Собираясь тайно покинуть Пекин, Цыси размышляла над тем, как быть с заключенным молодым императором Гуансюем. Она хорошо понимала, что оставить Гуансюя в Пекипе невозможно; он считался законным императором Китая, и в случае, если окажется в руках союзных войск, то может быть вновь возведен на трон, а она лишится власти и будет изгнана. Такой исход ее не устраивал. «Лучше взять императора с собой; имея его при себе, легче будет договориться с союзными державами» — так решила Цыси и стала готовиться к бегству из Пекина.
Собрав своих приближенных, вдовствующая императрица обратилась к ним:
— Я намерена с императором оставить Пекин и хотела бы выслушать ваше мнение: куда лучше нам уехать, где бы наше правительство могло находиться в безопасности?
Все сошлись на одном — лучше всего выехать в Тайюань, а если возникнет необходимость, то оттуда можно переехать в Сиань — столицу провинции Шэньси, куда иностранным войскам непросто проникнуть.
В ночь на 15 августа 1900 г. двор Запретнего города напоминал растревоженный улей: слышались крики, приглушенный плач, ругань, проклятия, шум торопливых шагов. Повсюду стояли двухколесные повозки с запряженными в них выносливыми мулами. Рядом с повозками находились одетые в грязные рубища погонщики, готовые по первому сигналу пустить в ход свои длинные кнуты. Возбужденные люди загружали повозки различными предметами, доставляемыми из дворцов: готовилось «самоизгнание» вдовствующей императрицы Цыси и молодого императора-узника Гуансюя.
Цыси по-прежнему относилась к Гуансюю как к пленнику и распоряжалась им по своему усмотрению. Это подтверждается, в частности, жестокой расправой над его любимой наложницей Чжэнь Фэй перед бегством из Пекина.
Как ни оберегала Цыси императора Гуансюя от очарования красивых наложниц, ей этого не удалось сделать. Младшая дочь из семьи Чаи Су, избранная императорской наложницей, по имени Чжэнь Фэй, стала предметом особого внимания императора. Живая, остроумная, общительная 15-летняя очаровательная девушка Чжэнь Фэй искренне полюбила императора Гуансюя. Полной противоположностью ей была Лун Юй — первая жена императора. Обладая холодным нравом, она преданно служила своей царствующей тетке, неотступно следовала за ней и подражала ей во всем. Этикет требовал, чтобы императрица Лун Юй постоянно сопровождала Цыси в ее частых поездках в Летний дворец. Предоставленный самому себе в Зимнем дворце, император Гуансюй беззаботно и весело проводил время с наложницей Чжэнь Фэй: они увлекались театральными представлениями, катались на лодке по озеру Бэйхай, устраивали пикники, с удовольствием проводили время в уединении.
Такое частое интимное общение императора с Чжэнь Фэй не осталось незамеченным Цыси, которой постоянно доносили о их времяпрепровождении. Но вдовствующая императрица ничего не могла предпринять против этого, ограничившись лишь выслушиванием сообщений ее соглядатаев. Дело могло принять серьезный оборот, если бы Чжэнь Фэй одарила императора сыном, но наложница оказалась бесплодной.
Чжэнь Фэй проявляла интерес к внешней политике двора, географии, к системе управления в других государствах. Эти знания были приобретены ею в семье родителей: ее отец отличался образованностью и прогрессивными идеями. Чувствуя к себе большую привязанность императора, она становилась все более решительной и смелой, начала высказывать самостоятельные суждения о государственных делах. Когда же произошли трагические события, вызванные реформой «ста дней», и император Гуансюй оказался заточенным в небольшом дворце на озере Наньхай, наложница Чжэнь Фэй вынуждена была жить, отвергнутая всеми, в Запретном городе.
В течение двух лет Чжэнь Фэй находилась в немилости и тем не менее она оставалась в курсе всех событий: знала об агрессии союзных армий, о восстании ихэтуаней, о блокаде посольского квартала, об антииностранной политике тропа. Вечером 14 августа 1900 г. ей стало известно, что иностранные войска находятся уже у стен Пекина. До ее слуха долетели крики и стенания со стороны гарема: некоторые наложницы, боясь, что будут обесчещены «иностранными дьяволами», кончали жизнь самоубийством, бросаясь в колодцы.
