Вместе с командующим войсками округа генерал-полковником А. П. Максимовым я заслушал решение командарма генерал-лейтенанта Ю. В. Тухаринова. Суть его сводилась к следующему — при наводке понтонного моста через реку Аму-Дарья использовать остров на середине реки. Это сократит длину понтонной части моста на 200 метров, но в то же время потребует сооружение насыпи на острове длиной 190 и высотой 0,6 метров. Для наводки такого моста потребуется 5–6 часов времени. Предусматривалось, что дивизия будет проходить мост со скоростью 10–12 км/час на сокращенных дистанциях, что уменьшит глубину колонны до 100 км и потребует 8–10 часов времени для прохождения моста.
Эта часть решения командарма не вызывала возражения, но в нем не предусматривался вариант переправы в случае разрушения моста. Командарму было предложено рассчитать вариант переправы всей дивизии или части ее с использованием барж и паромов. Все подготовительные работы по наводке моста было решено начать немедленно.
С целью обеспечения охраны перевала Саланг при его преодолении войсками предусматривалась высадка с вертолетов тактического воздушного десанта. Однако, при внимательном изучении местности выяснилось, что высадка десанта невозможна из-за отсутствия посадочных площадок. Поэтому в своем решении командарм планировал выслать передовой отряд в составе усиленного мотострелкового батальона на боевых машинах пехоты (БМП), который должен стремительно выйти к перевалу и организовать его охрану. Остальные вопросы решения возражений не вызывали.
Решение командующего, после соответствующих поправок, было доложено в Генеральный штаб и утверждено Министром обороны. При этом было рекомендовано еще раз изучить возможность высадки тактического воздушного десанта в район перевала Саланг.
Отмобилизование частей и соединений 40А, а также их боевое слаживание было завершено. Они были готовы к выполнению предстоящей задачи.
В ходе проделанной работы мы убедились, что сроки готовности частей, указанные в мобилизационных планах нереальны. Кроме того, отсутствие программы боевого слаживания ставило многих офицеров запаса в тупик, особенно командиров взводов.
Мы вынуждены были уже в ходе отмобилизования разрабатывать такую программу. Но в нашем распоряжении времени было меньше, чем предусмотрено планом.
С таким положением мы встречались и раньше в ходе проведенных учебных сборах о чем докладывалось в соответствующие инстанции, но изменений не последовало.
Все свои замечания и предложения, основанные на проведенном отмобилизовании, я доложил лично начальнику Генерального штаба маршалу Советского Союза Н. В. Огаркову. Он меня внимательно выслушал и попросил все сказанное изложить письменно.
В последующем большинство наших предложений были учтены при переработки мобилизационных планов. Главное управление боевой подготовки Сухопутных войск разработала четкую программу боевого слаживания. В ней объем занятий и последовательность проводимых мероприятий для подразделения, части и соединения определялся в зависимости от установленных сроков готовности.
Проведенное отмобилизование войск 40А послужило хорошим уроком и школой для многих офицеров самого различного ранга.
Вечером 23 декабря я в очередной раз докладывал начальнику Генерального штаба Н. В. Огаркову:
— Николай Васильевич, в течение двух последних дней мы проверяли готовность дивизий к маршу. Я вместе с Ю. В. Максимовым работали в 108 мотострелковой дивизии. Готовность 5-й мотострелковой дивизии проверяли офицеры нашей группы и управления округа. Обе дивизии к маршу готовы. Подвижные запасы, особенно горючего, примерно в 1,5 раза выше нормы. Сегодня подвезли недостающее количество больших палаток, а также угля и дров для отопления. Я бы хотел, если Вы разрешите, завтра вылететь в г. Кушку, чтобы самому еще раз посмотреть готовность 5-й мотострелковой дивизии.
— Виктор Аркадьевич, благодарю Вас за доклад. Нужно будет письменно довести Министру обороны о готовности дивизий.
