— Москва готовится, — снова подтвердил Горький.

— Бомбами да гранатами запасается — это отлично! А вот своей большевистской газеты там у вас до сих пор нет. Как же это так, а?

— Будет газета! — сказала Мария Федоровна. — Со дня на день начнет выходить «Борьба».

— Жаль, Саввушки нет, — вздохнул Горький. — Уж теперь-то пригодились бы его тысячи.

— Как же это он? — прищурился Ленин. — Понятно, между двух стульев пытался сидеть, но… Отчего же этот выстрел?

— Затравили родственники, — снова вздохнул Горький. — Умный был человек. Высокообразованный. Понимал, что капитализм — перед закатом. Ленина читал.

— Даже так? — Владимир Ильич сдержал усмешку. — И что же он?

— Говорил: «Довольно убедительно. Неизбежно все». Называл зорким. Об эсерах же не мог слышать — ругался. А для нашей партии давал по две тысячи в месяц. Так, Маруся?

— Это только через меня. А через Красина, Баумана…

— Воистину белая ворона в черной стае! — сказал Ленин.

— А жена да компаньоны-родственники считали, что сыплет миллионами, — продолжал Горький. — Навалилась на него этакая анафемская свора купцов и фабрикантов. Затравили до смерти!

— Отстранили от дел, объявили недееспособным, — уточнила Мария Федоровна. — Саввушка и не вынес позора. Не смог вырваться из проклятого круга.

— О нем уже сказки складывают! Ей-богу. Сам слышал. Говорят: «Ушел в революционеры». Вот как!

Андреева вспомнила о страховом полисе на сто тысяч. Покойника она в свое время предупредила, что передаст в кассу партии. Полис на предъявителя. Кажется, просто было бы получить. Но каким-то путем прознала вдова. Без суда, видимо, не обойтись.

— Найдите опытного и, главное, честного адвоката. — Ленин, на секунду задумавшись, прошелся по комнате. — А с нашей стороны поручим вашему приятелю — Красину. Не возражаете? Хотя вы наш давнишний финансовый агент, а Леониду Борисовичу все же сподручнее. Но судебная процедура отнимет немало времени…

— На первые номера деньги есть, — поспешила Мария Федоровна обрадовать Владимира Ильича. — Десять тысяч дал Скирмунт, Алешин приятель.

— Скирмунт? — переспросил Ленин. — Приметная фамилия. Книжный магазин «Труд»? Да? Помнится, мы ему посылали «Искру».

— Присылали. И неоднократно, — подтвердил Горький. — Вовремя, знаете, вернулся мой друг из ссылки. А скуповатым оказался. От богатого наследства мог бы прибавить.

— Но он согласился стать официальным редактором «Борьбы», — напомнила Мария Федоровна. — Это большое одолжение. И смелость с его стороны.

— Да, это очень важно, что и редактора уже нашли, — похвалил Ленин. — Молодцы, москвичи!

— А вот в сотрудники, Владимир Ильич, хотелось бы записать вас, — сказал Горький. — Это наша общая просьба.

— В ближайшие сотрудники, — подчеркнула Андреева.

— От сотрудничества не отказываюсь. Записать можете, но только в порядке алфавита. Не иначе. А в первую очередь, — по лицу Ленина промелькнула теплая улыбка, — Алексея Максимовича. Договорились? Вот и хорошо. И не забудьте Луначарского. Этот успеет и в «Новую жизнь», и в «Борьбу»:

Горький, кивая головой, опять сунул руку в карман. Мария Федоровна бросила на мужа укоризненный взгляд.

Ленин рассмеялся:

— Не надо больше останавливать. Теперь можно курить. — Достал часы. — Да, сколько угодно. Я скоро уйду отсюда. Пепел можно — на газету. А лучше — вон на рукопись Бальмонта: все равно его стихи нам уже не ко времени. Да и не к лицу «Новой жизни».

Опираясь руками о кромку стола, он встал, наклонился к собеседникам и доверительно прошептал:

— Нам нужно срочно провести совещание Цека. Сегодня вечером. Нет ли у вас надежной квартиры?

Горький и Андреева переглянулись, враз ответили:

— Можно у нас…

— Где это у вас?

— Вообще-то хозяин квартиры Пятницкий, — сказала Мария Федоровна.

— Надежный человек, — добавил Горький. — Могу поручиться.

— Да, — спохватился Ленин, — вы ведь уже большевик, а я до сих пор не поздравил. Извините. — Со всей силой сжал руку Алексея Максимовича, опять как бы раскаленную огнем. — От всей души! От Центрального Комитета!.. И большущее спасибо за былую поддержку наших нелегальных газет «Вперед» и «Пролетарий»! Без вашей помощи нам было бы трудновато.

— Какая моя помощь… Больше вот она, Маруся…

— А Марию Федоровну мы уже благодарили в свое время. Так, говорите, можно у Пятницкого?

— У нас, — поправил Горький. — Две комнаты там наши. И нам есть куда удалиться.

— Зачем же удаляться членам партии? — Ленин, обойдя стол, тронул за плечо Горького. — Нет, батенька мой, принимайте участие наравне с членами Цека. И вы, Феномен. Неплохой псевдоним мы в свое время для вас придумали?.. Вот и хорошо, что нравится. А скоро псевдонимы нам и не понадобятся. Да, да, по секрету, — опять понизил голос до шепота, — скажу: будет практически обсуждаться вопрос о вооруженном восстании. Теперь каждый день, каждый час дорог. Да. У нас, друзья мои, все впереди. И бои, и победы. Впереди наша окончательная победа!

Станция Издревая

1967–1977