На следующий день Амбал в столовой задел Чмыря плечом, когда тот нес миску с супом, так что все ее содержимое Чмырь вылил на себя. Видевшие это заключенные замерли в ожидании драки — знали буйный характер обоих. К их удивлению, Чмырь молча пошел в туалет — приводить себя в порядок, а вскоре стали замечать за ним странности; он увлекся духовной литературой, по воскресеньям не пропускал проповедей приходящего священника, перестал откликаться на прозвище, реагируя только на имя.
— Во, чокнулся! А был же нормальный! И что на него нашло? — поначалу удивлялись его поведению, а потом привыкли, приклеив ему новую кликуху — Чокнутый.
7
Боже мой, и кто это нас посетил! — с издевкой воскликнула Линда, открывая дверь. — А я уже надеялась, что никогда никого из вашей компании не увижу!
— К сожалению, кроме меня, ты больше никого не увидишь, — негромко сказал Даниил.
— А, это ты! — Из-за спины Линды выглянула Юлька. — Не трогай парня — он как баранчик, куда его дружки ведут, туда — бе-е — он идет. Если ты к Таньке, то ее нет — на курсах иностранного языка она и будет поздно.
— Я вообще-то к вам троим пришел.
— Баранчик интересуется любовью а труа — это уже прогресс! — нервно хохотнув, Линда схватила Даниила за руки и втащила в комнату. — А нам-то какой интерес?
— Давайте поговорим серьезно и оставим неуместные шутки. — Даниил поморщился. — Я хотел выяснить…
— Серьезно?! Кла-асс! — прокричала Линда. — Ты пришел, как этот… парламентер? Где твой белый флаг? Не беда — сейчас получишь. — Она схватила белую ночнушку и всунула Даниилу в руки. — Это будет твой флаг!
— Угомони ее! — попросил Даниил Юльку, швыряя ночнушку обратно на кровать. — Я так разговаривать не могу.
— А кто тебе сказал, что мы с тобой или с кем-нибудь из твоих дружков-уродов говорить хотим?! — Линда подскочила к двери, широко ее распахнула, выкрикнув: — Выметайся!
— Кирилл и Марк погибли! — произнес Даниил, не двигаясь с места.
— Они мертвы?! — Линда ошарашенно посмотрела на него и закрыла дверь. — Когда это произошло и как?
Даниил рассказал все, что знал об обстоятельствах их гибели. Линда заплакала, Юлька сосредоточенно грызла шариковую ручку.
— Это я виновата! — сквозь слезы запричитала Линда. — Когда Марк перестал отвечать на мои звонки, я стала его проклинать, слала ему эсэмэски с угрозами.
— Слала эсэмэски с угрозами? — переспросил Даниил. — Мне Кирилл рассказывал, что Марку кто-то угрожал, но думал, что это делают другие люди и совсем по другому поводу.
— Это была я. — Линда вздохнула. — А как бы на моем месте повела себя любая девчонка, узнав, что беременна, а парень ее игнорирует? А я ведь знала точно, что ребенок от Марка!
— Да-а, — протянул Даниил, окидывая фигуру Линды внимательным взглядом, размышляя: «С тех пор прошло уже восемь месяцев, выходит…»
— Я сделала аборт. — Линда правильно истолковала взгляд Даниила.
— Это дело прошлое. Девчонки, а вы не помните, Кирилл или Марк ничего не рассказывал о гримуаре?
— А что это такое и с чем его едят? — удивилась Юлька. — Кирилл со мной провел лишь одну ночь, а потом стал меня избегать — я решила не навязываться, так что с ним у меня были нулевые отношения.
— Марк ничего мне такого не говорил, а после того, как вы поехали искать немецкие жетоны, вдруг исчез, общались только по телефону. Это слово он никогда не упоминал. — Линда пожала плечами. — В самом деле, а что это такое?
— Ничего особенного — книга со всякой тарабарщиной. Интерес представляет лишь для историков-профессионалов. — И Даниил перевел разговор на другую тему: — Так вы говорите, Таня поздно придет?
— Да, но ты можешь здесь ее подождать. Мы тебя угостим чаем с домашним вареньем, — захлопотала Линда. — Она очень волновалась, когда вдруг вы все трое исчезли и ваши телефоны были вне зоны связи. Понятное дело, больше всего волновалась о тебе. Ребята… — Она вздохнула. — Царство им небесное! А вот ты где столько времени пропадал и почему ей ни разу не позвонил?
