– Оснащено, если только не выключили на зиму. А что? Мне казалось, твои осведомители не принимают телефонные звонки?

– А кто-то еще упрекал меня в ехидстве, – укорил Джеймс. – Есть пара человечков, с которыми я попробую связаться. Почему бы тебе не подняться в дом и не приготовить хоть какую-то еду, пока я пытаюсь что-нибудь разузнать?

– Женская работа?

– Эй, это твой дом. И поверь, моя стряпня не придется тебе по вкусу.

– Верю.

Стоял теплый вечер. Пахло сосновой смолой, свежим воздухом и сухими листьями – согревающий ностальгический запах, который напомнил Салли долгие летние ночи, когда жизнь казалась совсем простой. Пару минут она стояла у машины и вдыхала землистый аромат, чувствуя привычное напряжение в животе. Даймонд зашагал вперед, гораздо бодрее, чем утром, и какое-то мгновение девушка наблюдала за ним.

Когда она решила, что влюблена в него на три четверти? Казалось, годы назад. Эти последние двадцать пять процентов пали, и по совершенно непонятным причинам. Даймонд воплощал в себе все, чего следовало сторониться. Циник, одиночка, грубиян, который наверняка понятия не имеет, как ухаживать за женщиной. Слишком много курит, слишком много пьет, ведет абсолютно неподобающий образ жизни. Какая уж тут романтика. Фантазийный мир растворился в суровой действительности, и с этим уже ничего не поделаешь. Салли хотела Джеймса Даймонда. В реальности. Пусть и плохо представляла себе эту самую реальность.

* * *

Салли открыла дверь и затащила свой чемодан внутрь. Дом встретил прохладой и слегка затхлым воздухом. Но электроэнергия и вода не были отключены, и через секунду после исчезновения Даймонда она услышала его разговор по телефону.

Очень хотелось подслушать. Но голод мучил гораздо сильнее. К тому времени как Даймонд появился в огромной старомодной кухне, весело шумел кофейник, а Салли вскипятила консервированный суп и выложила на стол подгоревшие тосты.

– Вижу, повар из тебя еще тот, – хмыкнул Джеймс, усаживаясь за стол.

– Вижу, твои ребра воспряли духом, – парировала Салли. – Не возражаешь против легкого удара?

– Вряд ли это были трещины, просто ушиб, – отмахнулся детектив, зачерпнув суп. – Слышала когда-нибудь о заведении под названием «Оздоровительный центр «Десерт Глория»?

Салли полезла в карман и бросила визитку на стол.

– Ты об этом?

– Где взяла улику? – осуждающе спросил Джеймс, отложив ложку.

– Валялась на полу якобы рыбацкой хижины, – сообщила Салли, поежившись от явных разочарования и ярости в его глазах. – Почему ты думаешь, что это важно?

– Держу пари, именно там обретается твоя сестра. Если бы у тебя хватило ума раньше показать мне эту находку…

– Ты был слишком занят нравоучениями, чтобы меня выслушать. Кроме того, я упоминала, что у меня есть ключ, а ты приказал мне перестать изображать из себя Нэнси Дрю.

– Именно ты сказала, что всегда мечтала стать Нэнси Дрю.

– Какая разница. Откуда мне было знать, что это важно? Ты ведь не воспринимаешь всерьез мои предложения.

– Мы же здесь, не так ли? Застряли посреди неизвестности, твоя сестра где-то в пустыне, да еще и в окружении бандитов, которые запросто могут причинить ей вред. Особенно если решат, что она их дурачит.

– Не причинят.

– Откуда такая уверенность? – достал пачку сигарет Даймонд.

– Могу я попросить тебя не курить в моем доме? – встрепенулась Салли.

– Попросить можешь. С чего ты взяла, что Кальдерини не заподозрит ее в обмане?

– Потому что она еще легкомысленнее меня. Люси не способна хранить тайну даже ради спасения собственной жизни. Так что Винни наверняка уже в курсе дела.

– Более легкомысленная, чем ты?

– Настоящая растяпа, – заверила Салли. – Не улыбайся так, Даймонд, а то становишься похожим на Чеширского Кота. Понимаю, что не выгляжу воплощением здравомыслия, но по сравнению с сестрой я очень даже разумна.

– Быть того не может, – отрезал Джеймс, пуская дым в ее сторону. – Где отцовский скотч?

