На какое-то время наступила полная тишина и Ольга уже начала паниковать. — Катур, вы еще там? Катур?

— Я здесь, Ольга. Бизли, это правильная машина? А?

Опять молчание, на этот раз более долгое. Рэмси несколько раз окликал Бизли, с возрастающим беспокойством. Прошла минута, и только тогда Бизли вернулся к жизни.

— Вау! — сказал он, его голос изменился, и сильно изменился. — Хотел бы я выругаться, но, как леди правильно заметила, я игрушка, детская игрушка. Но это-совершенно-невероятно.

— Что именно? — спросил Рэмси.

— Это место — поток данных большого города, зуб даю.

— Какого города?

— Ну, не настоящего города, — проворчал Бизли. — Не будь занудой. Я говорю о пропускной способности. Потрясуха! Целая световая ферма на крыше здания — пачка лазеров, которых ты никогда не видел, сжимателей данных, передатчики, бешенная скорость. И все очень запутанно — какой-то вид супермощных цезиевых лазеров, судя по схемам. Хочешь, я исследую их?

— Не сейчас, — сказал Рэмси.

— Что это? — спросила Ольга. — Все эти данные — это сеть Грааля, о которой говорил Селларс?

— Не спрашивай меня. — Голос Бизли прозвучал почти сердито. — Я не в теме. Но ты даже не представляешь себе, какие данные качаются через это штуку.

— Но разве Селларс не подготовился?..

— Леди, слушай здесь. Я не знаю, что собирался делать Селларс. Он не оставил никаких заметок о том, что собирался сделать, если доберется до нее. И даже со всеми примочками, улучшениями и добавочными возможностями, которыми оснастил меня Орландо, я ничего не понимаю в этой системе — все равно, как попытаться пропустить все данные Юнайтед Телеком через счеты!

Игрушки не говорят так убедительно, подумала Ольга. И он нашел совершенно замечательную метафору. — И что нам делать? Мистер Рэмси?

— Я… мне кажется, мы сделали все, что могли, — сказал адвокат. — До тех пор, пока не сможем связаться с Селларсом. Бизли, а ты не можешь, не знаю как, подключиться к этой силе и использовать ее — ну хоть как-нибудь?

Агент только хмыкнул.

— Хорошо, — сказал Рэмси. — Тогда, я полагаю, мы действительно сделали все, что могли. Отличная работа, Ольга. Будем надеяться, что это к чему-нибудь приведет — быть может Селларс вернется назад и у него будут идеи, как можно использовать эти механизмы. — Голосу Рэмси не хватало уверенности. — А сейчас мы можем только развернуться…

Ольга оглядела огромное помещение. — Еще нет.

Рэмси потребовалось несколько мгновений, чтобы услышать то, что она сказала. — Ольга, через несколько минут здесь будет не протолкнуться от пожарников и копов, не говоря уже об охранниках Джи Корпорэйшн. Уходите!

— Я еще не готова. — На нее опустилось спокойствие, которое она не ощущала несколько часов, если не дней. — Я пришла сюда не для того, чтобы поставить этот "зуб вампира" или как там этот ваш Селларс называл его. Я пришла сюда потому, что меня позвали голоса. И я хочу знать почему.

— Ольга, о чем вы говорите? — Из беспокойства он быстро двигался в сторону паники, и, судя по всему, собирался выйти далеко за ее пределы. — Что за чертовщина?

Тревога звенела не переставая, монотонный женский голос сливался с бессловесным гудением сирен. — Я собираюсь попасть на самый верх, — сказала она. — Где живет этот ужасный человек. Я думаю, его можно назвать домом Дядюшки Джингла. Или логовом Дядюшки Джингла.

— Вау! — Бизли даже свистнул. — Слушай, леди, ты действительно чокнутая.

— Похоже ты прав, — сказала она, абсолютно счастливая — ее оценил кусок кода! — Я провела долгое время в больнице — когда была помоложе. Да и совсем недавно — да, мы знаем, что это значит, когда слышишь в голове голоса.

— И ты слышишь голоса прямо сейчас, — заметил Бизли.

— Верно, ты прав. Я привыкла слышать их. — Он повернулась и через невероятно широкий машинный зал пошла к лифту.

— Ольга, нет! — В ухо ударил отчаянный голос Рэмси. — Вы должны как можно скорее уходить!

— И я привыкла на замечать их, тоже, — добавила она.

СЕЙЧАС это было легче, но не намного. Он не чувствовал, что быстро умрет.

В сотый раз, в тысячный, а у него все еще нет никаких мыслей. Он отбивал атаку и по прежнему поддерживал открытым канал связи с сетью Грааля. Несмотря на весь свой опыт, полученный в течении этой ужасно долгой схватки и более ранних вторжений, он все еще поражался тому, как реагирует на него эта штука.

Бестелесный, он плавал в темноте, которая, казалось, дышала злом. Сейчас, когда он пережил первый обжигающий удар, вторичные атаки накатывались волнами, через случайные интервалы. Иногда у него была целая минута для того, чтобы подумать и подготовиться, а потом атаки возобновлялись, волна налетала за волной, и все его мысли сосредоточивались на том, как выжить.

Из предыдущих вторжений он знал, что защита системы выстроена на очень изощренных средствах, а не при помощи обычных технических трюков. Она не только путала следы, постоянно меняла коды и пыталась разорвать связь, как и следовало ожидать от самой совершенной программы в мире, атакуя и контратакуя так быстро, что все это походило на космическую войну, в которой удары наносились со скоростью света. Но это была самая обычная физическая часть, хотя, возможно, та самая, которая вызывала болезнь Тандагора: во время каждой атаки он чувствовал, как система защиты пытается проникнуть не сколько в его систему, сколько в него самого, пытаясь управлять его телом, замедлить или убыстрить скорость сердца и дыхания, перепрограммировать сигналы нервов.

Но Селларс не был ничего не подозревающим ребенком, попавшим в челюсти невидимого монстра. Он долго изучал систему и изменил внутреннюю структуру тела настолько, что большинство из самых грубых попыток физически манипулировать им переводились на безвредные пути и гасли в буферах, примерно так же, как громоотвод поглощает смертельную силу молнии. Тем не менее, пока он пойман сетью, пока сражается с ее системой защиты, он полностью отключен от своего физического я, и его старое потрепанное тело должно само не дать разорвать себя на куски. Быть может система безопасности не в состоянии убить его, но и он не может освободиться от нее, не потеряв связь с Чо-Чо, а он не мог позволить еще одному невинному созданию исчезнуть в темном сердце сети — на его совести и так слишком много грехов. И хотя операционная система ясно слабела, возможно умирала, он предпочитал не надеяться на такой вид освобождения, потому что, скорее всего, всеобщий коллапс убьет всех, кто останется онлайн. Селларс и система мертвой хваткой вцепились друг в друга, умирающие враги, кружащиеся в смертельном танце.

Последняя волна атаки рассыпалась и остановилась. Он висел в темноте, отчаянно пытаясь способ выйти из тупика. Если бы он только понимал, с кем сражается!.. Эта вещь казалась темной и злой (он долгое сражался против таких антропоморфных представлений о враге, пока не сообразил, что, делая так, он недооценивает его тонкую непредсказуемость), и значительно темнее самой операционной системы.

И, самое безотлагательное, система безопасности, которая изо всех сил пытается убить его, только одна голова этого конкретного Цербера. Другая голова смотрит на него в самый разгар сражения, оценивает его и, кажется — каким-то парадоксальным образом он чувствовал это, хотя не мог ни объяснить, ни определить — не хочет ему зла. Он не мог не спросить себя, быть может действия системы безопасности находятся вне контроля операционной системы, как обычный человек не может управлять своей иммунной системой. Эта вторая голова, решил он, и есть та часть операционной система, которая является чем-то вроде настоящего интеллекта. Та самая часть, которая разрешает детям вроде Чо-Чо безболезненно войти в сеть — и откуда система безопасности знает, кто ребенок, а кто нет? — и которая жадно следит за его добровольцами, вошедшими в сеть.

Но есть и третья голова, куда ж без нее. Селларс чувствовал ее, молчаливую, отвернувшуюся от него, о мыслях которой — или снах? — он мог только догадываться. И эта третья голова пугала его больше всего.