— Торн не держит на вас злобы, — ответил Джеймс. — Просто люди относятся к нему как к предателю, хотя он не виноват в проступках своих предков.

— Да, тяжело, наверное, ему приходится одному.

— Он не один! Уже нет.

Джеймс и Виллем вернулись к остальным и высыпали заготовленные для костра ветки на землю. Лиорид недовольно взглянул на дрова и сказал:

— Этого с трудом хватит до полуночи! Значит после того, как огонь догорит, будем мерзнуть на холодной земле.

— Мы собрали все, что было в округе! — начал оправдываться Виллем. — Если надо, то я могу сходить подальше.

— Нет! Сиди уже! От тебя все равно мало толку! У каждой лошади за седлом привязано по одеялу. Советую всем ими воспользоваться. Ночи с каждым днем становятся все холоднее и длиннее. Солнце будет греть все меньше, поэтому постарайтесь не простудиться.

Лиорид взглянул на Джеймса и улыбнулся. Он отвязал от седла серый сверток и подал его мальчику. Джеймс развернул шерстяное одеяло и накинул себе на плечи. Он быстро согрелся и перестал вздрагивать от резких порывов холодного северного ветра, гулявшего по холмам Аратуна.

Гарольд выбрал из принесенных веток самые сухие и собрал их в кучу. Затем он вырвал из земли пучок сухой травы и расположил его между веток. Достав из мешка два камня, он принялся ударять их друг об друга, высекая искры, пока сухая трава не запылала, поджигая за собой тонкие ветки.

Торн сел на камни и вынул короткий кинжал, который висел у него на поясе. Он повертел его в руках и бросил вниз. Сделав несколько оборотов в воздухе, он воткнулся в каменистую почву. Хаатин увидел, что Лиорид направился к нему и сказал:

— Крестьянин, который поведал о смерти старца в той небольшой деревне, рассказывал о черном перстне на руке одного из них. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Лиорид присел рядом и закурил трубку. Он задумчиво смотрел вдаль и долго молчал. Торну показалось, что старик не услышал вопроса и уже хотел повторить его, но Лиорид, вдруг, поднял руку и остановил хаатина, уже открывшего рот.

— Черный перстень означал принадлежность его носителя к темным силам. Раньше такие перстни носили ученики Роторима. В них хранилась их магическая сила. Но после великой войны света и тьмы и падения королевского рода, а вместе с ним и всей империи, такие перстни стали носить многие, причислявшие себя к помощникам и слугам темных сил. Настоящие же перстни исчезли в этих землях, растворились в глубинах гор. Вполне возможно, что они стали частью сокровищницы гномов или хранятся в библиотеках эльфов.

— И как же нам понять — настоящий ли это был перстень или нет?

— О, ты сразу поймешь это! Настоящие перстни покрыты черным ореолом, а в самом камне бурлит неиссякаемая энергия. То, что видел тот крестьянин, было обычной подделкой, которая все же сейчас встречается крайне редко.

Джеймс устроился на ночлег под большим валуном. Он выпил миску горячей похлебки, сваренную Гарольдом, и полностью закутался в одеяло. Прислонившись к камню спиной, Джеймс закрыл глаза и попытался заснуть.

Гарольд передал чашку с едой Габриелю, встал и направился к Айе, которая стояла поодаль от остальных и смотрела куда-то вдаль.

— Эльфы не едят человеческую пищу? — спросил он, поравнявшись с ней.

— Мы можем не есть и не спать много дней, — ответила она. — То, что дает вам силу и выносливость, для нас не приемлемо.

— Что же дает силу вам? — поинтересовался Гарольд.

— Наша сила берет свое начало во всем, что нас окружает. Деревья, реки, трава — пока леса зелены, а моря полноводны — наша жизнь не угаснет.

— И если Артазар захватит эти земли и наводнит их тьмой, то…

— То мы умрем.

— Этого не будет! — произнес Гарольд после долгой паузы. — Наши народы должны вновь объединиться и сражаться плечом к плечу, как в былые времена!

— Времена поменялись. Многое ушло в небытие, что-то забылось, а что-то потеряно безвозвратно. Союз между людьми и эльфами был разрушен, и его нельзя восстановить.