В полночь Чжэнь Фэй вызвали в покои Цыси. И здесь она вновь увидела любимого императора. Его лицо было бледным и угрюмым, а поза беспомощной.
Лун Юй, первая жена императора, помогала Цыси переносить ее сокровища в тайник, а затем обе стали переодеваться в крестьянские одежды. Видя такой поспешный сбор к бегству, Чжэнь Фэй решилась на последний шаг: она упала на колени перед Цыси и стала умолять оставить императора Гуансюя в Пекине. «Я осмелюсь просить вас, — ее голос дрожал от волнения, — оставить Его величество здесь. Ему нечего бояться иностранцев».
Цыси на время прекратила свои приготовления, сердито посмотрела на просительницу и подумала: «Иметь при себе императора крайне необходимо. Тогда можно торговаться с иностранными державами о спасении ее собственной жизни. Оставить наложницу Чжэнь Фэй в Пекине опасно: она может попасть в руки „иностранных дьяволов“. Но еще хуже, если она будет сопровождать императора в ссылке и возбуждать в нем дух непокорности и содействовать тайным интригам». Так созрело решение Цыси о физическом уничтожении Чжэнь Фэй.
Об этом трагическом событии распространялись различные версии. Говорили, что сама Цыси посоветовала наложнице покончить жизнь самоубийством — броситься в колодец и тем самым сохранить свою честь. Но несчастная девушка, став на колени, ответила отказом. Ее горький плач был прерван резким криком: «Исполняйте повеление ее величества!». Говорили, что император Гуансюй, присутствовавший при этой трагической развязке, умолял Цыси отменить это повеление. Последняя резко отвергла его просьбу, сказав: «Пусть она умрет немедленно!». После этих слов евнухи схватили жертву и на глазах у Цыси и Гуансюя бросили в колодец.
Цыси сказала стоявшему рядом Гуансюю, лицо которого было искажено горем и гневом: «Садись в повозку, закройся занавеской, чтобы никто тебя не видел!». Император, переодетый в крестьянскую одежду, уселся в повозку и печально смотрел вперед через отверстия в плотной занавеске.
Опасаясь, что Цыси будет опознана в пути и тогда не миновать возмездия, придворные предложили ей переодеться в платье старой служанки и покинуть дворец в неприметной двухколесной повозке, запряженной мулом, а старую служанку нарядить в одеяние вдовствующей императрицы и отправить в императорском паланкине.
Известный в те времена конфуцианский ученый Цзин Шань, хорошо знавший маньчжурский двор, оказался свидетелем поспешного бегства Цыси из Пекина. Свои наблюдения он зафиксировал в дневнике, который был обнаружен в его доме 18 августа 1900 г. После вступления союзных войск в Пекин и бегства Цыси жена, наложница и дочь этого конфуцианского ученого отравились, приняв яд. Сам он погиб в колодце, куда его сбросил старший сын.
Ниже переданы в сокращенном виде некоторые места из дневника Цзин Шаня, передающие атмосферу панического состояния маньчжурской верхушки.
12 августа. Иностранцы подходят все ближе и ближе. Юй Лу, наместник столичной провинции Чжили, застрелился из револьвера в местечке Цайцунь. Он укрылся с этой целью в лавке гробовщика — место с дурным предзнаменованием! Его войска трижды терпели поражение — в Бэйцане, Янцуне и Цайцуне. Ли Бинхэн, губернатор провинции Шапьдун, 14 августа прибыл в Хэсиу, и, несмотря на предпринятые усилия восстановить порядок в войсках, два дивизионных начальника, Чжан Чуньфа и Чэнь Цзэлпн, отказались сражаться. Ли Бинхэн, видя безвыходное положение, покончил с собой, приняв яд. Жун Лу сообщил Цыси прискорбную новость: император и министры вместе оплакивают бедствие, в котором оказалась наша славная империя по вине некоторых сановников и бунтовщиков. Жун Лу воздержался от самооправдания: он был мудрым человеком. Цыси сказала, что непременно покончит жизнь самоубийством и побудит это сделать и императора, но не покинет Пекин. Жун Лу умолял ее воспользоваться его советом — остаться в Пекине и издать указ об обезглавливании князя Дуаня и его сообщников и таким путем доказать миру свою невиновность. Однако она все еще цеплялась за надежду, что сверхъестественные силы ихэтуаней смогут спасти Пекин, и жестокая бомбардировка посольского квартала продолжалась.