"Спасибо, пти-офицер", подтвердила Абигейл и взглянула на Гутьерреса.

"Давайте займемся этим, лейтенант," сказала она гораздо более формально, чем она обычно говорила с ним.

"Да, мэм."

Гутьеррес резко отдал честь, прежде чем его шлем, закрылся, что, как понимала Абигайль, было, в данных обстоятельствах, его способом выразить крайнее неудовольствие. Ему не нравилось решение о включении его в тактическую схему призовой команды в качестве участника. Вместо этого он предпочел бы занять свое законное место, прикрывая её спину. К сожалению, тот факт, что на "Тристане" не было отряда морской пехоты сделал экс-сержанта Гутьерреса всей морской пехотой, которой располагала капитан Наоми Каплан. Это, в сочетании с тем, что Абигайль была её единственным флотским офицером с опытом наземных боевых действий, определило, кто будет командовать призовой командой "Тристана"

Все члены команды, а лейтенант Абигайль Хернс особенно, надеялись, что боевой опыт не будет иметь абсолютно никакого отношения к их нынешней миссии. Причина почему "Тристан" был назначен именно на "Чарльз Бэббидж" была в степени разрушения супердредноута. Хотя формально маленькая команда Абигейл была призовой командой, их реальной функцией был поиск и спасение. И любые Солли с головой на плечах просто должны были рады их видеть.

К сожалению, как она указала Корбетту, они не могли полагаться на разумность поведения выживших. В самом деле, было вполне возможно, что после того через, что они прошли, они вполне могли помешаться, некоторые из них, во всяком случае. И если кто-то слетел бы с катушек, опыт Матео Гуттиэрса мог бы потребоваться.

Он понимал, почему она так сделала, но он также понимал, что это означало, что он должен сконцентрироваться на безопасности членов призовой команды, а не только наблюдать за одной Абигайль Хернс. И хотя он был настоящим профессионалом, было очевидно, он не видит никаких причин делать вид, — с Абигейл, по крайней мере, — что его на всех хватит.

Ты справишься с этим, Матео, подумала она, ласково улыбаясь в его широкую спину.

Глава двадцать четвертая

Евгений Маркевич никогда не понимал офицеров, пытающихся решать мелкие проблемы, которые должны были оставаться ответственностью их старшин. Он знал сколько усилий требуется унтерам чтобы вникнуть в какой-либо вопрос. Решение подобных вопросов офицерами — это злоупотребление своим временем и отвлечение внимания от собственных обязанностей. Офицер должен нести ответственность за управление своей командой, большая она или маленькая. И он не может позволить себе окунаться в ворох деталей, которые легко могут отвлечь его от функций управления.

Но в данный момент, он обнаружил, что помнить об этом несколько труднее, чем обычно.

Причальный отсек на борту КФСЛ Антон фон Левенгук, флагмана Адмирала Келли O'Клири, был больше, чем на мантикорских супердредноутах. Частично это было вызвано тем, что СД Лиги несли на борту большее число малых судов. Это было верно даже до сокращения экипажей Мантикорой, хотя разница стала еще более заметной за последнее время. С другой стороны соларианские малые суда, как правило, были больше своих мантикорских аналогов. По его оценке, они не несли больше персонала или груза — на самом деле, их грузоподъемность была даже несколько меньше. Но их операционный радиус был больше, и, в основном, их конструкции были намного старше. Они не использовали достижения разработок военного времени для повышения эксплуатационной эффективности и уменьшения компонентов.

В настоящее время, "Левенгук" послушно стоял на орбите Шпинделя, под прицелом крейсеров коммодора Терехова. Все малые суда, кроме двух небольших реактивных катеров, отсутствовали и причальный отсек выглядел огромной, зияющей пещерой, которая выглядела еще более пустой из-за одинокой тройки мантикорских ботов пристыкованых в нем.