— Я уже отправил шифротелеграмму Министру обороны и Вам. У меня есть еще один нерешенный вопрос. Николай Васильевич, мы очень тщательно изучили условия местности вблизи перевала Саланг и не нашли площадок для посадки вертолетов с десантом. Там сплошные скалы с крутизной скатов 70–80 градусов и остроугольными вершинами. Прошу разрешить нам действовать по варианту доложенному Вам ранее.
— Хорошо, я не возражаю. Виктор Аркадьевич, ориентировочно ввод наших войск намечается начать во второй половине 25 декабря. Предусматривается ввести 108 мотострелковую дивизию, а от 5-й мотострелковой дивизии только разведывательную группу. Штаб армии пока остается на месте. В состав 40А пока включить 5-ю и 108-ю мотострелковые дивизии и 860-й отдельный полк среднеазиатского военного округа, который начинает выдвижение завтра. 56-я отдельная десантно-штурмовая бригада пока остается в распоряжении округа. Задача будет поставлена ориентировочно завтра во второй половине дня. Выезжать Вам в Кушку не нужно. Работайте в Термезе.
— Разрешите уточнить некоторые вопросы. Кто будет вести 860-й отдельный мотострелковый полк? И второй вопрос. Можно ли ориентировать офицеров штаба армии и дивизий о предстоящей задаче.
— Организация марша через Памир и своевременность прибытия 860-го мотострелкового полка в район Гульхана (на северо-востоке Афганистана) возложено на командующего войсками средне-азиатского военного округа. Вам нужно будет установить с ним связь и следить за продвижением полка. Ориентировать офицеров можно. Если у Вас все, то желаю успеха. До свидания.
— У меня вопросов больше нет. До свидания.
В течение следующего дня мы еще раз проверили подготовку 108-й мотострелковой дивизии к маршу. Совершенно не ко времени пришел приказ о смене командира дивизии. Я предложил генералу Ю. П. Максимову, чтобы генерал Кузьмин вел дивизию в назначенный ей район он, а потом сдаст ее вновь назначенному командиру — полковнику В. Миронову. Юрий Павлович согласился со мной.
Во второй половине 24 декабря позвонил генерал армии Валентин Иванович Варенников (бывший в то время начальником Главного оперативного управления Генерального штаба), который передал, что сегодня прибудет в город Термез начальник оперативного управления Генерального штаба Афганской армии с группой офицеров. Целью его приезда является проведение совместной рекогносцировки для уточнения районов размещения советских войск на территории Афганистана. Встреча и ведение переговоров с делегацией возлагались на командующего 40 армии. Мне не рекомендовалось встречаться с ними. Чем была вызвана такая секретность я не знал.
Прибытие военной афганской делегации вселяло уверенность, что договоренность о вводе наших войск в Афганистан завершена. Я хорошо знал, по прошлым встречам, начальника оперативного управления Генерального штаба Афганской армии генерал-лейтенанта Бабаджана.
Выше среднего роста, подтянутый, коммуникабельный человек. Выходец из обеспеченной семьи занимал видный пост в королевской армии. Внешне уравновешенный, интеллигентный генерал.
При всех наших встречах всегда был приветлив и не упускал случая высказать свое доброжелательное отношение к Советскому Союзу. Насколько это соответствовало действительности установить было трудно, так как он, являясь типичным представителем своего народа, умело скрывал свои истинные чувства.
Перейдя на сторону революции, генерал Бабаджан занял пост начальника оперативного управления Генерального штаба. Со своими обязанностями справлялся с трудом и своих истинных деловых качеств не проявил. Вел себя очень осторожно. Со всеми рекомендациями наших советников безоговорочно соглашался и не принимал ни каких мер для их реализации, находя при этом десятки причин, которые являлись помехой в их осуществлении.
В определенной мере его понять было можно. В период правления Х. Амина достаточно было одного неосторожного слова, поступка, что бы лишиться головы, а он к этому не стремился и занимал очень пассивную, выжидательную позицию.