На роту гвардии, которая охраняла Генеральный штаб возлагалась задача уничтожения Х. Амина и начальника Генерального штаба, но рота мятеж не поддержала.
К исходу дня 15 октября мятеж был подавлен. Офицеры и солдаты, принимавшие участие в мятеже разбежались. Эти события были использованы и некоторой частью личного состава, не принимавшего участия в мятеже. В сложившейся обстановке они просто дезертировали. Значительно снизилась боеспособность ряда частей дивизии. К примеру, в артиллерийском полку остался боеспособным только один дивизион.
Через несколько дней нам разрешили вылететь в Пуло Алам для уточнения состояния полков и стоящих перед ними задач. Еще до вылета я был уведомлен, что 75 пехотный и 37 парашютно-десантный полки принимать участия в боевых действиях не будут.
Конечно, такое ослабление группировки в корне меняло содержание ранее поставленных задач. Если раньше ее действия были направлены на уничтожение основных сил мятежников, то теперь они ограничивались разгромом только незначительной части — в предгорье.
Резко бросалась в глаза подавленность личного состава, да и командиры не возлагали особых надежд на достижение успеха. Конечно, с таким настроем не следовало идти в бой, о чем я и доложил начальнику Генерального штаба майору М. Якуб.
Как я узнал позже, после нашего возвращения в Москву операция все же проводилась, но своей цели не достигла.
В конце октября 1979 года поступила команда на возвращение нашей делегации в г. Москву.
Во время полета Иван Григорьевич Павловский ознакомил меня с содержанием своего доклада Министру обороны СССР о результатах работы нашей делегации. Происшедшие события, их оценка и проделанная нами работа были изложены совершенно объективно. Я обратил внимание на то, что в докладе была четко выражена мысль о нецелесообразности ввода наших войск в Афганистан.
После возвращения в г. Москву я и мысли не допускал, что мне еще когда-нибудь придется побывать в Афганистане. Но судьба распорядилась мною иначе.
Глава 3
Ввод или вторжение наших войск в Афганистан
Я с женой после лечения в Кисловодском санатории возвращался в Москву. Мерный стук колес поезда и пейзажи, мелькавшие перед окном нашего купе, создавали радужное настроение. Мы строили планы, как провести оставшиеся две недели отпуска и предвкушали радость встречи с нашими детьми.
Около полуночи наш поезд прибыл на Курский вокзал. При выходе из вагона нас встретил незнакомый мне офицер, который после представления попросил меня прямо с вокзала поехать в Генеральный штаб, где меня ожидал генерал армии С. Ф. Ахромеев. О причине такой поспешности офицер сказать не мог. Вот уж действительно, как говорят в армии: «Чем хороша военная служба? Да тем, что сегодня не знаешь, что будет завтра».
У вокзала предусмотрительно стояли две автомашины. На одной моя жена уехала домой, а на второй я в Генеральный штаб.
Сергей Федорович ожидал меня. Справившись о моем самочувствии и извинившись за похищение меня с вокзала, он перешел к деловой части разговора.
Содержание беседы сводилось к тому, что афганское правительство, неоднократно обращалось к руководству нашей страны с настоятельной просьбой ввести советские войска в Афганистан. Мотивы прежние — принять под свою охрану государственные объекты, освободив афганскую армию для борьбы с мятежниками.
Несколько дней назад наше руководство приняло решение ввести наши войска в Афганистан.
— Сергей Федорович, ведь эти обращения о вводе войск были раньше и мы не вводили. А имеется ли аналогичное обращение сейчас — спросил я.
— Да, имеется. Более того, мне известно, что есть договоренность о том, что бы афганская сторона выступила по радио и оповестила весь мир о своей просьбе — ответил Ахромеев и далее продолжил — в Туркестанском военном округе началось мобилизационное учение. В ходе которого развертывается до штатов военного времени полевое управление 40 Армии, 5 и 108 мотострелковые дивизии, а так же армейский комплект частей боевого и тылового обеспечения.
Говоря военным языком, создается группировка войск для ввода в Афганистан.