— Я был далеко, и мобильный там не работал. Я пойду, к вам зайду в другой раз. — Даниил направился к двери.
— А сейчас твой мобильный уже в зоне связи? — с издевкой спросила Юля, задержав его вопросом.
— Хорошо, девочки, что напомнили, дайте мне номера ваших мобильных телефонов, а то за это время я все растерял.
— И Татьянин? — Юля с укором посмотрела ему в глаза.
— Татьянин дайте в первую очередь. — Даниил взял листок с номерами телефонов, не глядя, сунул в карман и поспешно ушел.
Павел Семенович пришел в себя в длинном сером коридоре, похожем на больничный. Он недоуменно огляделся: множество людей подобно ему сидели на стульях, выставленных вдоль стены в ряд, молчаливые, с напряженными лицами, погруженные в раздумья. Это и в самом деле было похоже на очередь к врачу, вот только обстановка здесь была мрачная и непонятно, как он сюда попал и зачем.
С левой стороны сидело не более десятка человек, зато справа очередь терялась в бесконечности коридора. Внезапно сидевшие поблизости зашевелились — в стене напротив открылась дверь, которую он только сейчас заметил, и прогремел грубый голос:
— Следующий!
Сидящий с краю человек сжался, позеленел от страха, но, тем не менее, встал и вместе со стулом прошел через дверь, которая мгновенно за ним захлопнулась с громким стуком.
— А вы не знаете, куда очередь? — набравшись смелости, спросил Павел Семенович у соседа справа — тощего, с выпирающим кадыком на тонкой шее, в несвежей сорочке очень большого размера.
Мужчина испуганно на него посмотрел.
— Не разговаривать! Молчать! — прогремел голос непонятно откуда.
— Я в туалет хочу! — сказал в пространство Павел Семенович. — Куда можно пройти?
— Не положено! Сидеть! Не вставать! — Властный голос отбивал желание спорить.
Долгая жизнь научила Павла Семеновича никогда и никому не перечить, особенно власти, а по возможности молча делать свое дело. В данном случае незаметно «сделать свое дело» было невозможно, разве что в штаны, и он решил потерпеть.
Очередь вновь пришла в движение, и через открывшуюся дверь прошел следующий, не выпуская из рук стул. Все это выглядело очень странно: зачем, спрашивается, идти со стулом на прием к кому бы то ни было? И почему все входят и никто не выходит?
Павла Семеновича терзали мрачные мысли: властный голос, строгий порядок говорили ему, что принимает явно не врач. Даже то, что очередь быстро двигалась, его не обрадовало, и каждый раз, когда открывалась дверь, он непроизвольно вздрагивал, как и другие присутствующие здесь люди.
— Следующий!
Павел Семенович взял свой стул — обыкновенный, деревянный, без всяких излишеств, напомнивший ему советские времена, и шагнул в открытую дверь.
Длинный кабинет, на полу вытертая ковровая дорожка грязно-бурого цвета, в конце — видавший виды письменный стол, за которым сидел крепкий мрачный мужчина средних лет с коротким ежиком на голове и очень широкими плечами, выпирающими из облегающего пиджака мышиного цвета. Справа от него, за другим, небольшим столиком, на котором стоял компьютер, сидела грубо накрашенная девица в короткой кофточке с глубоким вырезом, из которого выпирали, словно собирались высвободиться, груди, демонстрируя свое великолепие. Она курила сигарету, лениво выпуская дым, приняв такую позу, что были видны ее длинные красивые ноги в ажурных чулках, едва прикрытые короткой юбкой.
— Зачем стул? — прогремел голос мужчины.
— Так все же… — смутился Павел Семенович.
— Ты — не все! Проходишь по особому списку!
Мужчина кивнул девице, и она нехотя посмотрела на монитор, читая томным голосом, словно любовное стихотворение:
— Иконы: две доски XV, четыре — XVIII, три — XIX века; скульптуры, бронза, две — XVII, три — XIX; манускрипты — один гримуар X века; картины: Брюллова…
— Позвольте уточнить! — осмелился подать голос Павел Семенович. — У меня упомянутого гримуара нет. Я собирался его купить, но мне отказали. — И он развел руками.