– Ну что вы, ребята! Ну зачем мне солёные огурцы, грибы маринованные?.. Вот если бы вы осетринки мне принесли копчёной, или тараночки к пиву, – тогда другое дело, тогда я не стал бы отказываться...

Шурик и Жора снова остались на осень.

Вечером, сидя в студенческом кафе и заливая тоску дешевым портвейном, они посовещались – и на следующее утро впервые в жизни отправились на рыбалку...

ИДЕАЛЬНАЯ ПАРА

Стас и Лёха вернулись в общежитие довольно поздно вечером, без гроша в кармане, но зато с пивом в желудках, с куском «докторской» в обрывке газеты и с дюжиной дешевых сигарет в пачке из-под «Кэмэла». Пока Стас сосредоточенно нарезал колбасу и заваривал остатки вчерашнего чая, Лёха развлекал его, зачитывая всё самое интересное из обрывка газеты, в который была завёрнута «докторская». На одной стороне обрывка он отыскал несколько анекдотов, на другой его внимание привлекли объявления под рубрикой «Ищу тебя».

– «Красивая молодая женщина, – прочитал он, – ищет надёжного спутника жизни...»

– Собаку, наверное, потеряла, – предположил Стас.

– Наверное... Идём дальше. «Симпатичная девушка, 20; 84/ 57/ 88; Рак, Змея, ищет...»

– Постой-постой! Так она – рак или змея?

– Не знаю. Вероятно, всё зависит от ситуации... Или от настроения: как всякая (почти) женщина, в плохом настроении она становится змеёй, в хорошем...

– Понятно... Давай дальше.

– Дальше – ещё одна «симпатичная девушка, 19; 92/ 68/ 96...»

– Девяносто шесть – талия. Остальное – враньё.

– Идём дальше... «Одинокая молодая женщина, 80/ 56/ 82...»

– Возраст, рост и вес указаны. А остальное?

– Остальное – опять враньё. Идём дальше... «Устала от одиночества...» Так-так-так... – Лёха, заинтересовавшись, молча пробежал глазами объявление, на минуту задумался, потом достал из пачки сигаретку «дукатовского» «Кэмэла», закурил и, мечтательно закатив глаза, произнёс: – Да! С такой девушкой я бы познакомился! Чиста, невинна, романтична!.. И размер подходящий... Вот послушай, – он начал читать, подражая интонации мелодекламатора: – «Устала от одиночества. Где ты, мой добрый, нежный и верный принц? Отзовись! Мне так нужна твоя любовь и забота!..» Дальше неинтересно... А потом: «О себе: 20; 76/ 54/ 78; люблю цветы, музыку и хорошие книги; верю в настоящую Любовь...» Каково? А?

– Добавь: «Пишу идиотские стишки, плачу два раза в сутки над злоключениями Милагрес и падаю в обморок при одном упоминании о сексе».

– Пальцем – в небо! Теперь понятно, почему у тебя по психологии одни только тройки с минусом: ты совершенно не разбираешься в людях, особенно в девчонках!..

– Ну конечно! – Стас явно обиделся. – Зато ты у нас – знаток человеческой природы! Пуаро, Мегрэ и Зигмунд Фрейд в одном лице!

– Не Пуаро, не Мегрэ и не Фрейд, – возразил Лёха, с самодовольным видом попыхивая сигареткой. – Но в психологии кое-что смыслю. И поэтому... – Он соскочил с кровати, на которой сидел, и, выдвинув ящик письменного стола, достал оттуда лист бумаги и ручку. – Поэтому я сейчас же напишу ей письмо!

– Пиши-пиши, Дон-Жуан! Ален Делон брянского разлива! – язвительно произнёс Стас, в одиночку принимаясь за ужин. – Только смотри, ничего не пиши о своих увлечениях «Варкрафтом», «Контр-страйком», Хэмметтом и Чейзом. И ни слова о «боевиках» и «ужастиках»! Если хочешь привлечь её внимание, напиши, что ты – тоже фанат «мыльных опер» и творчества Бернардо Гимараинса...

– Она любит цветы, музыку и хорошие книги, – напомнил Лёха, усаживаясь за стол и начиная писать.

– Ну да, конечно. Ромашки на комбинациях, казахские народные мелодии и книги о невкусной и нездоровой пище...

