Секретарша еле слышно фыркнула.
— Что? Что-то не то я сказал? — встрепенулся Кощей.
— Не пойдет она за вас, — вздохнула Елена. — Она вас не любит.
— Как?! — искренне изумился тот. — Как это не любит?! Это неправильно, я запрещу ей меня не любить!
— Не получится, шеф. Сердцу не прикажешь. Возьмет и сбежит. А то и руки на себя наложит.
— Не посмеет! — ударил по столу Кощей. — Василиса будет моей женой, и точка! Я завтра же поведу ее под венец, и никто тому не помеха. А если посмеют возразить, то я… ух!
Тощенький, костлявый, но очень грозный кулак взвился в воздухе и грохнул по столу. Кощей вскочил и вышел из лаборатории, направившись в спальню.
Царевна тем временем отыскала склад. Он был на четвертом этаже, ниже лифт не спускался. Кощей запрограммировал его, чтобы пленница не могла сбежать. Замок на складе оказался нехитрый: все обитатели дворца и слуги опасались Кощеева гнева и не смели даже пальцем коснуться его имущества. Чего тут только не было! В основном, конечно, стояли сейфы. Огромные пуленепробиваемые сейфы высотой с два метра. Василиса попыталась открыть один из них, но ничего не получилось. Тогда она принялась разгадывать код. Код оказался несложным. Дверца распахнулась, и на царевну посыпались пачки долларов.
— Ого! — поразилась она количеству.
В десяти других тоже оказались деньги, а вот одиннадцатый открыть не удавалось. Но Василису не зря друзья прозвали Премудрой. Ей потребовался лишь час, чтобы разобраться с кодом на этом последнем сейфе.
Внутри лежал ковер-самолет. Он был и впрямь великолепен: расшитый золотыми нитями, пестрой расцветки, мягкий и фантастически удобный… Василиса даже полежала на нем чуть-чуть, зарывшись в пушистый теплый ворс лицом. На панели управления было множество кнопочек, непонятных для никогда не водившей ковры Василисы. Она решила их не трогать во избежание несчастных случаев и осторожно вылезла из сейфа.
За дверью послышались знакомые шаги. Кощей решил перед сном наведаться на склад, проверить, все ли на месте. Девушка похолодела и, не найдя, куда спрятаться, юркнула обратно в сейф, закрывшись изнутри.
Кощей вошел и оказался в полном беспорядке. Его пыточные машинки были раскиданы, деньги вывалены из вскрытых сейфов… Бессмертный в панике бросился пересчитывать денежки.
— Уфф, вроде бы все на месте, — обрадовался он. — Странно, кто мог здесь так набезобразить? И похоже, что ничего не взял… постойте-ка, — сказал Кощей сам себе, поднимаясь и обращая взгляд на сейф с ковром.
Террорист подошел и дернул за ручку.
— Заперт, — удовлетворенно ответил он. — Значит, на месте. И правильно. Никому не под силу вскрыть такой замок!
Успокоенный, Кощей нашептал на замок сейфа какое-то заклятие, а потом вышел вон, насвистывая песенку, и отправился спать. Василиса тихонько вылезла из своего убежища и, прикрыв дверцу сейфа, тоже пошла к себе в комнату…
Наутро вдали показалась мрачная громада Кощеева дворца. Клубок — подлая штука! — вел нас, не разбирая дороги, и приходилось тащиться через самые непроходимые сугробы и даже порой скользить по льду. Дворец здорово напоминал мрачную фантазию обиженного на весь свет нищего архитектора, которому опять задержали зарплату. Точнее, даже не фантазию, а его месть чиновникам, в чьих руках осела его скудная получка. Дворец казался со стороны ледяным, но это был далеко не лед. Самым оригинальным элементом архитектуры были почти заводские трубы, торчавшие то там, то тут. Бешеная эклектика с примесью больного сюрреализма. Мне, например, даже смотреть было страшно. Высотой дворец был явно не ниже семисот метров. Это же надо такую Вавилонскую башню учудить! А человечество еще гадает: кто построил пирамиды?..
Волк стал из Серого белым. Нет, не поседел, снегом замело. А вы попробуйте, в волчьей-то шкуре да сквозь буран!.. Я уже почти выучился говорить по-чукотски: "Холодно, однако! Ну, однако, и морозец, однако! Мы так, однако, прежде, чем до дворца, однако, до могилы дойдем, однако!" Только вот вместо "однако" пока не выходило ничего, кроме непристойных междометий, так мороз сдавил.