Капитан Ингебригтсен отдала команду на высадку первого взвода лейтенанту Линдси и взводному сержанту Фрэнсису Харперу, и Маркевич был рад, что Ингебригтсен удается не вмешиваться. Впрочем он был также рад и тому, что Линдсей позволил непосредственно сержанту заниматься этим. Но теперь, когда взвод из сорока четырех мужчин и женщин занял позиции на галерее причального отсека Левенгука, он тоже ощутил тот командный зуд, который ранее заметил на лице Ингебригтсен. Он удержался от этого соблазна, чтобы не погрязнуть как раз в тех самых деталях, которых мешали оценивать ситуацию в целом.

К счастью, молодой Линдсей не знал о той внутренней борьбе, которая происходила в душе парочки командиров позади него. Лейтенант оглянулся, потом посмотрел на сержанта Харпера.

"Дайте команду разобраться по лифтовым подъемникам, Фрэнки", сказал он.

"Есть, сэр!" ответил Харпер и пролаял несколько четких команд. Взвод быстро и слажено развалилсь на подразделения, и Маркевич одобрительно кивнул про себя. Это было простое перестроение, но уверенность в голосе Линдсей и четкость, с которой они действовали, были хорошими признаками.

И, в отличие от некоего майора Маркевича, Линдсей казалось абсолютно не испытывает искушения заменить сержанта на его уровне командования.

"Отсек чист, сударыня," сообщил Линдсей через минуту Ингебригтсен.

"Благодарю вас, Гектор", ответила капитан серьезно и поднесла к губам свой командирский комм. "Отсек чист", объявила она. "Второй взвод, вперед."

"Так точно Мэм," лейтенант Сильвестр Джексон отреагировал почти мгновенно. "Пошли".

Люк второго катера открылся, и взвод Джексона быстро полетел вниз по трубе для персонала. Они приземлились внутри галереи, и Джексон, который был на четыре года старше Линдсей, имел песчаные волосы и выраженный сфинксианский акцент, доложился Ингебригтсен.

"Вы знаете, что делать, Слай", ответила ему Ингебригтсен.

"Есть, мэм". Джексон отдал честь ей и Маркевичу, а затем повернулся к своему сержанту. Второй взвод прошел мимо людей Линдсей к шахтам каждого подъемника. Однако они не зашли в кабины. Вместо этого, они послали их вверх, прервали автоматическую команду закрытия дверей шахты, и затем, согласно плану миссии, последовали за кабинами в своих доспехах. Маркевич действительно не думал, что на борту Левенгука мог бы быть кто-то настолько глупый, чтобы оказать сопротивление. Но на случай, если кто-нибудь, склонный к самоубийству, все же был, он не намерен был предлагать ему своих бойцов на блюдечке с голубой каемочкой.

"Ладно, Aldonza," произнесла Ингебригтсен в комм. "Ваш выход."

"Ясно, Мэм."

У лейтенанта Алдонзы Наварро, командира третьего взвода, был еще более выраженный сан-мартинский акцент, чем у Farinas. В ней было всего сто семьдесят два сантиметра и она была ниже большинства известных Маркевичу сан-мартинцев. Но это никак не отражалось на ее эффективности и третий взвод быстро выстроился в отсеке.

Тем временем Маркевич смотрел на экран своего комма, отслеживая значки морпехов Джексона, во время их подъема по лифтовым шахтам. Второе отделение Джексона покинуло шахту на уровне 03. Сам лейтенант остался с первым отделением на уровне палубы 02. Третье отделение замерло на палубе 01. Маркевич мысленно кивнул во второй раз, после того как все три отделения заняли позиции.

"Займите позицию, Aldonza," приказала Ингебригтсен, и третий взвод заменил людей Линдсей на охране лифтовых шахт отсека. Первый взвод отошел назад, и Ингебригтсен кивнула (в ее случае, физически) в знак одобрения.

"Готовы приступить, сэр", сказала она формально, обращаясь к Маркевичу.

"Очень хорошо, капитан." Маркевич улыбнулся. "Давайте начнем шоу".

"Есть, сэр. Давай наверх, Гектор".

"Есть, мэм!" Линдси козырнул и первый взвод полез в шахту, проверенную людьми Джексона. Ингебригтсен, Farinas, и Маркевича шли в арьергарде.