невпротык оказалось. Да и ни к чему орать. Обговорить надо все. Обдумать, — говорил Беник испросил: — Тебя Яровой вызывал?

—

Нет, — ответил Сенька.

—

А на деляне был?

—

Тоже нет. Не приносила нелегкая. Не было. И «мусора», что на деляне были, только отметили. Всех нас. Разговоров не заводили. И про прораба ничего плохого. Никакого намека я не уловил…

—

Ты их сдуру про Ярового не спрашивал? — перебил Беник внезапно.

—

На хрен было. Заикнись я, враз заподозрят неладное. Я все вокруг да около крутил. Но нет. Все нормально. Когда уходили, пообещали характеристику хорошую дать.

—

Они дадут. В оба кармана и полные руки! Не будь дурак! Это они меня караулили в твоей будке. Ждали, что я туда завалюсь. Вот тогда бы они и сцапали меня и тебя заодно, — говорил Клещ.

—

Да, но тогда бы они и к Трубочисту подослали б. Или б давно прижали его.

—

А может и следят за ним? Может и вызывали, вниманием не обойдут, — Беник умолк, сказав это.

—

Тебя Яровой вызывал? — спросил Сенька.

—

Нет. Все спокойно. Никуда не вызывали, никто ни о чем не спрашивал, — послышался ответ Журавлева.

—

Но он знает, что мы ездили к «суке»! Это точно.

—

Откуда? — ахнул Вовка.

—

Раскололся кто-то, — зловеще хохотнул Клещ.

—

Кто мог продать? — откликнулся Муха.

—

Кто? Может, твой прораб? Кто ж еще? Мой промолчит. Начальничек! А Вовкин и теперь ни хрена не знает. Твой прораб и заложил. Кто ж еще? Его ж в область вызывали, — говорил Бенька.

—

Узнавал я. Из-за ревизии его потянули. Верно, пометут. Спрашивал про Ярового. Он говорит, что в глаза не видел. А в ОБХСС нами интересоваться не станут.

—

А ты и развесил уши, мудило! Кто ж тебе скажет, что заложил он нас?

—

Сказал бы! Я у его глотки нож держал. Просил честно выложить. Колол по всем правилам. Свой допрос на деляне устроил. Если б его из-за нас вызывали — сознался б!

—

А твой мастер тоже выезжал в область? — обратился Бенька к Журавлеву.

—

Был, — послышался голос Трубочиста.

—

Ну?! Чего молчишь, как усрался?

—

Так, а что говорить? Он вернулся. Ко мне — какой был, такой и остался.

—

К тебе-то мог!

—

Ну, а твой тоже в Южном был! Начальничек-то! Мой мне паспорта с рук в руки не давал. Ни хрена не знает. А вот твой! Он и «засыпал». Ему есть чего бояться, — подал голос Трубочист.

—

Ему вовсе не светит колоться. Если твоему ни хрена не грозит, — кто он? То мой — всего может лишиться. Сам это понимает. Без моих слов. Потому уверен, что он ничего не сказал. Его хоть голой жопой на угли посади, лучше сдохнет, чем сознается. Я знаю, кому доверять.