Сапожки бабусины оказались очень кстати. В них не чувствовалось ни холода, ни жара, ни неудобства, они не снашивались и не рвались. Севшие же скороходы я (прости, царь-батюшка!) выкинул давно. Еще раз связываться с этим попрыгучим безобразием не хотелось ни мне, ни Волчику.
Сердце с каждым шагом колотилось все злей. Все ближе становился враг и мерзавец, почти фашист Кощей, ближе была победа, ближе и Вася. Держись, Василек, ничего не бойся — мысленно я с тобой! Я больше тебя не оставлю!
Ближе становилась цель. И, возможно, близилась и смерть. Шутки шутками, гнев гневом, а ни мне, ни Серому Волку Кощея не одолеть. Смыться от него вместе с Василисой и, если повезет, ковром-самолетом — это еще возможно. А что дальше? Русь разваливается на глазах, с Западом мы отношения испортили напрочь. Индия еще не может нам помочь, а Китай и Япония, похоже, не хотят; Сверхоружия у нас нет; Кощею мы этим похищением насолим выше крыши; назад же путь отрезан. Все яснее становилось, что других вариантов нет. Нас ждала гибель.
И мы на нее шли. Потому как если не мы, то — кто?..
Да и шансы у нас были. Один на тысячу.
С утра в Василисину дверь постучались.
— Входите, — устало ответила царевна. Она не спала всю ночь, остаток ночи потратив на воспоминания. Ее красивое лицо теперь портили глубокие тени, залегшие под глазами, и смертельная бледность.
— Василисушка-а! — в комнату заглянула аккуратно причесанная голова Бессмертного. — Как спалось?
— Опять ты, — сердито фыркнула та, даже не повернувшись. — Проваливай, пока не наваляла!
— Ну зачем так грубо, — обиделся Кощей, входя. — Я, между прочим, подарок тебе принес.
Василиса обернулась. Кощей был облачен в роскошный камзол и выглядел просто великолепно. В руках он держал обитую алым бархатом коробочку.
— Что это? — сощурилась она.
— Вот, — колдун встал на одно колено перед ней с розой в зубах и раскрыл коробочку. Внутри было золотое кольцо высшей пробы с изящным изумрудом. — Специально к твоим зеленым очам подбирал! Выходи за меня замуж, Василек!
Хлоп! На лице сияющего Кощея расцвел красный след от царевниной ладони.
— За что?! — заморгал тот.
— Во-первых, как ты смеешь делать мне такие предложения!
— Но… я же… Василисушка…
— Во-вторых, за то, что ты меня отсюда не выпускаешь!
— И не выпущу! А все равно…
— И в-третьих, за "Василек"!
— Ага, твоему этому шпендрику можно тебя, значит, Васильком называть, а мне нет, что ли?!
— Да, нельзя! — топнула она. — И вообще, не смей так отзываться об Иване! Вот он придет, и…
— Да не придет твой Иван, — усмехнулся Кощей. — Замерз он. Во льдах Аляски. Насмерть.
— А?! — Василиса схватилась за сердце и осела на стул. — Н-не может быть… он… как?!
— Очень даже может, — нагло подтвердил Бессмертный. — Я сам видел. Так что вот, одевай и поторапливайся. Никто за тобой не придет.
Он бросил ей на кровать подвенечное платье, выуженное откуда-то из складок плаща, и развернулся к двери.
— Но я не хочу! — прорычала девушка сквозь слезы. — И не буду ничего надевать. И кольцо свое забери!
— Ах, так?! — взорвался Кощей. — А тебя никто не спрашивает!!! Ты будешь моей женой, хочешь ты или нет. Значит, чтобы через час была готова, ясно?! — взревел он и вылетел, хлопнув дверью.
— Забери ты назад свое кольцо разнесчастное! — заорала в ответ царевна, запустив коробочкой в закрывающуюся дверь. А потом села на кровать и горько заплакала…
Голова-люстра сочувственно покачалась под потолком, проскрипев:
— Ах, бедная Василиса… как мне ее жалко…
— Кощей мерзавец, мерзавец, — шелестели книги. — Подлец! Мы все его ненавидим!
Одеяло легло ей на плечи, утешая, а хищные цветы в вазе заплакали и поникли. Челюсти понуро замолчали, чашка с водой вздохнула и пододвинулась. Обитатели комнаты успели привязаться к доброй, но очень несчастливой Василисе и теперь болезненно переживали вместе с ней ее потерю.