10 Тельцы пасутся, к жертвам пригодные,

Тучнеет скот в лугах альбанских,

Ждет их секира жрецов суровых, —

Тебе ж не нужны жертвы обильные,

Двухлеток выи, кровью залитые, —

Ты убираешь хрупким миртом

И розмарином божков-пенатов.

Рукой невинной жертвенник трогая,

Не льстивой жертвой дара богатого

Смягчишь нахмуренных пенатов —

20 Полбой священной, крупинкой соли.

81

К богачу

Хоть казною своей затмишь

Ты Аравию всю с Индией пышною,

Хоть займешь ты строеньями

Оба моря, что бьют в берег Италии,

Но едва Неминуемость

В крышу дома вобьет гвозди железные,

Не уйдешь ты от ужаса

И главы из петли смертной не вызволишь.

Лучше жить, как равнинный скиф,

10 Чья повозка жилье тащит подвижное,

Или как непреклонный гет,

Где межою поля не разделенные

Хлеб родят на потребу всем;

Где не больше, чем год, заняты пашнею,

А затем утомленного

Заменяет другой, с долею равною;

Там безвредная мачеха

Не изводит сирот — пасынков, падчериц;

Жен-приданниц там гнета нет,

20 И не клонит жена слух к полюбовнику;

Там приданым для девушки

Служит доблесть отцов и целомудрие,

Что бежит от разлучника,

И грешить там нельзя: смерть за неверность ждет!

О, кто хочет безбожную

Брань и ярость пресечь междоусобицы,

Если он домогается,

Чтоб «Отец городов» было под статуей,

Пусть он сдержит распущенность!

30 И он будет почтен: только… потомками!

Мы завистливы, — доблесть нам

Ненавистна, но лишь скрылась, скорбим по ней!

Для чего втуне сетовать,

Коль проступок мечом не отсекается?

Что без нравов, без дедовских,

Значит тщетный закон, если ни дальние

Страны, зноем палимые,

Ни конечный предел Севера хладного,

Под снегами застывшими,

40 Не пугают купца? Если справляется

С грозным морем моряк лихой?

Это — бедность, презрев доблести трудный путь,

Все свершать, все сносить велит, —

Бедность, что за позор всеми считается.

Не снести ль в Капитолий нам,

Кликам внемля толпы, нам рукоплещущей,

Иль спустить в море ближнее

Жемчуг, камни и все злато бесплодное,

Зла источник великого,

50 Если только в грехах вправду мы каемся?

Надо страсть эту низкую

С корнем вырвать давно, и на суровый лад

Молодежь, слишком нежную,

Воспитать… На коня вряд ли сумеет сесть

Знатный отрок, охотою

Тяготится, зато с большею ловкостью

Обруч гнать тебе греческий

Будет он иль играть в кости запретные.

Вероломный отец меж тем

60 Надувает друзей или товарищей,

Чтоб для сына негодного

Больше денег собрать. Деньги бесчестные

Что ни день, то растут, и все ж

Для несытых страстей их недостаточно!

82

К Вакху

Вакх, я полон тобой! Куда

Увлекаешь меня? В рощи ли, в гроты ли

Вдохновение мчит меня?

Где, в пещере какой Цезаря славного

Блеск извечный стихом своим

Вознесу я к звездам, к трону Юпитера?

Небывалое буду петь

И доселе никем в мире не петое!

Как вакханка, восстав от сна,

10 Видя Гебр пред собой, снежную Фракию

И Родоп, что лишь варварской

Попираем стопой, диву дивуется,

Так, с пути своего сойдя,

Я на берег дивлюсь и на пустынный лес.

Вождь наяд и менад, легко

Стройный ясень рукой вмиг исторгающих!

Петь ничтожное, дольнее

Больше я не могу! Сладко и боязно,

О Леней, за тобой идти,

20 За тобою, лозой лоб свой венчающим.

83

К Венере

Девицам долго знал я, чем нравиться,

И был в любви достойным воителем, —

Теперь оружие и лиру

После побед их стена та примет,

Что охраняет образ Венеры нам.

Сюда, сюда несите вы факелы

И грозные воротам вражьим

Крепкие ломы, крутые луки!

О золотого Кипра владычица

10 И стен Мемфиса, вечно бесснежного!

Высоко поднятым бичом ты

Раз хоть коснись непокорной Хлои!

84

К Галатее

Пусть злочестных в путь поведут приметы

Злые: крики сов или сук брюхатых,

Пусть на них лиса, что щенилась, мчится

Или волчица;

Пусть змея им путь пресечет начатый

И спугнет коней, по дороге прянув

Как стрела. А я, за кого тревожусь,

Буду молиться;

Ворон пусть, вещун, от восхода солнца

10 С криком к ней летит перед тем, как птица,

Вестница дождей, возвратится к лону

Вод неподвижных.

Счастливо живи, Галатея, всюду,

Где тебе милей; и меня ты помни.

Пусть тебе в пути не грозит ворона,

Дятел зловещий.

Но смотри: скользит Орион к закату,

Пробудитель бурь; хорошо мы знаем,

Что сулят нам черный залив и в ветре

20 Белое небо.

Жены пусть врагов, лети их порывы,

Ярости слепой испытаю? А ветра,

Ропот черных воли и удары бури

В берег дрожащий!

Знала этот страх и Европа, вверив

Хитрецу быку белоснежный стан свой

И увидев вдруг, что кругом бушуют

Море и рыбы.

Лишь вчера цветы на лугу сбирала,

30 Сплесть спеша венок, по обету, нимфам, —

Ныне зрит вокруг в полусвете ночи

Звезды и волны.

Лишь ступив ногой на стоградный остров

Крит, она рекла: «О отец! Отныне

Я тебе не дочь — мою честь сгубило

Страсти безумье.

Где была я? Где я? Ведь павшей деве

Даже смерть мила! Наяву ль я плачу,

Вспомнив мой позор, или мне, невинной,

40 Призрак бесплотный,

Вылетевший в дверь из слоновой кости,

Страшный сон навел? Разве лучше было

Морем долго плыть, чем в зеленом поле

Рвать мне цветочки?

Будь сейчас он здесь, этот бык проклятый,

Я б его мечом изрубила в гневе,