– Она невинна и прекрасна, как Лаура Петрарки!

– Раскатал губы! Если она более прекрасна, чем наша вахтёрша, я...

– Отдашь свою следующую стипендию! – резко повернулся к Стасу Лёха.

– Половину, – сказал Стас.

– Почему только половину?

– Ну, это же элементарно, дорогой Уотсон! Если девушка и впрямь окажется такой невинной и прекрасной, как ты полагаешь, она сбежит от тебя после первого же свидания. И тогда мне потребуется вторая половина стипендии – на то, чтобы неделю утешать тебя в пивнухе. Кроме того...

– Стоп! – прервал его Лёха. – Больше ничего не говори. Жуй бутерброды... У меня вдохновение!

...Через четверть часа письмо было готово. Подражая стилю своей заочной возлюбленной, Лёха писал о том, как он «нестерпимо одинок», каким пустым кажется ему его «жалкое существование» без «доброй, ласковой и верной», нуждающейся в его любви и заботе... и т.д. в том же духе. В заключение Лёха сообщал, что он очень любит розы, Моцарта, Гайдна и классическую литературу, с детства занимается спортом и, ясное дело, не имеет никаких вредных привычек.

– Ну как? – спросил Лёха, прочитав своё сочинение Стасу.

– Неплохо, – одобрил Стас. – Только Людвигом ваном звали Бетховена, а не Моцарта. А «Гайдн» пишется без «е» между «д» и «н»... Впрочем, не надо исправлять. Ручаюсь, твоя красотка ничего не заметит...

– А в остальном – всё нормально?

– Пожалуй, да... Хотя... «подданный иностранного государства» – это, по-моему, перебор.

– Ничуть! Я действительно – иностранец! – заявил Лёха. – Оба моих родителя родом из Киева.

– Почему тогда ты подписался не Тарасом и не Мыколой, а Робертом?

– Потому что Роберт – гораздо более подходящее имя для украинца, чем Тарас или Мыкола. Оно образовано от слова «робыть», что в переводе с украинского означает «делать».

– Ну, хорошо. А зачем ты врёшь, что раньше долгое время работал на телевидении?

– Я не вру. Прошлым летом я почти два месяца мыл там коридоры на полставки.

– Серьёзно, что ли?.. Ладно. Тогда последний вопрос: каким конкретно видом спорта ты занимаешься с самого детства, если не секрет?

– Разными видами... В основном – литрболом, ты же сам знаешь...

...Ровно через неделю Лёха получил ответ на своё письмо. Любительница цветов, музыки и хороших книг писала «подданному иностранного государства», «работнику телевидения» Роберту, что её зовут Вероникой, что она работает фотомоделью и ещё – что, несмотря на присущий ей патриотизм, она, пожалуй, смогла бы оставить родину, но только в том случае, если бы принудили её к тому «истинная любовь и надежда обрести наконец долгожданное счастье».

Лёха и Вероника обменялись ещё несколькими письмами – и вдруг обнаружили, что сходство вкусов и интересов породило в них чувство искренней симпатии друг к другу. Первым это обнаружил Лёха и в своём очередном послании предложил Веронике «как-нибудь встретиться, посидеть в кафе (или в ресторане), поболтать о том о сём и т.д.» Вероника наотрез отказалась от «т.д.», зато на всё остальное согласилась и в ответном письме назначила день, час и место встречи.

При подготовке к свиданию Лёха выказал богатый жизненный опыт: обегал всё общежитие, у кого-то одолжил приличные брюки, у кого-то – почти новую рубашку, у Стаса арендовал недавно купленные туфли, у себя нашёл запрятанный года полтора тому назад дезодорант. Последним делом он выпросил у Стаса почти всю его наличность и, присовокупив её к своим собственным сбережениям, помчался на рандеву.

С букетом роз в одной руке и с сигареткой «Кэмэла» (настоящего) в другой он прибыл в условленное место и огляделся в поисках Вероники. Поблизости никого не было. Вероника опаздывала, и это, по мнению Лёхи, говорило в её пользу.

Прошло пятнадцать минут, полчаса...

Лёха начал волноваться.

Наконец, когда он полез в карман уже за четвёртой сигареткой настоящего «Кэмэла», за его спиной кто-то негромко кашлянул: