— Все дети должны быть в кровати, — сказал ей Вивинки.

— Сегодня я не хочу спать. Я иду на поиски Ведьминого Дерева и она идет со мной. Вот так.

— Но… но… ты не можешь. — Его голос потерял всю властность и стал опасно похож на писк. — Все должны быть в кровати. Я должен ударить во все окошки.

— Мачеха выгнала нас обоих, — храбро солгала Каменная Девочка, что было ложью только наполовину. — Мы не можем вернуться.

Вивинки почти впал в панику. — Тогда вы можете пойти к кому-нибудь другому, а? Просто… идите в кровати. Должны быть и другие кровати, даже если люди спят на улице.

— Не для нас, — твердо сказала девочка. — Мы идем в Лес.

Темные глаза расширились от ужаса. — Но вы не можете! Уже восемь!

— Спокойной ночи, Вивинки. — Каменная Девочка взяла Рени за руку и провела ее мимо несчастного создания, которое опустило усики и трепещущее пламя.

Рени повернулась и взглянула на него. Грызун застыл на месте, печально глядя им вслед, каждая линия его тела говорила о невыносимом горе. Даже его тонкое одеяние перестало колебаться.

— О, — сказала Рени и внезапно едва удержалась, чтобы не рассмеяться. — О. Это же Крошка Вилли Винки. В ночной рубашке. — На нее пахнул запах детства — налетело воспоминание об огромном томе Матушки Гусыни, который бабушка подарила ей на пятый день рождения, с картинками, яркими как обертки от конфет. Она была слегка разочарована, потому что хотела, чтобы картинки двигались, как замечательные игрушки в детских сказках, которые она видела на их маленьком сетевом экране (хотя их семья не могла позволить себе большинство из них), но мама резко толкнула ее в спину и она вежливо поблагодарила Бабу Бонжелу и положила книгу за кровать.

Только несколько месяцев спустя, вернувшись из школы она оказалась дома одна — папа и мама были на работе — заняться было нечем и она, наконец, открыла ее. Сначала ее смущали некоторые странные слова, но потом все внезапно стало ясным, как будто распахнулось окно в те места, о которых она и не подозревала…

Крошка Вилли Винки по городу бежит.

В одной ночной рубашке, куда он так спешит?

Он в окно ударит и давай кричать:

Время ровно восемь! Дети, марш в кровать!

Она прочитала стихотворение вслух и заработала недовольный взгляд Каменной Девочки. — Его зовут Вивинки, — поправила она Рени с таким видом, как будто говорит с маленьким ребенком.

Рени потребовалось мгновение для того, чтобы сообразить, что даже без Вивинки и его магической свечки она видит выражение на лице своей спутницы. — Стало светлее!

Каменная Девочка указала на окружающие холмы. Их гребни светились серебряным светом, который усиливался с каждым мгновением. И пока Рени глядела на них со смесью восхищения и страха, на небо выскользнула полная луна и заняла огромную часть небосклона, огромный бело-голубой диск, который, тем не менее, давал не больше света, чем обычный месяц.

— Это… это сама большая луна, которую я видела в своей жизни.

— А ты видела несколько?

Рени покачала головой. Лучше не говорить. Это мир-сон — и сон того, кто, скорее всего, не является человеком — и бороться с его частицами совершенно бесполезно.

Каменная Девочка вывела ее из деревни и они пошли по долине. Рени видела темные силуэты, прильнувшие к склонам холмов по сторонам от них, разбросанные дома другой деревни; между занавесками просачивался свет от каминов, но она не могла сказать, были ли эти жилища обувью или другими частями одежды.

— Итак, где дерево? — спросила она; они шли уже около четверти часа под лучами назойливой, но странно неяркой луны.

— В Лесу.

— Но, как мне кажется, ты сказала, что уже искала его и не нашла.

— Да, не нашла. И Лес исчез.

— Исчез? — Рени остановилась. — Погоди, но тогда куда мы идем? Я не хочу бродить тут всю ночь — я должна найти своих друзей! — Ее пронзила внезапная жгучая боль при мысли о том, что она только увеличивает расстояние между собой и! Ксаббу, или, еще хуже, он может быть совсем недалеко, в этой же освещенной луной ночи. Она пыталась не думать о нем, но это было опасное незнание, хрупкое, как мыльный пузырь.

Каменная Девочка повернулась к ней лицом и подбоченилась. — Если ты хочешь ответов, ты должна придти и сделать Ведьму. Если ты хочешь найти Ведьмино Дерево, ту должна найти Лес.

— Он… он движется?

Ее спутница только покачала головой. — Я не понимаю тебя. Я пытаюсь помочь. Ты хочешь идти со мной или нет? — Несмотря на жесткие слова в ее тоне слушалась молящая нотка.

И тут Рени пришла в голову замечательная мысль. — А ты можешь нарисовать карту? Может быть это поможет мне понять. — Он наклонилась, подобрала палку и нарисовала на грязи линию — жирную, чтобы была видна в слабом свете луны. — Смотри, это дорога, по которой мы идем. Сейчас я рисую дома-башмаки. Вот. А это холмы. Мы здесь. Ты можешь нарисовать, куда мы идем?

Каменная Девочка долго смотрела на землю, потом подняла взгляд на Рени, прищурив свои ямки-глаза, как будто смотрела на яркое солнце. — До того, как я встретила тебя, — с некоторой деликатностью спросила она, — ты никуда не падала, случайно? Может быть… на голову?

К тому времени, когда они оказались на заросших кустами склонах холмов, которые Каменная Девочка назвала опушкой, Рени начала понимать, насколько невозможен весь этот мир. Здесь не было и не могло быть карты, как для этого путешествия, так и для любого другого, которое Рени захотела бы совершить. В таких местах карты вообще не существуют, и по очень хорошей причине.

Мир выглядит так, как если бы нет такого понятия "близость одного места близко к другому", решила она. Я должна была догадаться. В симуляции, построенной людьми, можно путешествовать как в настоящем мире. Но почему машинный разум должен пытаться скопировать такие понятия как близость или географическая непрерывность, если у него самого нет и не может быть такого опыта?

Насколько она могла судить, некоторые объекты, вроде деревни, подразумевали карты, или по меньшей мере некоторую трехмерную организацию и стабильность, которые позволяли жителям находить дорогу домой, но как только они выходили из знакомых мест, постоянных дорог в другие места просто не было, дороги исчезали, даже если жители раньше ходили по ним.

На самом деле Каменная Девочка храбро пыталась ответить на вопросы Рени, хотя для нее они казались странными и фундаментально неправильными. — Ты просто… ищешь Лес, — опять объяснила она. — Он всегда перед тобой, просто нужно пройди какое-то время, а потом поискать вещи.

— Вещи… какие вещи? Деревья, которые ты видела раньше? Холмы? Что?

Каменная Девочка пожала плечами. — Просто вещи, глядя на которые ты понимаешь, что Лес близко. Вроде этой. — Она указала на вертикальный камень, торчащий из склона холма, освещенного гигантской луной.

— Камень? — Палец из бледного камня был не меньше грузовика, безусловно великолепный ориентир. — Ты видела его раньше?

Девочка растерянно покачала головой. — Нет. Есть много таких камней. Но сегодня ночью это близость-к-Лесу камень.

Теперь пришла очередь Рени качать головой. Ее спутница знала что-то такое, чего сама Рени не знала — возможно воспринимала сигналы, которые не получала Рени, или даже интуитивно распознавала докодовую информацию. Что бы это ни было, Рени ее не понимала. А если действительно докодовая, то никогда и не поймет.

Они прошли через густой кустарник и вышли на вершину холма. По дороге Рени обмоталась потуже одеялом, чтобы защититься от колючек, и попыталась представить себе, как бы она себя чувствовала, если бы жила в этом мире. Но разве я могу даже надеяться понять его? Я не могу даже представить себе, что значит вырасти в деревне, как! Ксаббу, который смотрит на обычную городскую жизнь как на нечто невероятно странное, а ведь он нормальный человек, вроде меня, а не искусственный конструкт.

Острая боль разлуки опять резанула ее по сердцу, на это раз к ней добавилась безнадежность, которой раньше не было. Быть может это все бессмысленно? спросила она себя. Я так хочу оказаться рядом с ним, я так напугана нашей разлукой — но разве у нас есть будущее? Даже если мы выживем, разве мы сможем жить вместе? Мы такие разные. Я не знаю ничего о жизни его народа, за исключением того, что он рассказал мне. Что подумает обо мне его семья?