Неожиданно на Салли навалилась невероятная усталость. Она, в отличие от Даймонда, совсем не выспалась прошлой ночью, и долгое путешествие со множеством неверных поворотов не улучшило настроения. Сидит тут весь из себя невозмутимый и самодовольный, курит канцерогенную дрянь, да еще и требует виски. И умудряется даже с разбитым лицом и распухшими костяшками выглядеть греховно красивым. Синяки на лице только добавляли соблазнительности.

Даймонд сменил разорванный костюм на джинсы и водолазку, и затрапезная одежда превратила его в настоящего мужчину, совсем не похожего на героев из ее глупых фантазий. Хотелось запрыгнуть на нахала и вытрясти из него насмешливое настроение. Хотелось… Неважно, главное – благополучно вернуть сестру домой.

– Сам найдешь, – отрезала Салли, вскочила, со стуком отодвинула стул и направилась к выходу.

– Что случилось с неугомонной оптимисткой Нэнси Дрю? – насмешливо протянул Джеймс. – Неужели наконец сообразила, что я не мужчина твоей мечты?

– Угу, ты просто специалист.

– Дурацкий фильм. Никогда не любил Сталлоне. Слишком накачанный.

– Иногда, Даймонд, я всерьез тебя ненавижу, – заявила Салли с обманчивым спокойствием. – Я иду наверх. Спальню найди себе сам, не стесняйся, занимай любую. Можешь прокурить все помещение, напиться как свинья и достигнуть любой степени неприглядности. Увидимся завтра.

– Салли…

– Не извиняйся, Даймонд, – звенящим от обиды голосом произнесла та. – Слишком поздно.

– И не собирался. Просто хотел спросить, имеется ли здесь будильник. Если я напьюсь как свинья, то могу проспать до полудня.

Негодяй прямо-таки сиял этой своей проклятой улыбочкой, словно от души забавлялся.

– Знаешь, Даймонд, с меня хватит, – промурлыкала девушка и толкнула на гостя кухонный стол, расплескав суп и кофе и разбросав сгоревшие тосты.

Потом сбежала, наполовину надеясь, что он бросится следом. Салли и сама толком не понимала, чего ожидала от Джеймса, может, просто, чтобы он подхватил ее на руки… ну, а дальше все произойдет само собой.

Но никто за ней не погнался, и к тому времени, как она взлетела на второй этаж, здравый смысл вернулся.

«Что со мной происходит?» Салли старалась относиться к жизни, как к веселой вечеринке, как к прекрасному празднику в ее честь. Много лет назад – когда ее легкомысленная мать уехала за лучшей участью – она узнала, что такое боль и одиночество, и каково это – быть брошенной и забытой, и как невыносимо стонет покинутая душа. Тогда Салли поклялась себе, что подобного больше никогда не случится, что она никогда и никому не позволит скрутить себя изнутри.

Так почему же влюбилась в такого мужчину, как Джеймс Даймонд, раз так долго соблюдала осторожность?

«Теперь уже слишком поздно», – сокрушалась Салли, вышагивая по коридору второго этажа к последней двери. Невозможно спрятаться в панцирь, как черепаха, и изображать веселый вид, словно ничего не произошло.

К несчастью, чертовски ясно, что не удастся влюбить в себя такого циника, как Даймонд. Так что вина целиком на ней, и выход только один. Вести себя как ни в чем не бывало.

В конце концов, Даймонд и не подозревает, что она в него влюбилась. Ведь она себя ничем не выдала… поступила гораздо умнее – спорила с ним день и ночь. И хотя ответила на его поцелуй с пылким энтузиазмом, так это вполне допустимо, поскольку он начал первым. Это же простая вежливость – поцеловать в ответ, разве не так?

Дверь на мансарду громко заскрипела в ночной тишине. В нос ударил еще более затхлый и спертый воздух, чем в остальной части дома, и потребовалась определенная решимость, чтобы шагнуть в темноту.

Салли закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, наслаждаясь нахлынувшим чувством безопасности и покоя. Стояла не по сезону теплая осенняя ночь в горах, в небе сияла полная луна, освещая помещение сквозь окна в дальнем конце мансарды.

Салли пошарила в темноте по столику возле двери, нащупала канделябр и спички, и через мгновение комната озарилась достаточно ярким светом.