Что бы исправить это положение мы провели ряд инструкторско-методических занятий с офицерами — командирами взводов. Нами была разработана программа боевого слаживания, в которой предусматривалось проведение только практических занятий с подразделениями и штабами на материальной части в поле, на полигоне и танкодроме. Заканчивалось слаживание проведением смотра готовности подразделений и частей.
В ходе боевого слаживания особое внимание уделялось маршевой выучке в горных условиях местности.
Хотя ввод наших войск в Афганистан, расценивался нами как моральный фактор поддержки народной власти, вместе с тем следовало учитывать, что вооруженная борьба контрреволюции принимала все более широкие масштабы, и наши войска уже в ходе марша могут подвергнуться нападению вооруженных отрядов мятежников. Это потребовало походные колонны батальонов, полков и дивизии в целом строить с учетом возможной встречи с мятежниками. Кроме того, занятия по тактической и маршевой подготовке проводились не только в составе штатного подразделения, но и в составе элементов походного порядка. На этих занятиях отрабатывались возможные варианты действий в различных ситуациях, которые могут возникнуть в ходе марша.
Не нужно представлять дело так, что развертывание войск велось в условиях строжайшей секретности. Это не так. Подготовка войск велась почти открыто и очень серьезно, ведь мы военные отвечали за жизни людей.
Некоторые затруднения вначале встречались при проведении воспитательной работы с личным составом. Ему трудно было объяснить причины, побудившие наши войска войти в Афганистан. Но вскоре решился и этот вопрос.
Были получены официальные указания. Их суть заключалась в том, что советские войска в соответствии с договором о дружбе с Афганистаном и по просьбе его правительства вводятся в страну для оказания помощи в борьбе с внешней агрессией. Никаких других целей не преследуется.
Как только вмешательство извне прекратится, то Советские войска будут незамедлительно выведены из страны. Эти разъяснения были восприняты личным составом с пониманием.
Работали все очень напряженно, так как в любую минуту могла последовать команда для начала движения. Что не успевали сделать днем доделывали ночью. Нужно отдать должное нашим солдатам, сержантам и офицерам. Никакого ропота, никакого недовольства они не высказывали. Единственное чем они интересовались — на какой срок мы идем в Афганистан? К сожалению, ответить на этот вопрос никто из нас не мог, так как мы сами не знали. Теплилась какая-то надежда, что будем там недолго. Но это была только надежда, а официальной информации не поступало. Конечно, никто из нас не мог предположить, что наши войска будут втянуты в войну, которая продлится десять лет.
19 декабря 1979 года мне позвонил Сергей Федорович и сказал, что серьезно заболел и улетает в Москву. Он также сообщил что акция против Х. Амина не проводилась. Войска Афганской армии приведены в повышенную боевую готовность, а в г. Кабуле заняли все ключевые позиции. У меня сразу мелькнула мысль — если это соответствует действительности, то ввод наших войск — война. Вероятно, поэтому поступила команда на развертывание еще одной мотострелковой дивизии. Но для ведения войны все равно этих сил недостаточно. По крайней мере, это не серьезно. На мой вопрос достоверна ли данная информация? Сергей Федорович ответил, что требует уточнения. Мне показалось, что он тоже не получает достаточной информации из Москвы. Несмотря на сложность возникшей ситуации, я был уверен, что у руководства Министерства обороны достаточно трезвого ума, чтобы не допустить развязывания войны с Афганистаном. Мне было поручено временно возглавить работу оперативной группы. Я вылетел в г. Термез, оставив старшим в гарнизоне г. Кушка полковника Л. К. Котляр.
На следующий день я приехал в 108 мотострелковую дивизию. Она была построена в походном порядке. Мы проверили каждую колонну после чего составили схемы построения в батальоне вплоть до каждой машины, а в полку и дивизии — до взвода и роты соответственно. В штабах проверялось наличие кодированных карт, сигнальных таблиц и исправность радиостанций. Не были забыты тыловые и ремонтные подразделения. С ними отрабатывались порядок дозаправки техники на марше и развертывание мастерских для производства ремонта в полевых условиях.