Для оказания помощи округу в решении мобилизационных вопросов туда выезжает небольшая оперативная группа во главе со мной. От Главного управления боевой подготовки в ее состав включен ты — в качестве заместителя старшего группы и полковники Л. К. Котляр, М. М. Мордас и Б. Я. Рогонцев.
Такой поворот событий меня очень удивил. Неужели там так изменилась обстановка к худшему? Ведь в средствах массовой информации в последнее время сообщалось о планомерном развитии Апрельской революции, ее поддержке народом и успешной борьбе с контрреволюцией. Так что же там произошло?
— Сергей Федорович, — обратился я к Ахромееву — после возвращения нашей военной делегации из Афганистана в октябре месяце, мы представили министру обороны доклад, в котором четко указали, что вводить в эту страну наши войска нецелесообразно. Кроме того, мы подчеркивали, что свободолюбивый афганский народ не смирится с вмешательством извне, и приводился ряд фактов подтверждающих этот вывод. Я напомню Вам только один из них, когда наш военный советник сделал незначительное замечание командиру полка Афганской армии, то он ему ответил: «Мы Вас сюда не звали. Зачем вы приехали? Уезжайте в свою страну, а мы здесь разберемся сами». Я уверен что мнение этого командира разделяли многие офицеры.
После Апрельской революции, когда в Афганистане началась гражданская война и общество разделилось на два враждующих лагеря, отношение к нашим советникам и вообще советским людям изменилось в худшую сторону.
Мы обо всем этом писали и Министерство обороны и в частности Министр обороны с нашими доводами согласился. И вдруг через месяц, полтора поворот на 180 градусов. Что же произошло?
— После прихода к единоличной власти Х. Амина обстановка в стране резко изменилась к худшему. Проводимые репрессии приняли массовый характер, чем существующий режим скомпрометировал себя и создались условия в которых Х. Амин может быть свергнут контрреволюцией.
— Так что нас беспокоит? Ведь Х. Амин там не первый и наверное, не последний правитель, которого свергают в Афганистане? задал вопрос я.
— Все это, Виктор Аркадьевич, правильно. Но вместе с контрреволюцией могут прийти и американцы, а это крайне не желательно. К тому же у нас натянутые отношения с Китаем, который вступил в союз с Пакистаном. Да и в Иране обстановка не ясна. Вот в такой обстановке и возник вопрос — что делать?
Позиция Генерального штаба однозначна — войска не вводить. Когда нам дали вопрос о вводе на проработку мы подготовили справку Министру обороны. В ней указывалось, что для принятия столь ответственного решения о вводе наших войск в чужую страну, а тем более страну Востока, нужно располагать весьма веской аргументацией и что на сегодняшний день мы таковой не имеем.
Ты знаешь, что информация из Афганистана поступает нашему правительству по дипломатическим, военным и экономическим каналам. Но есть еще один источник, который пользуется особым доверием и отличается от названных уже мною. Это информация по линии КГБ, или которая считается приоритетной.
Скажу тебе доверительно, Виктор Аркадьевич, на основании такой информации подготовлены спец. подразделения по ведомству Ю. В. Андропова, которые в случае добровольного отказа от занимаемого поста, должны убрать Х. Амина. Мотивировка готовящегося акта весьма проста: во-первых — разгул репрессий в стране против инакомыслящих и во-вторых — Х. Амин агент американской разведки, который стремится Афганистан повернуть под покровительство США. Добровольно же Х. Амин занимаемых постов не оставит.
— Сергей Федорович, что касается первого обвинения, то с ним можно согласится. Кровавая расправа с политическими противниками нового режима получила широкое распространение в стране, что создает гнетущую, напряженную обстановку и недовольство среди населения. Что же касается второго обвинения, то мне кажется оно надуманно. В свое время я был ознакомлен представителем КГБ в Афганистане Б. Ивановым с компрометирующим материалом на Х. Амина, где основным доводом его шпионской деятельности являлась учеба в США, в ходе которой якобы его завербовали.