4
Благородный Цань Лоу,
Не зная тревог и печали,
В независимой бедности
И в неизвестности жил.
Ни посты и ни почести
В мире его не прельщали,
И, дары отвергая,
Бессмертие он заслужил.
И когда на рассвете
Окончился жизненный путь,
Даже рваной одежды
Ему не хватило на саван.
До вершин нищеты он возвысился —
Мудр был и прав он,
Только Дао он знал —
Остальное же так, как-нибудь...
Сто веков отошли
С той поры, как из жизни ушел он,
И такого, как он,
Мы, быть может, не встретим опять.
Все живое жалел он,
Добра и сочувствия полон,
До последнего вздоха...
Что можно еще пожелать?
5
Юань Аню, бывало,
Метель заметала жилье —
Он сидел взаперти,
Но не звал на подмогу соседей.
Юань Цзы, увидав,
Как народ беззащитен и беден,
Проклял царскую службу
И тотчас же бросил ее.
Жили оба они
Не желая нужду побороть,
Сено было их ложем,
И пищей служили коренья.
Кто же силы им дал на земле
Для такого смиренья,
Чтобы дух возвышался,
Презрев неразумную плоть?
Стойкость бедности — вечно —
Сражается с жаждой богатства,
И когда добродетель
В таком побеждает бою
Человек обретает
Высокую славу свою,
Ту, что будет сиять
На просторах всего государства.
6
Безмятежный Чжун-вэй
Нищету и покой предпочел —
У соломенной хижины
Выросли сорные травы.
Никогда никому
Ни одной он строфы не прочел,
А ведь были б стихи его
Гордостью Ханьской державы.
И никто в Поднебесной
И ведать не ведал о нем,
И никто не ходил к нему,
Кроме седого Лю Гуна.
Почему же поэт
В одиночестве скрылся своем?
Почему в одиночестве
Пели волшебные струны?
Но святые стихи
Он за совесть писал — не за страх,
Независим и горд,
Даже мысль о карьере развея.
Может быть, ничего я
Не смыслю в житейских делах.
Но хотел бы последовать
В жизни—примеру Чжуи-вэя.
ЛИ БО (701—762)
Одиноко сижу в горах Цзинтиншань
Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,
Стремительных птиц
Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая.
Стихи о Чистой реке
Очищается сердце мое
Здесь, на Чистой реке;
Цвет воды ее дивной —
Иной, чем у тысячи рек.
Разрешите спросить
Про Синьань, что течет вдалеке:
Так ли камешек каждый
Там видит на дне человек?
Отраженья людей,
Словно в зеркале светлом, видны,
Отражения птиц —
Как на ширме рисунок цветной.
И лишь крик обезьян
Вечерами, среди тишины,
Угнетает прохожих,
Бредущих под ясной луной.
Белая цапля
Вижу белую цаплю
На тихой осенней реке;
Словно иней, слетела
И плавает там, вдалеке.
Загрустила душа моя,
Сердце — в глубокой тоске.
Одиноко стою
На песчаном пустом островке.
Храм на вершине горы
На горной вершине
Ночую в покинутом храме.
К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.
Боюсь разговаривать громко:
Земными словами
Я жителей неба
Не смею тревожить покой.
О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах
В восточных горах
Он выстроил дом,
Крошечный —
Среди скал.
С весны он лежал
В лесу пустом
И даже днем
Не вставал.
И ручейка
Он слышал звон
И песенки
Ветерка.
Ни дрязг и ни ссор
Не ведал он —
И жить бы ему
Века.