И вот сейчас сидел и смотрел на безмятежно спящую девушку… на полоски высохших слез на бледных щеках, на спутанные шелковистые черные волосы. Надо встать и уйти, вернуться в собственную постель и в собственную жизнь.

Ведь фантазерка получила все, о чем мечтала. Переспала со своим драгоценным воображаемым Филипом Марлоу. Заполучила в постель Сэма Спейда… нет, соблазнила Сэма Спейда в девической кроватке, где ее настигли первые эротические грезы. И Джеймс старательно изображал именно Спейда, потому что не смог с собой совладать. Потому что Салли сделала его уязвимым, чего никто – ни мужчины, ни женщины – не сумел добиться при всех стараниях.

Но ведь он вовсе не Филип Марлоу, и даже отдаленно его не напоминает. И он здесь не для того, чтобы воплотить в реальность ее давние мечты, прикинувшись сказочным возлюбленным. Это шоу только на одну ночь, о чем он первым делом с утра пораньше и заявит.

Пора найти себе кровать и забыть о восхитительном теле, свернувшимся калачиком под одеялом. Забыть, как она обвивала его руками и ногами. Забыть, как она всхлипывала от удовольствия… вроде бы точно так же, как другие женщины, но совсем по-другому. Черт, да эти постанывания будут сниться ему очень, очень долго.

Все, что нужно сделать – выползти из постели, не разбудив Салли. И тогда все будет отлично. Все, что нужно сделать – уйти прямо сейчас, немедленно, пока ситуация еще больше не запуталась.

Но рука по собственной воле сдвинула прядь волос с припухшего рта. Салли во сне привалилась к нему, уткнулась лицом в его ладонь, как довольный котенок, и пробормотала что-то невнятное. Что-то ужасно близкое к слову «любовь», но Джеймс не рискнул попросить ее повторить. Оставалось только надеяться, что у него разыгралось воображение. И не выдавать желаемое за действительное.

Почти до рассвета Даймонд не мог выбраться из этой постели. Существовало что-то завораживающе мирное о том, как она спала, в противоположность неуемной энергии и непрестанной болтовне в течение дня. А потом никуда не ушел, только осторожно переместился в продавленное складное парусиновое кресло рядом с кроватью.

Сидел в надетых, но не застегнутых джинсах и смотрел, как она спит. Прекрасно понимая, что если в будущем намерен устроить себе хотя бы подобие нормальной жизни, то в последний раз наблюдает за спящей Салли. Когда взойдет солнце, они вернутся к чисто деловым отношениям. Вернутся к поискам ее сестры. Вернутся к реальности.

Нравится ему это или нет.

* * *

Джеймс проснулся и с трудом пошевелил затекшими членами – последствие непроходимой глупости засыпания в кресле. На улице снова похолодало, и воздух, поступающий через открытое окно, явно посвежел.

Кровать была пуста, куча одеял валялась на полу. В трубах шумела вода, должно быть, Салли принимала душ. Посмотрел себе на колени. Она укрыла его одним из одеял. Подоткнула со всех сторон.

Джеймс внимательно разглядывал интересный образчик линялого лоскутного дизайна. Десятилетия прошли с тех пор, как кто-то его укутывал. Нахлынули невиданные ощущения… неловкость и, как ни странно, сентиментальное умиление.

Детектив сорвал с себя одеяло и сердито вскочил. Он вовсе не нуждается в подобной заботе. Да просто на дух не переносит. Почему, черт возьми, она этого не понимает? Какого дьявола это его так тронуло?

Джеймс прошел мимо первой ванной и заковылял по коридору. Услышал шум душа и ощутил, как старый компаньон – чувство вины начинает проедать дыру в животе. Салли наверняка многого от него ждет, к гадалке не ходи, придется сообщить, чтобы ни на что не рассчитывала.

Он умылся в ванной внизу, натянул свежую футболку и почистил зубы. Зеркало отобразило незначительное улучшение внешности – черные синяки под глазами начали желтеть, ссадины на лице поджили. И все же он по-прежнему выглядел как человек, десять раундов противостоявший Кинг-Конгу. Хотя губы своей припухлостью обязаны не кулакам бандитов.