— Я не верю. Люди совершили много ошибок за свою историю, но они могут быть исправлены. В одиночку нам не выстоять.

— Вы говорите про войну, которая еще не началась. Вы говорите так, будто враг уже стоит на нашем пороге.

— Так и есть! Мы не можем ждать, когда темные легионы вторгнутся на наши земли и начнут уничтожать наш народ. Рано или поздно, но это произойдет. И пока мы медлим, враг набирает силы и создает непобедимую армию. Да, мы не обладаем былой силой и могуществом, но дух наш силен так же, как и в те славные времена. Мы не сдадимся. Пусть наши города разрушились, а крепости опустели, но надежда в наших сердцах не умерла.

— Мой отец верит в ваш народ. Он попытается убедить нашего короля в Лейтвиле помочь вам. Он многим рискует ради людей, надеюсь, что вы этого достойны.

— А ты, Айя, ты веришь?

— Моя вера не так сильна, как вера Эинора, но я ощущаю в себе ее присутствие. И пока она не угасла совсем, я хочу помочь вам. Я чувствую, что нужна вашему народу сейчас. Я вижу страх в глазах многих людей. Он затуманивает ваш разум и заставляет делать неразумные вещи.

— Что ты видишь в моих глазах?

— Я вижу боль! Боль утраты. Ты потерял близких тебе людей и теперь тебя больше ничто не держит в этом мире.

Гарольд отвел глаза в сторону. Он не хотел слушать Айю дальше, и она поняла это и замолчала. Гарольд действительно потерял близких ему людей десять лет назад, но об этом не знал даже его верный друг Виллем.

После того, как Гарольд, будучи капитаном королевской армии, отказался выполнить приказ наместника Элонии и уничтожить мирное население города Драрор, его отстранили, но сохранили ему жизнь. Но Эриндур никогда не слыл милосердным и приказал убить жену и годовалую дочь Гарольда, когда тот был в походе. Его дом в Кронкарде — столице Элонии, был сожжен вместе с их телами.

Гарольда не пустили в город, когда он вернулся. Его навсегда изгнали из Кронкарда. Весть о гибели его близких застала его в Хаминоре, где он был почетным гостем в доме Виллема и его будущей супруги. Узнав страшную весть, Гарольд покинул город, ничего не сказав своему другу. Долгое время о нем было ничего не известно. Только спустя шесть лет он появился в провинции Корим и обосновался там. Он не имел своего дома и постоянно скитался из одного места в другое, пока его не нашел странный седой старик в потрепанных лохмотьях и не предложил пойти вместе с ним. Он вернул ему смысл жизни, потерянный много лет назад. Он принял убитого горем странника в члены древнего ордена и приоткрыл перед ним его великие тайны. Гарольд вернулся к жизни, но прежним его больше никто не видел. Лиорид видел страдания Гарольда, но был бессилен. Он мог исцелить любую рану на теле, но исцелить глубокую рану в его душе ему было не под силу.

Костер погас ровно в полночь, как и сказал Лиорид. Волшебные кубики из непонятного белого порошка, которыми Торн разжигал костер, закончились, и путникам пришлось покрепче закутаться в теплое одеяло. Правда у Джеймса оставался еще один такой кубик, который ему передал Торн, но он уже давно спал, да и вряд ли помнил про него.

Ночь выдалась на удивление теплой, несмотря на близкий конец лета и неминуемое начало осени. Если бы не прохладный ветер, залетевший на холмы с севера, то одеяла путникам могли бы и не понадобиться. Но эта ночь была лишь приятным исключением из череды предстоявших холодных ночей.

Лиорид не спал и курил свою трубку, прислонясь спиной к большому камню. Он думал о чем-то и иногда посматривал в сторону, где стояла Айя. Все остальные спали.

Гарольд часто вскакивал с места и хватался за меч. Убедившись, что вокруг было все спокойно, он ложился на место и снова засыпал. Лиорид с тревогой наблюдал за ним. Он знал, что ему снится. Он переживал о том, что не может помочь ему. Гарольд и сам уже забыл, когда нормально спал и видел хорошие сны.

Лиорид обратил свой взор на месяц, выглянувший из-за тучи, убрал трубку за пазуху и закрыл глаза. Теперь только Айя охраняла их покой и продолжала всматриваться вдаль, не двигаясь с места.