Проведенные занятия были весьма полезны. Эта дивизия была сокращенного состава и многие офицеры впервые увидели свои подразделения в штатах военного времени, а также получили небольшую тренировку в управлении ими на марше. Кроме того, личный состав мотострелковых подразделений и подразделений усиления познакомились друг с другом, что в этих условиях было весьма важно.
В ходе моих бесед с офицерами ими высказывалось беспокойство о подготовке разведывательных подразделений, которые в мирное время находились в скадрированном состоянии. Конечно, их подготовке нужно было уделить внимание. Командиры дивизий подготовили и провели с ними двух-трех дневные сборы под руководством начальников разведотделений дивизий и опытных офицеров разведывательного отдела армии.
Готовя войска к вводу в Афганистан меня все время не покидала мысль — что же все-таки будет, ввод или вторжение?
На первый взгляд кажется, что никакой разницы в содержании этих двух понятий нет. В действительности же разница между ними существенная. Вторжение — это вступление вооруженных сил одного государства на территорию другого государства без его согласия. В этом случае вторгшиеся войска встречают не только вооруженное сопротивление другой стороны, но и ненависть народа. Обычно такие действия заканчиваются крупными военными конфликтами или войной.
Ввод — это вступление войск одной страны на территорию другой с согласия или по просьбе ее правительства. Условия пребывания введенных войск в этом случае совершенно иные. Не ясность ситуации объяснялась тем, что до сего времени не было окончательной договоренности между правительствами двух государств. Конечно, если Х. Амин знал о готовящемся на него покушении, то он вряд ли подтвердит свою ранее высказанную просьбу ввести наши войска в Афганистан. Тем не менее, я склонен был думать, что все-таки будет ввод или вообще наши войска останутся на месте. Поводом для такого размышления являлась группировка войск, готовящаяся к вводу. Если руководство нашей страны не получит подтверждения Х. Амина о его просьбе о вводе советских войск в Афганистан, но все же решит вторгнуться туда, то необходимо значительно усилить состав войск 40А. Ибо это будет война. А вести войну даже с такой слабо развитой страной, как Афганистан, силами двух-трех дивизий — абсурд. Но коль изменений в группировке наших войск не произошло значит не все потеряно и переговоры продолжаются. Но мог быть и третий вариант — когда объявят ввод, а фактически будет вторжение. Этот вариант был бы наиболее нежелательным, и я бы сказал авантюрным и губительным. Тем не менее, нужно было готовится ко всему, т. к. никаких команд не поступало.
Советский Союз соединялся с Афганистаном двумя шоссейными дорогами: Кушка, Шинданд, Кандагар и Термез, Кабул. Железных дорог с Афганистаном нет. Наиболее сложным был маршрут Термез-Кабул, и не только потому, что он проходил по высокогорной местности, но еще и потому, что войскам предстояло преодолеть реку Аму-Дарья и высокогорный перевал Саланг.
Аму-Дарья — река своеобразная и капризная. Ее русло неустойчиво и часто меняет свои очертания, образует протоки и острова. Песчаные берега легко размываются водой. Начавшееся в свое время строительство моста через реку было остановлено после возведения первых опор. Связь с афганским берегом осуществлялась паромной переправой, где ширина реки достигала 700 метров.
Перевал Саланг проходил на высоте около 4 тыс. метров. Проход него был возможен только по тоннелю длиной около трех километров. Подходы и выходы из тоннеля были весьма крутые, что в условиях зимы представляло серьезное препятствие.
Для того, чтобы повысить навыки в планировании марша и достижения слаженности и взаимопонимания в работе командования и всех звеньев управления была проведена военная игра. Проводилась она в реальной обстановке и особое внимание уделялось возможным вариантам преодоления естественных препятствий на маршрутах в ходе марша дивизий.