Даймонд вышел в коридор, в ноздри сразу ударил запах кофе. Настоящего, не растворимого – самый восхитительный запах в мире. Джеймс решил подождать с объяснениями. Ради достойного кофе он готов смириться с томным взглядом и утренним поцелуем. Даже с тремя или четырьмя поцелуями. Можно даже ненадолго вернуться в скрипучую железную кровать…

«Остынь, парень, - приказал он себе. - Выбрось из головы дурацкие фантазии. Прошлая ночь была последней, сегодня утром настал совершенно другой день». Расправив плечи, Джеймс вошел в огромную старую кухню и застыл от изумления.

– Доброе утро, красавчик, – кокетливо промурлыкала дамочка возле стола, махнув в его сторону чашкой кофе. – Хотите?

На Даймонда взирали ярко-синие глаза Салли, хотя и не такие теплые и счастливые. Да и губы, как у Салли, если не считать того, что Джеймс вовсе не горел желанием их поцеловать. Светло-пепельные волосы, и, вопреки его сведениям, особа выглядела старше тридцати, возможно, благодаря жизненным перипетиям, если не годам.

– Привет, – безучастно ответил он, не двинувшись с места.

– Салли еще в постели? Должно быть, вы чертовски приятно повеселились ночью… она обычно встает с петухами. Не представляю, как можно просыпаться в такую рань. Вот уж не ожидала, что она способна настолько расслабиться. Что ж, надеяться может всякий.

Эта женщина ему не нравилась. В детской ревности нет ничего нового для росшего с двумя братьями, которым Джеймс теперь даже не посылал рождественские открытки, и все равно она ему не нравилась.

Послышалась дробь каблучков по лестнице – Салли спускалась со своей обычной бешеной скоростью. Выигрывая время, Даймонд направился к кофейнику и наполнил кружки себе и Салли.

– Как давно вы здесь?

– Достаточно давно, красавчик, – подмигнула дамочка. – Приехала вчера вечером, узнала автомобиль Салли и только приготовилась всласть посплетничать, как услышала скрип пружин. Тут-то и догадалась, что девочка не одна. Должна заметить, ее вкус быстро улучшается. Вы чертовски мужественнее обычно липнущих к ней слабаков. Неужели между вами настоящая любовь?

Распахнулась дверь, Салли застыла на месте, от шока побледнев сильнее обычного, за исключением двух ярко-красных пятен на скулах.

Джеймс сделал глоток обжигающего кофе, строго внушая себе, что не должен обращать внимания на то, какая Салли чертовски красивая и как не терпится отнести ее наверх. Прошлая ночь ничего не изменила.

– Вот видишь, детка, – протянул детектив, – наши беды позади. Птичка Люси вернулась на родной насест.

Салли зажмурилась, потом открыла глаза и покачала головой.

– Не совсем, Даймонд, – сухо возразила она. – Перед нами пресловутая заблудшая овца.

– Неужели нельзя было представить меня по-другому, дорогая? – бархатным голосом укорила женщина.

– Даймонд, – решительно перебила Салли, игнорируя упрек, – познакомься с моей матерью.

Глава 13

– Милая, могла бы по крайней мере изобразить радость, – весело попеняла мать Салли, растягивая слова. – Мы не виделись почти год. Как насчет объятий?

– Два с половиной, – уточнила Салли, собирая остатки спокойствия.

Как будто у нее недостаточно проблем в это утро! Мало того, что надо осмелиться предстать перед Даймондом, так до кучи придется пережить внезапное появление матери.

Уж поверьте, Мариетта всегда является в самый неподходящий момент. И никогда, если действительно необходима.

– Ты научила меня много лет назад, что объятья портят твою прическу и макияж. А поцелуи просто убивают, – глумливо хмыкнула Салли.

Мариетта кивнула, соглашаясь с насмешкой.

На мгновение Салли показалось, что в голубых глазах матери мелькнула боль. Чушь, конечно. Салли давно отбросила тщетные надежды, что когда-нибудь мать полюбит своего ребенка сильнее, чем собственные удовольствия. Дочь постоянно выискивала огорчение или тревогу во взгляде родительницы – хоть какой-то знак любви и заботы. Но глаза Мариетты неизменно оставались пустыми, с чем Салли давно смирилась.